Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 69

И, казалось бы, ничего хорошего эту страну — Австрию в смысле — не ждет, однако, вмешался случай. Королевская семья Баварии во время боев за Мюнхен погибла в полном составе неудачно подставившись под сброшенную с российского газолета бомбу, а сама эта страна оказалась разрушена просто тотально. В отличии от Австрии, которая «сдалась» очень быстро, баварцы, подкреплённые французскими дивизиями — галлы не дураки и старались держать фронт в далеке от собственных границ до последнего — сопротивлялись отчаянно. Считай два с половиной года протянувшаяся с севера на юг через весь континент полоса линии фронта уничтожала Баварские города, и к ее окончанию хозяйство страны прошло в полнейший упадок.

И вот именно в этот момент вновь получивший власть в свои руки австрийский король Карл сумел продавить на Версальской конференции идею объединения всех южных немцев под своей рукой. Что тут сыграло главную роль, желание сформировать относительно устойчивую конструкцию из трех немецких государств, ни одно из которых не имело бы решительного преимущества над двумя другими и не могло сформировать единую немецкую империю или то, что на троне в Вене сидел фактически двоюродный брат Российского монарха — не известно, однако вместо славянских земель австрийцы неожиданно получили бесхозную Баварию и кусок окончательно развалившейся на отдельные кантоны Швейцарии. Можно сказать, что неудачная война стала для бывшей империи началом нового ренессанса. Национального — южных немцев уже фактически без всяких скидок выделяли в отдельную нацию, даже язык их отличался от прусского и рейснкого так, что без переводчика два носителя просто не могли общаться между собой — экономического, культурного и конечно научного. Пока Англия и Франция переживали утрату имперского статуса, пока самые талантливые ученые восточного союза стремились всеми правдами и неправдами уехать на работу в Российскую империю, именно Вена неожиданно для многих вновь стала чуть ли не главным научным центром той части Европы, которая не желала «ложиться» под восточного гегемона.

— Не особо.

— Была в прошлом году статья «Венском научном альманахе», где она предполагает, что ядро состоит не только из заряженных частиц, но и нейтральных. Это, кстати, полностью согласуется с моими экспериментами, если электронов в ядре нет, то у нас не сходится заряд с известной массой. И заряд, и массу мы можем измерить относительно точно, тут проблем нет, а расхождение можно объяснить только наличием нейтральных частиц в атоме, на которые и приходится часть его массы.

— Это очень интересно, — Романов работал несколько в ином направлении, но в общем и целом аргументацию своего друга осознавал. — Но что тебя так шокировало?

— Возьмем атом лития. Мы знаем, что у его ядра атомный заряд +3, а масса — 7, — Попович нарисовал большое ядро размером с пол кулака на бумаге и разделил этот «условный шар» на семь маленьких кружочков, закрасив три из них частой штриховкой. — Добавим обитали электронов вокруг. Ничего не напоминает?

Попович пододвинул схематический рисунок другу, а сам встал с кресла, подошел к полке, на которой стояли всякие награды, полученные за долгую научную карьеру, и, потянувшись, снял с нее самый главный «трофей» — золотую «Николаевскую» статуэтку. Повернулся и поставил ее на стол перед другом, как раз изучавшим изобразительные потуги Поповича.

Тот нахмурился перевел взгляд с золотой награды на рисунок и обратно, помолчал некоторое время, а потом все же не смог сдержать эмоции.

— Да ну бред! Этого не может быть. Но как? Откуда? Нет, не верю… Или да? — Судя по ошарашенному лицу ученого, он просто не мог поверить своим глазам, если его друг прав, а в этом в принципе можно было не сомневаться, потому что Федор Андреевич Попович был, возможно, самым крупным специалистом в своей области в мире, то вручавшаяся уже полсотни лет награда изображала именно атом лития.

— Сам не верю, но… Три орбитали в наличии, ядро из семи частиц с соотношением три на четыре — тоже. Ты веришь в такие совпадения?

— Нет, не верю, — вынужден был признать Романов. — Но как?

— Вот и я хотел бы знать, как, — Попович внимательно посмотрел на своего друга, а потом задал вопрос, ради которого он собственно Романова и вызвонил. — Я не могу публиковать эти данные открыто, сам понимаешь. Тут либо в СИБ идти на поклон за визой, либо на самый верх обращаться, вот я и хотел спросить тебя, можешь записку племяннику своему передать? Чтобы, так сказать, прояснить ситуацию. А то мало ли…

«Племянником» профессора кафедры физики Томского университета был Его Императорское Величество Николай Александрович. Николай II. Александр Иванович Романов, хоть это и не было очевидно на первый взгляд, являлся сыном ребенка, которого императорская чета — тогда еще Николай Освободитель со второй женой — взяли на воспитание из дома малютки. Несмотря на формальное усыновление, никаких титулов отец ученого тогда не получил, да и вовсе полноценно встроится в императорскую семью у него не вышло, с другой стороны и окончательно связь с «родственниками» эта ветка Романовых не потеряла. Старший брат Александра Ивановича — Николай Иванович — вполне себе пошел по чиновничьей линии и сейчас сидел губернатором в Новороссийске. Очевидно, громкая фамилия тут была серьезным подспорьем в деле продвижения карьеры на государевой службе.

Что касается самого Александра Ивановича Романова, то с императором он лично пересекался лишь пару раз на самых важных и торжественных мероприятиях. Типа той же коронации, на которую тогда десять лет назад съехались потомки Павла I со всех концов планеты. Только прямых потомков незадачливого императора, умершего от апоплексического удара табакеркой в висок, к концу девятнадцатого века набралось сильно за сотню душ, если же брать всех членов их семейств, можно представить себе толпу, в которой какой-то там ученый-физик был отнюдь не на первых ролях.

— Хорошо… — Не то, чтобы мужчина сильно хотел обращаться к своим высокопоставленным родственникам, однако случай был действительно неоднозначный. Тот самый, когда лучше перебдеть, чем недобдеть.

Звонок в столицу, короткий разговор с дежурным адъютантом императора и буквально через пару дней в Томский университет приехал сам глава городского управления СИБ, причем, судя по нервному поведению, настропалили его с самого верха и очень основательно.

— Сам приехал, а не нас вызвал, значит прямо сейчас в кандалы имать не станут. Уже хорошо, — нервно хмыкнул лауреат Николаевской премии по физике, заставив своего друга только поморщиться. Императорский «родственник» имперских спецслужб — несмотря на всю их зловещую репутацию — не особо боялся, но при этом слишком ценил созданный в своем уютном мирке комфорт, чтобы что-то резко менять. А перемены, видимо, теперь должны были воспоследствовать.

— Господа, я так понимаю, лишних людей в тонкости своих открытий вы не посвящали? Нет, нет… — СИБовец отрицательно замах руками, — я сам не в курсе, что вы там такого важного наоткрывали, мне лишь поручено обеспечить вашу безопасность и сохранение тайны. Вот билеты на самолет на завтрашний рейс, мы летим в столицу, для доклада на самом верху. А сейчас я вынужден попросить вас проехать с моим человеком в гостиницу, чтобы свести к минимуму все возможные лишние контакты.

— Ну вот, — вздохнул Романов, я так и думал…

Сам перелет запомнился ученым отдельно. Регулярные воздушные перевозки только-только начали входить в повседневную жизнь обычного россиянина. Компания — 50% у государства, 25% у императора лично, остальное — в свободном обороте на бирже — «Воздухофлот» была организована еще в 1891 году, но в первые годы попытки наладить воздушное сообщения с помощью моторизированных газолетов, не увенчались успехом. А вот самолеты наоборот «взлетели», и теперь добраться из Сибири в столицу занимало не две недели, а всего чуть больше суток.

— Да уж, это тебе не императорский мягкий… — Если по скорости самолеты, у ползающих по стальным рельсам поездов выигрывали вчистую, то вот по комфорту — так же вчистую проигрывали. Внутри самолета было холодно, шумно и немилосердно трясло, люди, сходящие на промежуточных остановках, самолет летел по маршруту Порт-Шелехов — Дежнев—Бекетов — Чита — Иркутск — Красноярск — Томск — Омск — Екатеринбург — Пермь — Казань — Нижний — Москва — Курск — Екатеринослав — Николаев, поэтому таких было не мало, выходили наружу с большим облегчением.