Самое Тихое Время Города - Кинн Екатерина - Страница 44

– Кому ценное? Вашим конкурентам? «Откровению» этому?

– Ты сам начал! – выдохнула Елена. – «Откровение» только предбанник. Фильтр для отлова таких, как ты. А выше… выше те, кто хочет стать живыми. Хотя есть, друг мой, такой закон – кто умер, тот умер. И здесь, и там.

– Они мертвы?

– Мертвы, так скажем, реальные люди. Но о них думают. Их, можно сказать, переигрывают, пересматривают… Возрождают.

– Кого?

– Игорь, отстань, а? Довольно того, что мертвецов пытаются оживить. Ладно. Я мало что могу сказать. Над всеми ними стоит некто Эйдолон. Он появился относительно недавно, еще поколение не сменилось, но пророс, видимо, уже давно. Он может ходить по измерениям Москвы. Он мотается на Ту Сторону. Он вроде бы человек – и не человек. Я не могу понять, кто он. Он старается изменить обе Стороны. И сила за ним – чудовищная. И мне не хочется предполагать, откуда, от кого идет эта сила.

– И Красная Женщина – от него?

– Не знаю, – отрезала Елена. – Попробуй сам, а? Я не знаю, чего ему надо от тебя – если надо. Я знаю только то, что он ищет академика Фомина.

Игорь нахмурился. Что-то зашевелилось на задворках памяти. Фомин. Академик Фомин… Нет. Не вспоминается.

– А он что?

Заговорила Кэт:

– Есть легенда, что он был единственным человеком, которому удалось построить прямой проход на Ту Сторону. Стабильный. Говорят, что он теоретически обосновал существование Той Стороны, то есть Нашей. И математически описал связи между нашими мирами… Он погиб со всей семьей в тридцать седьмом году.

Игорь задумался.

– А почему «говорят»?

Кэт неопределенно дернула плечом.

– Потому что неизвестно, где его рукопись.

– Но хоть кто-то ее видел?

– Ли говорит, что да. Что она точно была.

– Но, может, ее уничтожили? Потеряли?

– Все когда-нибудь где-нибудь да находится – если потеряно. Если уничтожено – хотя бы следы остаются. Я работала в архивах. Наши исследователи проникали даже в самые закрытые архивы – и ничего. Есть упоминания об этой рукописи. Прослеживается явное желание ее добыть. Причем со стороны совершенно разных организаций и людей. И не только с Этой Стороны. Но самой рукописи нет…

– А откуда знает Ли?

– А он все знает. Только не все говорит.

Игорь покачал головой. Все же первое впечатление не обманывает. Ли не так прост, как желает казаться.

– Кто он?

– Не знаю. Хочешь – спроси сам, он даже ответит, честно и откровенно. И все равно ты ничего не будешь о нем знать.

– Не понял.

– Ну так спроси.

Игорь нахмурился.

– А вдруг он из тех? Ну из плохих парней?

Кэт покачала головой:

– Нет. Я ему верю.

– Не аргумент.

– Понятно, что не аргумент. Но понимаешь… трудно определить, но к Ли неприменим рациональный подход. Ему либо веришь, либо не веришь. А если веришь, то до конца. И он не обманывает.

Они немного помолчали.

– Вот и к Фомину, похоже, не применишь рационального подхода. По крайней мере, пока. И к тебе тоже, – заговорила Елена. – Тебе просто дано чувствовать переходы. А ему дано было такой переход, Мост такой построить. Но вот как? Мы не знаем.

Игорь молча кивнул. Узнать очень хотелось, и очень многое. И еще очень не хотелось чувствовать себя особенным. Или, хуже того, избранным. Он был доволен своей прежней жизнью – только еще бы Анастасию отыскать. Он не просил тайн и приключений. Он не искал избранности, славы, великих дел. Он просто хотел спокойно сосуществовать со своими зелеными человечками и нормальным ненормальным. Но теперь пути назад не было. Он слишком много дел наделал, а каждое действие требует принятия решения. И получалось так, что он хочет остаться во всем этом непонятном предприятии. Потому что ему нравились люди, с которыми он сидел сейчас у костра. Нелогично – но вот так уж вышло. А если Игорь что-то обещал или во что-то ввязывался, то шел до конца. Родители так воспитали.

– А вы откуда, собственно?

Кэт тихо рассмеялась:

– Да ты уж и сам понял. Мы с Еленой с Той Стороны. А вот Джек здешний. И Ли тоже.

Игорь покачал головой:

– Но Джек – оборотень. А Ли…

Возникший непонятно откуда Ли тихо засмеялся:

– Я даритель имен и низатель мгновений. Шучу. Я с вами – и этого довольно.

Он откланялся и снова ушел.

– Видел? – сказала Елена. – Он всегда так. А Джек – это, так сказать, как раз из той категории нормального ненормального, что не всем видно, – улыбнулась Елена.

– Я свой собственный, – подал голос Джек. – У меня и документ есть.

– Ну да, – криво усмехнулся Игорь. – Как же без документа.

– Между прочим, у меня даже выставочный паспорт есть! – гордо сообщил Джек. – И две медали.

– Я схожу с ума, – прошептал Игорь. У него кружилась голова. – Кэт, Лен, а на самом-то деле вы кто? Кто вас придумал? Как вы сюда попали-то?

– Никто меня не придумал, – ответила Кэт. – Моих давних предков и мою страну – наверное, но я-то родилась, как все рождаются. У меня вон и родители есть, и братья.

– А кто у нас родители? – спросил Игорь с интонацией мироновского Министра-Администратора.

Кэт немного помялась.

– Марья Моревна и Кот Баюн Заморский. И отстань, пожалуйста, – очень вежливо попросила она.

Игорь расхохотался:

– А как вы попали сюда? По переходам?

Елена неопределенно покачала головой.

– Есть такая штука… Маячок. Например, почти все девушки мечтают о Прекрасном Рыцаре. И эта мечта как маячок. Она ведет через Зону, по проходам. И не только Прекрасного Рыцаря. Может и что мерзопакостное вылезти. Все в воле Автора… Бывают и такие, кто на две Стороны живет. Например, некто написал книгу о жизни домового в черемушкинской пятиэтажке. Книжку прочли многие, поверили в домового. Вот этот домовой в черемушкинской пятиэтажке и живет теперь… Правда, немножко в другом слое Москвы. Но слои-то постоянно соприкасаются, сливаются, расходятся, взаимодействуют с Той Стороной… Или взять для примера реалистическую прозу…

– Кстати, ты-то кто?

Елена надулась.

– Горгона я. Понятно? Горгона. Медузу убил Персей, а Стено и Эвриала, по некоторым преданиям, остались живы. И однажды один человек, Роберт Стенин, написал великолепную поэму «Сестры Медузы». Написал он ее в застойные годы, ее, конечно, не напечатали, и он, как булгаковский Мастер, умер в безвестности. Умер от давно истребленной заразы… Но поэму прочли – и мы появились. Вот так. Но нас все равно не было бы, не будь мифа о Медузе, не будь мощнейшего архетипа Той Стороны.

– Ой, блин. – У Игоря начинала кружиться голова. Пока был в напряжении – ничто не брало, а как кусочки ненормального стали занимать свои места в новой картине мира, так успокоился и начал уставать. – Как же у вас, наверное, хорошо… Мы же всегда мечтали о лучшем мире.

– Мы там все прекрасные и романтичные? – не по-человечески осклабилась Елена. – Дряни вы тоже насочиняли. Тысячелетнего рейха не хочешь? А он есть. Потому как идея жива и имеет мощную подпитку. Слава богу, расползаться ему не особо получается…

– Будем драться, – негромко сказал Инглор. – Я мало понял, но об Эйдолоне я слышал. И я знаю, что Серый Туман, который затягивает многие земли моего мира, – это его дело. Я буду драться.

Инглор до сих пор молчал, и все как-то даже забыли о нем.

– Прости, – сказала Елена. – Главное сейчас – отправить тебя домой. Ты знаешь, кому и что там сказать.

– Да, госпожа, – хмуро кивнул Инглор.

– Через два часа будь готов.

– Да, госпожа.

Игорь и Елена остались у костра одни. Темнело.

– Кто же направляет всех этих тварей на меня, бедного? – спросил Игорь, не обращаясь ни к кому.

– Я бы сказала, тот, кто знает о твоих способностях.

– Но кто?

Елена пожала плечами и ответила – на сей раз неожиданно мягко:

– Этого я не знаю, Игорь. Подумай сам, кто бы мог знать о тебе такие подробности.

– Господи, – прошептал Игорь, – как давно… Он назвал меня Портосом. Это мы же играли, еще в школе… Но ведь только свой, наш, «мушкетер» мог знать…