Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин - Страница 8

— Ничего. То бишь, нету ни копейки, ваше высокоблагородие. Не оставили французы нам денег, — пробормотал Степан.

Отсутствие денег было проблемой. Тем более, что в моей голове уже сложился план немедленно ехать домой, наняв какой-нибудь гужевой транспорт. Но, вряд ли кто-то в такое неспокойное военное время среди зимы рискнет повезти пленного русского князя через границы под честное слово расплатиться по прибытию в пункт назначения. Да и лошади в дефиците, все мобилизованы, наверняка. Даже непонятно, как и на чем возвращаться в Россию. Потому закрутились сразу в мозгу всякие нехорошие мысли, что рискую застрять здесь надолго. Вон, в книжке Толстого Андрей Болконский, кажется, месяца четыре после Аустерлица добирался до дома.

Пока Степан убирал остатки формы обратно в комод, я обдумывал сложившееся положение. Мне очень хотелось постараться быстро прийти в себя за несколько дней с хорошей кормежкой у мельника и затем, немного окрепнув, сразу пробираться домой. Поскольку я четко осознавал, что чем раньше начну свою прогрессивную деятельность, которую я задумал на благо Отечеству, тем лучше результаты будут. И, если все задуманное получится, то русская армия встретит в 1812 году французов уже совсем с другим вооружением, которое не оставит Наполеону никаких шансов победить на поле боя!

Да, так и будет, если я за семь лет, которые есть у меня в запасе, создам свое оружейное предприятие и вооружу хотя бы несколько пехотных полков пулеметами и винтовками, пусть на уровне максимов и мосинок, то нечего будет ловить этому корсиканскому чудовищу в противостоянии с русской армией! Нет, какие, к черту, максимы и мосинки? Лучше назову волконы и волконки! Волконский я, или кто? Надо же теперь и свой род княжеский увековечивать, раз в шкуре князя оказался! А в историю оружие моего производства точно войдет, если с его помощью русская армия победит Бонопарта и сделается сильнейшей в мире!

До сих пор я вспоминал с ненавистью надменное выражение лица Наполеона. Ни один артист так не сыграет тихое торжество самоуверенного военачальника над поверженным противником. С другой стороны, приходилось признавать, что именно этот корсиканец спас мне жизнь. Не набреди он на меня совершенно случайно, да не прикажи доставить к Ларрею, я бы умер здесь во второй раз после своего «попадания». Хм, двойственная какая-то ситуация получается: главный враг России спас меня от смерти…

Мои рассуждения прервал топот шагов снаружи комнаты. И вскоре в мою комнату снова вошел мельник, а за ним шла какая-то женщина средних лет, несущая в руках тючок непонятного тряпья. Она была одета в длинное серое шерстяное платье, в белый чепец и в замызганный белый фартук, а ее круглое простоватое лицо не выражало эмоций. Служанка, похоже.

— Вот. Вы просили одежду, пан княжич. Могу предложить только это, — сказал старик на русском, которым тоже, оказывается, неплохо владел.

И служанка, размотав тюк, выложила на мою кровать крестьянские штаны и рубашку из холстины.

— А лучше ничего у вас не нашлось, чем это рубище? — спросил я, давно обратив внимание, что и Степан носит подобную одежду.

Мельник покачал головой:

— Другого нету, пан. Мы бедные крестьяне. Откуда у нас лишняя одежда? Зато есть у меня к вам просьба подписать вексель. Я учел все расходы на ваше содержание. Вот здесь, пожалуйста, подпишите, раз уж вы в себя пришли.

— Но, вы же получили от французов деньги за наш постой, разве не так? — попытался я возразить.

Но, дедок гнул свое:

— За постой получил. Но не за содержание.

Он протянул мне бумагу, свернутую трубочкой и составленную на французском языке. Заглянув в нее, я обнаружил, что старичок отличался педантичностью прямо-таки немецкой, содрав отдельную плату не только за прокорм, а еще за покупку мази у аптекаря, за кусок мыла и за свечи, которые использовали за это время. Впрочем, Чехия расположена совсем близко от Германии, значит, можно предположить, что чехи недалеко ушли от немцев в вопросах стяжательства. Да и просил мельник всего какие-то тридцать рублей серебром. Сущая ерунда для аристократического семейства, владеющего многими тысячами крепостных крестьян и дворцами. Потому я, прикинув, что сумма, которую старикашка запрашивает, не сделает дыру в княжеском бюджете, все-таки подписал вексель, не желая ссориться с хозяином мельницы.

Глава 6

Подписывая долговую бумагу гусиным пером, обмакнув его в маленькую оловянную чернильницу, которую тут же услужливо из другой комнаты принесла женщина, помогавшая мельнику по дому, я поймал себя на том, что мышечная память тела никуда не исчезла. И я, несмотря на слабость в руках, старательно вывел на векселе замысловатую княжескую подпись. Это обнадеживало, значит и фехтованием, и здешним примитивным огнестрельным оружием, дульнозарядным с кремневыми замками, сумею овладеть быстро. А еще и верховой ездой, как навыком не менее важным в этом времени, чем умение управлять автомобилем в двадцать первом веке.

Как только мельник с его прислугой ушли, я проворчал:

— Наверняка, этот скряга цены раза в полтора завысил. Не меньше! Каков хитрец!

— Они тут все скупые, ваша светлость. Лишнего никому не дадут, а сами ничего не упустят. Хваткие люди эти моравы, — поделился Степан своими наблюдениями. И добавил:

— А еще этот дед заставляет меня вместо истопника печи в доме топить и дрова для растопки рубить, хоть и видит, что я сильно хромаю, да и левая рука моя после ранения силы лишилась.

— Рану на руке покажи, — попросил я.

Коротаев взглянул удивленно, но стянул рубаху через голову. А в левом бицепсе у него имелась широкая выемка, через которую проходила красная полоса зашитой кожи. Впрочем, вражеская пуля задела парня возле плеча лишь по касательной, вырвав кусок мяса, но не достав до кости.

— Болит? — спросил я.

— Побаливает, — кивнул Степан.

— Тогда не понимаю, как же твой форменный колет сохранился в целости? Подумал я даже, что ты про рану в плечо мне соврал, — честно высказал я свои подозрения.

— Как можно-с, ваша светлость! То французы перепутали-с. Когда из госпиталя меня выписывали, так другой конногвардейский колет случайно отдали с чужого плеча. Я сразу не посмотрел. А потом заметил, что он мне маловат немного. Ну, не проситься же поменять обратно целый на тот, что на левом плече разодран? Так и остался этот у меня, — оправдывался Степан.

Я сказал:

— Ладно, с этим теперь понятно. А скажи-ка, братец, какие вести доходят сюда о войне? Не слыхал ли о том, что после битвы случилось?

Коротаев кивнул, помрачнев:

— Слыхал кое-что, ваше высокоблагородие. По деревне слухи ходят, что двадцать тысяч наших попали в плен, десять тысяч погибли, а вся остальная армия разбежалась. Еще говорят, что австрийский император Франц предал нашего императора и переметнулся к Наполеону на следующий день после сражения. Не знаю, правду ли говорят. Ясно мне только, что потерпели мы поражение весьма разгромное.

И тут мне почему-то вспомнилось, как в высшем свете, где в своих салонах фрейлины императорского двора, вроде Анны Павловны Шерер, принимали гостей, уже заранее устоялось мнение, что Австрия обязательно предаст Россию. И в этом, как ни странно, посетители светских салонов оказались абсолютно правы! Да еще эти самые австрияки подсунули нашему государю императору негодный план сражения. И Александр, вместо того, чтобы выслушать план Кутузова накануне битвы, пошел на поводу у австрийских генералов.

А еще, помнится, на посиделках у Анны Павловны все дворяне выделывались друг перед другом, кто лучше похвалит государя. Но, хвалить Александра, получается, особо и не за что, поскольку генеральное сражение при Аустерлице он проиграл, имея численное преимущество над французскими войсками в десять тысяч солдат, как минимум. Да еще и репутация отцеубийцы за Александром водилась. Если он и не сам лично угробил императора Павла, то, во всяком случае, знал о заговоре, приняв власть после убийства своего отца, как ни в чем не бывало. Ходили, правда, слухи, что Екатерина II мечтала, якобы, передать престол любимому внуку, потому заговор и созрел постепенно. Но, это, конечно, заговорщиков не оправдывало.