Легальный нелегал - Зверев Сергей Иванович - Страница 10

Сук полетел в сторону «Лексуса», но метатель был явно не в состоянии не только попасть куда-нибудь, но даже добросить. Ему и голову оторвать от земли-матушки – и то вряд ли удалось бы. Зато слов алкаш знал много. Правда, из всего, что Накамура услышал, он понял лишь предлоги «в» и «на», а также общий смысл, отражавший явное недовольство появлением невесть откуда дорогой иномарки.

Не став вступать в прения, японец узрел через десяток домов дородную даму с ведрами, достающую воду из колодца. Машина послушно преодолела это расстояние.

– Добрый день! – снова попытал счастья Накамура.

– Здрасьте, – женщина отставила ведро и вытерла мокрые руки о подол цветастой юбки. – Кого ищешь, милок?

Накамура обрадованно осклабился:

– Я искать дом, – он развел руками, насколько позволял салон иномарки. – Крупный дом!

– Дачу, что ль, собрался покупать? Да какие же здесь дачи? Старье одно, без слез не глянешь. Это тебе, дорогуша, в сторону Москвы чесать надо. Километров через сорок и начнутся бо-ольшие дома.

– Не надо Москва, – закрутил головой японец. – Здесь надо крупный дом, очень старый.

Женщина горестно всплеснула руками, не обращаясь ни к кому:

– Неужели и до нас добрались, окаянные? На Рублевке им тесно стало, сюда уже лезут!

Накамура старательно наморщил лоб, стараясь понять, о чем идет речь. Если он правильно уловил намек, речь шла о деньгах. Потом поспешно кивнул и достал кошелек:

– Сколько стоит показать дом? Рубли?

Тут уже дама задумалась, принялась одергивать выцветшую блузку.

– Что-то теперь я не пойму, – осторожно начала она. – Тебе что, мой дом нужен?

– Не надо твой дом. Я давать деньги, ты говорить, где старый дом, в котором жил помещик, дворянин. Понимаешь?

В руках японца появилась пятидесятидолларовая купюра. Местная жительница радостно хлопнула себя по лбу:

– Дак ты турист? А я-то уж испугалась было, мамоньки мои! Усадьбу ищешь дворянскую? Так прямо по улице к ней и выедешь!

– Туда? – переспросил Накамура, сунул в руку оторопевшей женщине деньги и завел двигатель. – Спасибо большое!

«Лексус» тронулся с места, подняв за собой облачко пыли. Поспешно спрятав деньги за пазуху, поближе к сердцу, случайная проводница растроганно крикнула вслед странному иностранцу:

– Может, тебе самогоночки налить? Хороший первач есть. Не надо?..

Старинный особняк японец разглядел сразу. Когда-то добротный двухэтажный дом с колоннами ныне находился в весьма плачевном состоянии, и назвать его дворянской усадьбой у Накамуры не повернулся бы язык. Кое-как перекрытая жестью крыша давно требовала ремонта. Обшарпанные стены местами дали трещины, в окнах не хватало стекол. От дворовых построек не осталось и следа, а обычный для тех времен вишневый сад рядом с имением остался лишь в памяти людей, его видевших.

Оставив машину на обочине, Накамура зашагал по заросшей травой тропинке к особняку. Вокруг стояла тишина, столь непривычная для городского уха. Рядом со входом, рассевшись кружком на плотно утоптанной площадке, ребятня играла в «копеечку». Увидев дорогую иномарку, пацаны мигом забросили свое занятие и гурьбой ринулись к ней, чуть не сбив японца с ног. Подозрительно посмотрев вслед чумазым ребятишкам, Накамура принялся осматривать здание, то и дело щелкая затвором фотоаппарата с довольной улыбкой на раскосом лице. Причем выбирал он для съемок самые неприглядные места и ракурсы. «Чем хуже на фото выйдет строение, тем весомее будет аргумент против возвращения Остроумова на родину», – думал он. Сильно стараться не пришлось, вид у родового поместья Остроумовых и так был убогим. Как издевательство справа от входа висела выгоревшая табличка, оповещавшая о том, что перед читающим стоит памятник архитектуры девятнадцатого века, охраняемый государством. А чуть повыше помещалась вторая, с надписью: «Дом культуры». Накамура с особенной тщательностью сфотографировал обе, огляделся и решил сделать еще пару зарисовок издалека.

Дети, кружившие вокруг дорогой иномарки, заметив, что он возвращается, кинулись к нему. От приятной тишины остались одни осколки. Непрестанно галдя и хватая заезжего гостя за одежду, они стали обстоятельно его доставать:

– Дядь, прокати! А можно в машине посидеть? А как машина называется?

Самые расторопные стали наперебой предлагать помыть «тачку» за деньги, кто-то уже притащил вяленую воблу, предлагая купить ее к пиву. Японцу еле удавалось отбиваться от назойливых ребятишек. Подойдя к «Лексусу», он намеревался закончить свою фотосессию, но малышня буквально висла у него на руках.

– Подождите минуту! – рыкнул, не выдержав, агент. – Я дам деньги, только отстаньте!

Шумная ватага ненадолго притихла. Приложившись к видоискателю камеры, японец положил палец на спуск и вдруг услышал щелчок. Но это был не фотоаппарат. Обернувшись, Накамура оторопел от возмущения, а потом кинулся к своему «Лексусу». Перепачканный в пыли мальчуган умудрился открыть двери его седана и с ногами забрался на заднее сиденье, свалив на пол замшевый пиджак стоимостью в полторы тысячи баксов. Японец в ярости кинулся к машине. Распахнув заднюю дверцу, он попытался выволочь пацаненка за шиворот, но тот вывернулся ужом, оставив в руках свирепого хозяина автомобиля свою заношенную до дыр и прожженную в нескольких местах футболку.

– Ах ты, мерзавец, – по-японски ругнулся Накамура, раздумывая, как бы ловчее схватить наглого постреленка. Повизгивая от восторга и собственной смелости, тот забился в дальний угол, оставляя на кожаной обивке сиденья грязные отпечатки стоптанных сандалий. Внезапно сбоку сверкнула фотовспышка. От неожиданности японец прикрыл глаза ладонью. Непонятно откуда рядом с «Лексусом» появились двое в штатском. Добродушно улыбаясь, один из них щелкал фотокамерой, а второй, подойдя поближе, протянул Накамуре раскрытую красную книжицу со своей физиономией на фотографии и представился:

– Капитан Иванов, Интерпол. Пожалуйста, положите руки на машину и не делайте глупостей, господин Согава.

Как он мог прозевать? Непростительная ошибка для человека его профессии. Японец сощурил и без того узкие глаза и молниеносно осмотрелся. Парни, выросшие словно из-под земли, обступили его с двух сторон. Тот, что с фотоаппаратом, покрепче и повыше ростом, пиджак расстегнут, правая рука в готовности выдернуть оружие. Незнакомец с ксивой – худощавый и жилистый, несомненно, тоже имеет ствол, потому и прячет левую руку. Опасная ситуация. А хуже всего было то, что это никакая не ошибка или недоразумение, поскольку эти двое знают его по имени и наверняка следили за всеми его перемещениями. Действовать при таком раскладе «в лоб» слишком рискованно. Нужно дожидаться подходящего момента.

– Моя японский подданный и ничего не виноват, – заявил он, сжавшись, словно от страха и нарочно не заботясь о правильности речи и произношения. За спиной хлопнула дверца – это чумазый гаденыш выпрыгнул из салона.

Плохо! План с заложником теперь автоматически отпадал.

– Повторяю, повернитесь лицом к машине и положите руки на крышу, – в голосе капитана послышались угрожающие нотки, а фотограф сунул руку под мышку.

Очень натурально задрожав, японец выполнил требования, не выпуская из поля зрения противников.

– Какая моя вина? – пролепетал он, с удовлетворением наблюдая за тем, как парни расслабились, «проглотив» спектакль с испугом. – Моя звонить адвокату, пожалуйста!

Самоуверенный капитан слишком небрежно подбил его стопу, чтобы расставить ноги агента пошире, и начал обшаривать одежду, попутно объясняя причину задержания:

– Вы разыскиваетесь в связи с обвинениями в педофилии...

Не потеряв из-за оплошности обыскивающего опоры для ног, японец терпеливо выжидал. «Как ловко они меня подставили! – мелькало у него в голове. – Отделаться взяткой не выйдет – у них не те задачи. А на законное разбирательство может уйти целая вечность, учитывая фото с полуголым мальчиком в машине...»