Бесконечный беспредел (СИ) - Драксодий Роман - Страница 38

Дед и Ирия впали в ступор непонимания, но, увидев на моей морде наглую ухмылку, старик лишь сокрушённо покачал головой, а злюка проворчала что-то местное нецензурное.

Ну напоследок я задал один из волнующих меня вопросов:

— Достопочтенный дедушка, может вы знаете, как мне вернуться домой?

— Нет, — он покачал головой. — Но ты можешь спросить это у Шу, когда мы его найдём. Заглядывай иногда, всё равно ведь будешь в окрестностях города?

Я неопределённо кивнул и в раздумьях покинул церковь Восхождения, где уже толпился народ и присоединился к ожидавшему меня снаружи Ибуну.

— Ну что, товарищ Ибу́н, валим из города? — спросил я, уворачиваясь от стайки вооружённых, галдящих бабулек, спешащих внутрь.

— Сперва закупим припасы, — не очень оптимистично ответил он, задумчиво помассировав подбородок. — Идём.

Двигаться через город днём оказалось сущей пыткой. Что там Ибун говорил о численности населении? Мне кажется, он сильно ошибся в меньшую сторону! Люди пёрли сплошным потоком, то ныряя, то выныривая из многочисленных лавок. Периодически кто-то кому-то наступал на ногу, и тут же вспыхивала ссора с применением оружия. Но стражи порядка, одетые в однотипные, чёрные, длиннополые плащи, бдели за порядком с крыш зданий и изредка спрыгивали вниз, чтобы разнять излишне разошедшихся спорщиков. Как здоровяк умудрялся в такой толпе никого не задеть своим огромным молотом, осталось для меня загадкой.

Внезапно я заметил одноглазого Фила, в окне одного из ресторанчиков. Он сидел в компании трёх типо́в и очень эмоционально жестикулировал. Его собеседники, двое из которых сидели ко мне спиной, молча слушали с каменными выражениями лиц и лишь изредка кивали. Затем Фил передал им какой-то лист бумаги и в этот момент Ибун увлёк меня в сторону.

Мы свернули с центральных улиц и дышать стало значительно легче. Однако, чем дальше мы двигались от центра города, тем реже я видел чёрные фигуры на крышах, несмотря на то, что застройка становилась плотнее, а количество прохожих не сильно упало.

Весь путь Ибун озабоченно молчал, как и я, и причина его молчания выяснилась довольно быстро, когда мы добрались до полуподвального помещения с низким потолком на окраине города. Тут торговали крупами, специями, мукой, какими-то склянками и глиняными кувшинами, а также овощами и мясом не самого товарного вида. В воздухе отчетливо витал запах нищеты, безысходности и страха. В узких проходах между ящиков из тонких, покрытых чёрной плесенью досочек, сновали крупные жуки и грызуны.

Посетители были под стать товарам. Много совсем мелких, беспризорного вида, исхудавших детей до пяти лет крутились под ногами. Их Уставшие матери без блеска в глазах вяло переговаривались. И немощные старики, чьи морщинистые руки, перебирали скудный ассортимент овощей, в надежде найти что-то получше гнили сверху.

Что интересно, даже эти плохо одетые, неопрятные женщины имели настолько идеальные черты лиц и фигур, и настолько красивые глаза в обрамлении густых, длинных ресниц, что я засомневался — а есть ли тут вообще некрасивые девчонки? Ведь даже давешние бабки выглядели просто великолепно для своего возраста.

С появлением Ибуна и его молота, тут стало совсем тесно, но никто не посмел возмутиться. Без лишних слов он схватил несколько туго набитых тканевых мешочков из большой кучи, запечатанный пузатый глиняный кувшин и связку очень подозрительного сиреневого вяленого мяса. Всё. Он бросил невзрачный камешек на выщербленные «весы духа» и добавил монеты, полученные на сдачу в бане.

Чудо деревяшка показала четыреста тридцать семь дэн, а почти все покупатели с завистью проводили камень взглядом, когда продавец неприятной наружности, в замызганном фартуке, ловко смахнул оплату хранилищем. Сдачи в этот раз мы не дождались.

— Прости, друг, я не воин, и тем более не охотник, — складывая покупки внутрь молота попытался оправдаться Ибун, видимо разглядев презрение в моих глазах и отнеся это на свой счёт. — Как говорит древняя мудрость: «От кашура в котле — не беги к рыбе в реке».

— Что? — я вздрогнул, поглощённый своими мыслями, и не сразу сообразил, что он имеет в виду. — Да не, всё понимаю, мы в общаге тоже стипуху за раз прогуливали, а потом месяц макароны без всего жрали. Даже без макарон…

Он сделал вид, что понял, а я задал резонный вопрос:

— А чего им за городом не живётся? — довольно громко произнёс я. — Там же места навалом и уж еда точно есть.

— Слишком далеко от работы и теней наместника. Они боятся смерти или ещё чего похуже. Тем более, что многое за городом принадлежит сектам, а у них и своих адептов хватает для работы на полях. Женщины же ждут, когда им заплатят за детей.

— Чё? — опешил я, глядя, как после моего возгласа мамашки поспешно похватали отпрысков на руки и отвели взгляды, и у меня вырвалось отчётливое рычание: — Они что, продают собственных детей⁈

— О Небо, — Ибун закатил глаза и успокаивающе положил огромную ладонь мне на плечо, — некоторые секты принимают детей и платят родителям немного. Они надеются заранее найти гениев и воспитать их в верности себе. Никто никого не ест, если ты подумал об этом.

— А… — протянул я, немного смутившись из-за собственной некомпетентности.

Тут со стороны улицы послышались весёлые, возбуждённые голоса:

— Да нет тут теней наместника, я дважды проверил! Пошли, в этом гадюшнике точно есть несколько!

Внутрь, и без того тесного помещения, вальяжно вошли три молодых парня и по-хозяйски окинули всех присутствующих злобно-весёлым взглядом:

— Возрадуйтесь, ничтожества, сегодня вы можете заработать немного дэн, пока мы будем… — тут глаза говорившего заметили меня и стали медленно выпучиваться, а голос постепенно становился неуверенным и тихим, — избивать… вас…

— О, — я широко улыбнулся, узнав в них двух учеников секты Грозовой Долины, которых порол в лесу, и одного ретивого, выхватившего там же в печень, — вижу, юноши, вы последовали моему наставлению и встали на путь добродетели?

Видимо они рассказали своему бывшему в отключке товарищу всё в подробностях, потому как все трое синхронно побледнели и попытались отступить наружу. Ибун растерянно хлопал глазами и пытался понять, что происходит. Когда же до него дошло, что это те парни из моего рассказа, он улыбнулся ещё шире меня и произнёс, расслабленно свесив руки с рукоятки молота на плечах:

— Наставник, а вы уверены, что они верно поняли ваше учение?

— О юный падаван, — тут же подхватил я, — ты же отчётливо слышал, что они произнесли «уважаемые, сегодня вы можете получить немного дэн». Пусть они неправильно выговорили слова «уважаемые» и «получить», но мы спишем это на их нежный возраст и пробелы в образовании, ведь их мастер Ду и сам часто ошибается в мелочах.

— Наставник, мне послышалось, что они говорили ещё что-то про «избить», — Ибун высокопарно шпарил прямо по Станиславскому и парни уже мелко тряслись, но не смели сбежать.

— Да? — я притворно удивился. — А разве он не просто чихнул?

Я грозно посмотрел на адептов.

— Да, уважаемый наставник, я чихнул! — тут же откликнулся говоривший и бездарно изобразил чих словом «из-бивать».

— Какое же счастье, видеть столь достойных юношей за делами добродетели! — я слегка кивнул на застывших и не дышащих посетителей продовольственной лавки, толсто намекая, что пора адептам Грозовой Долины раскошеливаться.

— Просим, уважаемые, берите всё необходимое! — обратился заводила парней к людям, натянув вымученную улыбку на своё перекошенное и бледное лицо. — Мы всё оплатим.

Волшебное слово «халява» сработало как команда «фас» и посетители, ещё секунду назад боявшиеся даже моргать, теперь с рычанием вырывали друг у друга из рук наиболее ценные товары. Ну, или не совсем испорченные. И только три широкие улыбки сияли посреди этого хаоса — моя, Ибуна и хозяина этой лавки.

Зрелище делёжки было довольно неприглядным, и мы вышли наружу. Но я не виню тех, кто живёт в придонном иле — они сами выбрали свой путь и сами себя убедили, что он правильный и безопасный. Так что, спустя пару кварталов, мы уже опять ржали кони, пугая прохожих.