Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики - Лэй Эндрю - Страница 25

Бриджет О’Доннелл и двое ее детей, пострадавшие во время Ирландского картофельного голода 1846–1852 годов, в результате которого погибло 12 % населения

Рынки, рынки, всюду рынки

В 1978 году 18 жителей крошечной китайской деревни Сяоган собрались, чтобы подписать тайный договор, который мог стоить им жизни. Сяоган, как и другие области Китая, сильно пострадал во время «Большого скачка». В период с 1958 по 1960 год из 120 жителей деревни умерло более половины1. В 1970-х годах люди по-прежнему отчаянно голодали. Они знали, что объем сельскохозяйственного производства может быть выше, но они также знали, что стимулы коллективистской системы работают против этого.

В то время все принадлежало коллективу. Йен Цзинчан, один из тех, кто подписал договор, высказался об этом так: «Хорошо работай, плохо работай – все получают одинаково. Поэтому люди не хотят работать»2. Договор, подписанный в доме с глинобитным полом и соломенной крышей, прямо противоречил диктату коммунистических властей. В нем говорилось, что каждая семья будет иметь собственный участок земли и сможет оставлять себе часть продукции. Соглашение представляло такую опасность, что жители деревни условились: если кого-то из них посадят в тюрьму или казнят, остальные возьмут на себя заботу об их детях. Документ, подписанный при свете масляной лампы, спрятали в полом бамбуке на крыше дома одного из жителей деревни, Йен Хунчана.

Однако их выдал не документ, а тот факт, что частные наделы начали давать намного больше урожая. Раньше колхозники приступали к работам в колхозе только по свистку. Теперь некоторые начинали работать на своих частных фермах еще до восхода солнца. В конце года урожай в Сяогане оказался больше, чем за предыдущие пять лет, вместе взятые. Разгневанные местные чиновники допросили Йен Хунчана. Но ему повезло. Новому президенту Китая Дэн Сяопину понравилась идея, и он призвал жителей других деревень опробовать в деле этот экспериментальный метод. За несколько лет секрет Сяогана стал для Китая способом избавиться от бедности.

При отходе от коллективизации законы часто не успевали за реальным положением дел. Например, только в 1988 году в Китае был легализован частный бизнес, в котором занято более семи человек3. Тем не менее трансформация шла быстрыми темпами и имела далеко идущие последствия. В течение 10 лет после реформ 1978 года из состояния бедности ежегодно выходили около 10 миллионов китайцев – что примерно равняется населению современной Швеции4.

Эти изменения также напоминают об экономическом принципе, согласно которому перемены в обществе больше зависят от технологий и политики, чем от сдвигов социальных норм. Нигде влияние политики на экономику не проявляется так очевидно, как в коммунистических обществах. Подобно тому, как Русская революция 1917 года привела к падению уровня жизни, реформы 1978 года изменили жизнь миллионов людей, дав им достаточно еды и избавив от голода. Начиная с этого года экономический рост в Китае составлял в среднем более 9 % в год. Важнейшим компонентом этого роста была торговля, позволившая китайским производителям продавать свою продукцию на мировом рынке.

Наряду с Китаем, увеличивавшим роль рынка в экономике, в аналогичном направлении двигались Великобритания и США. Избрание Маргарет Тэтчер в 1979 году и Рональда Рейгана в 1980 году привело к существенному сокращению вмешательства государства в экономику. В Великобритании Тэтчер приватизировала большую часть предприятий коммунального комплекса, находившихся в руках государства. Арендаторам государственного жилья было предоставлено право выкупить свою недвижимость (в случае долгосрочных арендаторов – за половину рыночной стоимости). Было приватизировано более миллиона единиц государственного жилья. Число домовладельцев сначала выросло, а затем упало, поскольку многие новые владельцы продали свои дома профессиональным арендодателям.

В США за восемь лет пребывания Рейгана у власти максимальная ставка индивидуального налога снизилась с 70 % до 28 %. Во время забастовки авиадиспетчеров Рейган уволил более 10 000 рабочих и нанял вместо них людей, не состоящих в профсоюзах. Его примеру последовали лидеры бизнеса. В следующие несколько лет без работы остались бастующие добытчики меди, упаковщики мяса, водители автобусов и работники бумажной промышленности5. Сила профсоюзов начала таять. Рейган также смягчил государственное регулирование и ослабил контроль цен в области кабельного телевидения, морских перевозок, транспортировки природного газа и грузовых перевозок между штатами6.

Экономическим советником Тэтчер и Рейгана был Милтон Фридман из Чикагского университета. Яркие и энергичные, Милтон Фридман и его жена Роуз Фридман написали несколько популярных книг («Капитализм и свобода», «Свобода выбирать» и другие), сняли десятисерийный телевизионный документальный фильм, посвященный экономике, и регулярно писали статьи для газет. Будучи либертарианцем, Фридман верил в главенство свободы и выступал против воинской повинности, за легализацию наркотиков и за сокращение правительства. Фридман критически относился к мысли, что государственные выплаты могут помочь экономике избежать рецессии. Вместо этого он выдвинул гипотезу постоянного дохода, согласно которой домохозяйства способны предвидеть, что текущие государственные расходы придется оплачивать за счет будущего повышения налогов. Тратить – значит облагать налогом, утверждал Фридман.

Однако при всей своей элегантности гипотеза постоянного дохода все же плохо отражает реальное поведение людей. Возможно, дело в том, что люди далеко не всегда поступают рационально, или в том, что они верят в увеличение налоговой базы через государственное стимулирование, – так или иначе, государственные расходы действительно способны стимулировать общую экономическую активность. Домохозяйства вовсе не стараются заранее сократить расходы в ожидании будущих налоговых выплат. А правительства, независимо от своих политических взглядов, в период рецессии не просто строго грозят пальцем тем безнравственным людям, которые живут не по средствам, – следуя кейнсианским принципам, они предоставляют регулярные, целевые и временные налоговые стимулы. Бывший глава Центрального банка Марк Карни заметил: «Как в окопах нет атеистов, так не бывает либертарианцев во время финансовых кризисов»7.