Горничная Карнеги - Бенедикт Мари - Страница 5

— Да.

Я надеялась, что мои слова звучали убедительно. Мне следовало соблюдать осторожность, чтобы не лишиться предоставленного шанса.

— Надо же, как любопытно. Мы с мисс Куинн ни разу не видели вас за все время пути.

— Я вас тоже не видела. Впрочем, я мало что видела со своего постоянного места на корабле.

Чтобы не сбиться с правильного акцента, я старалась говорить медленно и очень четко, и речь моя даже мне самой казалась фальшивой.

— Постоянного места?

— На полу в корабельной прачечной. Меня всю дорогу так сильно тошнило, что никто не хотел делить со мной одну каюту. Вот почему я так жутко одета. — Я указала на свой наряд. — Я безнадежно испортила все свои платья. Пришлось покупать одежду у других пассажирок.

Обе девушки с отвращением сморщились при слове «тошнило». Возможно, они и сами страдали от морской болезни, но приличные барышни не обсуждают столь грубые детали — это невежливо и непристойно. Как я и надеялась, разговор тут же иссяк.

Я снова повернулась к окну и попыталась сосредоточиться на диковинных картинах, открывавшихся моему изумленному взору. Но шепот спутниц отвлекал меня, и я стала прислушиваться к их приглушенному бормотанию в надежде узнать что-то полезное. Впрочем, мне удалось разобрать лишь несколько слов: «миссис Сили», «прислуга» и «миссис Карнеги».

— Верно ли я услышала: возница сказал, что вы едете в Питсбург к миссис Сили? — На этот раз ко мне обратилась вторая барышня, мисс Куинн.

— Да. И вы тоже?

— Мы тоже. Вы уже знаете, к кому вас направят?

Что значит «направят»? Я лихорадочно соображала, пытаясь придумать хоть сколько-нибудь подходящий ответ. Собрав по крупицам все скудные сведения, почерпнутые из подслушанного разговора, я вроде бы поняла, о чем велась речь. Кажется, меня спросили, к кому меня определят в услужение. Видимо, этим и занимается миссис Сили: подбирает прислугу для богатых питсбурских семей.

Неловкое молчание неприятно затягивалось, но меня буквально парализовало от страха дать неправильный ответ. И тут мисс Куинн спросила:

— Это же вы поступаете к миссис Карнеги?

Я ухватилась за эту подсказку:

— Да, так и есть.

Девушки как-то странно переглянулись. Это наверняка что-то значило, только я не понимала, что именно.

— Получается, вы новая горничная миссис Маргарет Карнеги? — продолжала мисс Куинн. — Нас тоже рассматривали кандидатками на это место, но потом миссис Сили решила, что образование позволяет нам претендовать на более высокие позиции гувернанток.

Теперь все стало ясно. Они, очевидно, считали, что я не гожусь на роль горничной при госпоже. Это не удивительно. С виду я походила на дочь небогатого фермера — кем, собственно, и была, — а такие девушки редко поднимались выше посудомойки, если им вообще позволяли служить в приличном доме.

— Да, — ответила я, добавив к голосу сталь. Если эти девицы собирались оспорить ту роль, которую мне поневоле пришлось играть, то пускай битва случится сейчас, чем в присутствии миссис Сили. Кем бы она ни была. По крайней мере, тогда я уже доберусь до Питсбурга.

Мисс Куинн стушевалась под моим пристальным взглядом и опустила глаза. Но мисс Койн выдержала его и все-таки высказала свое мнение — видно, давно просившееся наружу:

— Вы, конечно, простите, но ваш вид не соответствует положению. Внешний облик служанки важен как для ее собственной репутации, так и для репутации ее хозяйки, о чем горничной следует знать. Как гувернантки дочерей семейства Стэндиш и семейства Оливер, мы с мисс Куинн можем со всей ответственностью заявить: нас развернули бы прямо с порога, если бы мы явились в хозяйский дом одетыми, как вы, мисс Келли. И никакая морская болезнь не послужила бы нам оправданием. — Она сморщила нос, словно ощутила воображаемый запах уже при одной мысли о приступах тошноты. — Правда, вы поступаете в услужение к семейству Карнеги, а они, насколько мне известно, сами еще новички в высшем обществе и, возможно, пока не научились разбираться в прислуге.

Обе девушки захихикали над столь смелыми заявлениями мисс Койн.

Но если мисс Койн надеялась обескуражить меня своей речью, то она просчиталась. В действительности все получилось наоборот. Ее слова лишь укрепили меня в новой роли и подогрели упрямую решимость, которой, если верить родителям, во мне было в избытке. Мама с папой как раз и надеялись, что эта решимость пригодится мне в новой стране и впоследствии позволит переехать в Америку всей нашей семье, если случится худшее и Мартины все-таки отберут у нас землю.

Подумав о том, что родители не зря называют меня своей síofra, я попыталась представить, как сейчас повела бы себя та, другая Клара Келли. Затем сладко улыбнулась и сложила руки на коленях.

— Разве в Писании не сказано: «Крепость и красота — одежда ее»? Пусть моя репутация, о которой миссис Сили, безусловно, известно, говорит за меня. Репутация, а не платья.

Глава четвертая

Острый взгляд миссис Сили, казалось, пронизывал меня насквозь. Словно она сразу же разглядела самую суть, а именно — настоящую Клару Келли, скрытую за грязным потрепанным платьем и историей, которую я начала излагать. Моя показная уверенность начала улетучиваться. Ее сменил страх, и я понимала: если поддамся ему — если не посмотрю прямо в глаза миссис Сили, как посмотрела бы та Клара Келли, за которую я себя выдавала, — то навсегда потеряю возможность устроиться на работу, о которой до недавнего времени даже и не мечтала.

Я чувствовала себя ярмарочной торговкой, продающей дешевые леденцы под видом дорогих конфет. Но что еще мне оставалось? Я не могла упустить свой шанс.

А потому глубоко вдохнула и сказала:

— Приношу глубочайшие извинения, миссис Сили, за то, что прибыла к вам в столь жалком виде. Как я уже объяснила, путешествие по морю далось мне с трудом и прискорбно отразилось на состоянии моего гардероба, однако понимаю, что это не может быть оправданием. Тем более когда являешься в такой дом. — Я обвела сдержанным жестом гостиную миссис Сили, удивительно чистую и элегантную для Питсбурга — города, черного от копоти.

За краткую прогулку от дилижанса к дому миссис Сили я увидела на улицах столько грязи, что сначала не поверила своим глазам. Из высоких фабричных труб валил густой черный дым. Очертания белых вывесок, будто призраки, проступали на пепельно-серых стенах потемневших от сажи зданий. Почему мне никто не сказал, что индустриализация похожа на библейский ад?

Я виновато потупила взор, изображая пристыженность и смирение, и замерла в ожидании своего приговора.

Миссис Сили молчала. Я не смела поднять глаза. Она явно о чем-то задумалась. Возможно, пыталась соотнести состояние моего платья — грязного изначально, а теперь еще и почерневшего от сажи, успевшей впитаться в ткань буквально за пару часов пребывания в Питсбурге, — с моей относительно чистой и правильной речью. Возможно, соизмеряла свою репутацию как владелицы первоклассного бюро по найму домашней прислуги с тем ущербом, который могла понести, сделав ставку на меня. Из обрывков случайно услышанных — и нарочно подслушанных — разговоров между мисс Куинн и мисс Койн за восемь дней пути до Питсбурга я узнала, что моя изначальная догадка верна. Миссис Сили владела крупнейшим и лучшим в городе бюро по найму, в котором светские дамы за определенную плату подбирали себе в дом не каких-нибудь прачек или поломоек, а специально обученную высококвалифицированную прислугу. Она гордилась безупречной репутацией и придавала большое значение похвальным отзывам (она называла их «рекомендациями») о работе своих подопечных служанок. Должно быть, у той, другой Клары Келли рекомендации были превосходные, однако мой вид вызывал вполне обоснованные сомнения.

Терпение никогда не входило в число моих добродетелей, но сейчас вся моя будущность напрямую зависела от того, смогу ли я стать той Кларой Келли, которая требовалась миссис Сили. Продолжая хранить покаянное молчание, я наблюдала, как ее взгляд, задержавшись на складках моего грязного платья, переместился на мое лицо. Я посмотрела ей прямо в глаза. Она сомневалась. Сомневалась в моей истории, в моем акценте, в моей скромности. Но при этом хотела верить мне. Возможно, это было необходимо ей.