Горничная Карнеги - Бенедикт Мари - Страница 30

— Ваша Клара действительно образцовая горничная, хотя, клянусь, пару недель назад я видела ее в парке в разгаре дня, сразу после обеда. Я это запомнила, так как мне показалось весьма необычным, что служанка пошла на прогулку одна, без хозяйки, в такое время.

Смутные страхи, столько дней не дававшие мне покоя, наконец обрели четкую, конкретную форму. Мисс Аткинсон все-таки видела меня в парке. Она просто ждала подходящего случая, чтобы упомянуть об этом. Сообщит ли она всем присутствующим о том, что я была не одна, а в компании мистера Карнеги?

— В парке? — удивилась миссис Карнеги. — Не может быть, мисс Аткинсон. Я строго слежу за расписанием Клары, и после обеда она либо проводит время со мной, либо занимается рукоделием в комнате экономки.

— Я уверена, миссис Карнеги, что это была она. — В голосе мисс Аткинсон явственно слышалось довольство. — Я не могла ошибиться. Я часто вижу ее рядом с вами и успела запомнить в лицо. Да и ее жуткое пальто трудно спутать с чьим-то другим. Вы же не думаете, что я вас обманываю?

Я знала, что моя хозяйка не осмелится возразить, тем самым пойдя на открытую конфронтацию. Ее положение в высшем питсбургском свете было еще довольно шатким, и она не могла позволить себе прилюдно спорить с такой уважаемой в обществе дамой, как мисс Аткинсон. Свой властный характер и вспыльчивый нрав миссис Карнеги проявляла лишь при общении с сыновьями и домашней прислугой. Я догадывалась, что произойдет дальше: миссис Карнеги сочтет своим долгом обсудить со мной наедине обвинения мисс Аткинсон, а затем доложит этой юной леди о назначенном мне наказании. Причем не исключалось и увольнение, поскольку мисс Аткинсон высказала нарекания в мой адрес в присутствии общих знакомых.

Я услышала, как миссис Карнеги резко втянула в себя воздух, готовясь ответить, но ее прервал стук распахнувшейся двери, разнесшийся эхом по всей столовой.

— Эндра, ты вернулся! — с явным облегчением воскликнула моя хозяйка.

Мне живо представилось, как она улыбалась старшему сыну первой за вечер по-настоящему теплой улыбкой, тем более радостной, что он появился исключительно вовремя и спас ее от неприятного разговора. Несмотря на смятение, вновь охватившее меня при неожиданном возвращении мистера Карнеги, я мысленно возблагодарила его за то, что хозяйка отвлеклась от мисс Аткинсон и пагубных новостей, которые та, без сомнения, готовилась сообщить.

Как только словоохотливый и компанейский мистер Карнеги сменил своего молчаливого младшего брата во главе стола, гости сразу же оживились. Разговор плавно перетекал от политики к бизнесу, от войны к светским сплетням — без единой неловкой задержки. Я хорошо представляла себе, как горящие глаза старшего мистера Карнеги и его неизменно оптимистичный настрой заряжают всю компанию, собравшуюся за столом, и, несмотря на все мои страхи, радовалась его возвращению.

Мистер Холируд и двое лакеев ненавязчиво меняли приборы и блюда. Следом за супом подали запеченных устриц, а затем — тушеного барашка с розмарином и картофельным пюре. Восхитительные, аппетитные ароматы растекались по всему дому. У меня заурчало в животе. Сегодняшний ужин для слуг состоял всего-навсего из ветчины, квашеной капусты и нарезанных кусочками свежих яблок. Однако о том, чтобы сбегать сейчас на кухню за нетронутыми остатками хозяйской трапезы, не могло быть и речи. Мне придется дождаться позднего вечера, когда хозяева и хозяйка уже лягут спать, и только потом я смогу спуститься на кухню за чем-нибудь вкусным, уповая на щедрость мистера Форда.

Мистер Холируд и Джеймс уже готовились внести в столовую огромное блюдо с шарлоткой под взбитыми сливками, как из комнаты донесся оглушительный грохот.

— Клара, скорее сюда! — крикнула миссис Карнеги.

Когда я влетела в столовую, миссис Питкерн лежала без чувств на полу в окружении встревоженных дам. Ее муж стоял рядом с ней на коленях и держал ее за руку. Лицо ее было красным, дыхание — прерывистым и слабым.

Я открыла флакончик с нюхательной солью и поднесла его к носу миссис Питкерн. Едкий запах не привел ее в чувство. Дамы встревожились еще больше. Женские обмороки на светских приемах — явление обычное, но нюхательная соль, как правило, сразу же возвращала упавшую в сознание.

Я на секунду поднялась и шепнула на ухо хозяйке:

— Может быть, мистер Карнеги проводит мужчин в гостиную? Мне нужно ослабить ее корсет, чтобы облегчить дыхание.

Миссис Карнеги подозвала к себе старшего сына, вполголоса отдала ему распоряжение, и он тут же увел из столовой всех гостей — и джентльменов, и дам, — так что со мной и лежащей без чувств миссис Питкерн осталась только моя хозяйка. Мистер Холируд послал лакея за врачом, а я поспешно расстегнула ряд мелких пуговиц на спине платья миссис Питкерн и ослабила шнуровку на ее туго затянутом корсете. Распахнув ее платье пошире, насколько это было возможно в таких обстоятельствах, я опять поднесла к ее носу флакон с нюхательной солью. Безрезультатно. Тогда я широко распахнула ее лиф — гораздо шире, чем позволяли приличия, — и опять поднесла соль. На этот раз она шумно вдохнула и открыла глаза.

— Спасибо, Боже, — прошептала миссис Карнеги.

Я помогла миссис Питкерн сесть, чтобы ей стало легче дышать.

— Благодарить надо не Бога, — с трудом выговорила она между двумя хриплыми вдохами, — а вашу Клару.

Глава двадцать первая

Гости разъехались. Слуги улеглись спать. Даже мистер Форд, который часто работал почти до рассвета, потому что страдал затяжными бессонницами, ушел к себе в комнату неожиданно рано. Как обычно, я помогла миссис Карнеги подготовиться ко сну. К моему изумлению, она ни словом не упомянула ни миссис Питкерн, ни мисс Аткинсон. Я даже подумала, не снял ли случай с миссис Питкерн с меня все обвинения, высказанные мисс Аткинсон. Но на самом деле сомневалась, что сумею отделаться так легко, и не знала, чего теперь ждать.

Я закрыла за собой дверь хозяйских покоев и, обессиленная, поплелась к черной лестнице для слуг. Рассохшиеся половицы скрипели при каждом шаге, но мне показалось, что среди этого скрипа я расслышала, как кто-то тихонько окликнул меня по имени. Тряхнув головой, я решила, что мне просто почудилось от усталости: день был долгий и непростой. Но когда до меня вновь донеслось «мисс Келли», я уже не могла списать это на усталость. Я обернулась и поняла, что голос доносился не из спальни хозяйки, а с нижней площадки главной лестницы.

Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить хозяйку, я подошла к лестнице, глянула вниз и увидела старшего мистера Карнеги.

— Можно вас на два слова, мисс Келли?

Хотя все инстинкты подсказывали, что мне надо отказаться, — сейчас следовало особенно тщательно избегать ситуаций, способных показаться компрометирующими любому стороннему наблюдателю, — я не могла отказать в простой просьбе хозяину дома, не рискуя нажить себе лишние неприятности.

Он не стал дожидаться, когда я спущусь, а сразу направился к двери в библиотеку. Я послушно пошла следом за ним по пустому и темному коридору. В библиотеке тоже было темно, ее освещали лишь огонь, потрескивающий в камине, и две тусклые газовые лампы над каминной полкой.

Мистер Карнеги закрыл за нами дверь и сказал:

— У вас был тяжелый день, мисс Келли. Могу я вам предложить бокал бренди для восстановления сил?

Мне не понравилось, что он закрыл дверь. Да, мы неоднократно встречались в парке с глазу на глаз, и во время этих прогулок у нас сложились приятные, доверительные отношения, но сейчас мне сделалось неуютно и даже тревожно с ним наедине: в хозяйской библиотеке, за плотно закрытой дверью, в столь поздний час. Это было чревато весьма неприятными последствиями.

— Я не так сильно устала, мистер Карнеги.

— Прошу вас, мисс Келли. Окажите мне честь.

Мне пришлось согласиться: