Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим - Страница 23

Я обвел взглядом притихшую команду:

— А пока я буду в Москве, вы продолжайте работу. Руднев — доводите технологию обработки. Звонарев — готовьте подробные расчеты по всем узлам. Варвара…

— А я буду мучить двигатель, — она улыбнулась. — Может, к вашему возвращению удастся выжать из него что-нибудь интересное.

— Главное, не сожгите тут все, — проворчал Руднев, но в его голосе слышалась теплота.

Я посмотрел в окно, где над корпусами завода поднималось осеннее солнце. Предстоял непростой разговор в Москве. Но иного пути не было — чтобы создать настоящую автомобильную промышленность, нужно начинать с больших решений.

— Когда едете? — спросил Звонарев.

— Сегодня вечером. Подготовьте все расчеты и чертежи. И… — я помедлил, — пожелайте удачи. Она нам понадобится.

Глава 11

Московские коридоры

Холодный осенний ветер гнал по заводскому двору желтые листья. Я вышел из грузового автомобиля «Форд», с удовольствием разминая затекшие после долгой дороги мышцы.

Степан забрал меня с вокзала. Я сразу поехал на работу. Знакомый запах металла и дыма окутывал территорию завода.

— С возвращением, Леонид Иванович! — Сорокин спешил мне навстречу, размахивая какими-то бумагами. За спиной маячил более сдержанный Протасов.

Времени на расшаркивания не было. Я приучил своих людей к деловому стилю. Поэтому мы просто пожали друг другу руки.

— Как дела на производстве? — спросил я, направляясь к мартеновскому цеху.

— Освоили новую марку легированной стали, — начал Сорокин, сверяясь с записями. Он торопливо шел рядом. — Прочность превышает немецкие образцы на тридцать процентов. Но есть сложности с легирующими добавками.

— Уточните.

Протасов достал неизменную логарифмическую линейку. Он шел с другой стороны:

— Молибден почти закончился. Последняя партия уходит на военный заказ. А без него требуемую прочность не получаем. Хром тоже на исходе.

Под гулкими сводами цеха грохотала лебедка. Я подошел к пульту управления мартеновской печью. Раскаленный металл светился ровным оранжевым светом. Показания приборов демонстрировали точное соблюдение температурного режима.

— Сталевар Камышов теперь полностью освоил новый метод, — с гордостью сказал Сорокин. — Каждая плавка идеальная. Брак снизился до двух процентов.

— А что с прокатным станом?

Протасов нахмурился:

— Тут сложнее. Американские подшипники не выдерживают повышенной нагрузки при прокатке легированных сталей. Гришин предлагает заменить на собственную конструкцию, но потребуется время на доводку.

— Сколько?

— Неделя на изготовление, еще три дня на монтаж и испытания.

Мы прошли в травильное отделение. Здесь обрабатывались готовые листы специальной стали.

— Вот, посмотрите результаты испытаний, — Сорокин протянул мне свежие протоколы. — Прочность выше расчетной. Но главное равномерная структура металла. Видите, какая отличная зернистость?

Я внимательно изучил документы:

— Отлично. А что с новой мартеновской печью?

— Монтаж закончим через три дня, — ответил Протасов. — Уже установили систему автоматического регулирования. Производительность должна вырасти на сорок процентов.

— При одновременном улучшении качества, — добавил Сорокин. — Мы внедрили схему непрерывного контроля состава металла по ходу плавки.

Я кивнул. Молодые инженеры работали на совесть. Но проблемы с сырьем требовали срочного решения.

— Так, — я повернулся к ним. — Готовьте подробный отчет по всем цехам. Особое внимание — узким местам в снабжении легирующими добавками. И данные по новым маркам стали. Через два часа обсудим детально.

— Будет сделано, — Протасов что-то быстро записал в блокнот. — Кстати, на складе остались опытные образцы той шведской стали. Может, стоит провести сравнительный анализ?

— Обязательно. Только подключите к этому Величковского. Его опыт в металловедении нам пригодится.

Когда они ушли, я еще раз осмотрел цех. Производство работало как часы. Но для дальнейшего развития требовалось решить вопрос с поставками легирующих материалов. Это становилось ключевой задачей.

В приемной меня встретил Головачев. Я прошел в кабинет, уселся, устало вытянул ноги. Как будто не уезжал почти на полгода.

Времени мало, рассиживаться нельзя. Я выпил кофе, посмотрел срочные бумаги и отправился к финансистам.

В просторном кабинете главного бухгалтера царил идеальный порядок. Длинные ряды шкафов с гроссбухами, аккуратно разложенные по папкам документы, новейший американский арифмометр «Монро» на отдельном столике. Василий Андреевич Котов, сухонький, в безупречном костюме дореволюционного покроя, раскладывал передо мной сводные таблицы.

— Начнем с текущих платежей, — он поправил золотое пенсне. — На Урале задержки с выплатой зарплаты. Нижнетагильский завод просит дополнительно триста тысяч рублей.

— Причины?

— Перерасход фонда на премии за освоение новых марок стали. Но они действительно добились хороших результатов.

В дверь постучали. Вошла Анна Павловна Зверева, начальник финансового отдела, худая, подтянутая женщина лет сорока, с аккуратным пучком седеющих волос.

— Я подготовила сводку по всем предприятиям, — она положила на стол толстую папку. — Особое внимание на Златоуст, там проблемы с оплатой поставщикам руды.

Анна Павловна разложила графики движения средств:

— Кроме того, у нас сильно выросли накладные расходы по всем заводам. Новая система учета рабочего времени требует дополнительных счетоводов. Только в Нижнем Тагиле пришлось набрать двадцать человек.

— Это необходимо, — кивнул Котов. — Зато теперь мы точно знаем, во что обходится каждая операция. Смотрите…

Он достал еще одну папку:

— Вот сравнительный анализ себестоимости по всем видам продукции. Внедрение системы Гастева дало экономию почти в пятнадцать процентов.

— А что с оплатой новых станков? — спросил я.

— Это отдельная история, — вздохнула Анна Павловна. — Американцы требуют предоплату в валюте. А с валютными фондами сложно…

— Покажите баланс за квартал, — я придвинул к себе гроссбух.

Котов быстро пролистал страницы:

— Общая картина неплохая. Прибыль выросла на двадцать процентов. Но… — он замялся.

— Что?

— Нужно срочно решать вопрос с Промбанком. Они намекают на повышение процентной ставки по кредитам.

В кабинет заглянул молодой счетовод:

— Василий Андреевич, пришли документы из Златоуста. Там проблемы с местным отделением Госбанка.

— Сейчас разберемся, — кивнул Котов. — Леонид Иванович, взгляните на эти цифры…

Следующий час мы детально разбирали финансовое положение каждого предприятия. Котов, как обычно, демонстрировал удивительное знание всех деталей, а его отдел работал как хорошо отлаженный механизм.

— Значит так, — подвел я итог. — Для Нижнего Тагила изыщите средства из резерва. В Златоуст направьте ревизора, пусть разберется с местным банком. И подготовьте подробный доклад для совещания в ВСНХ.

— Будет сделано, — Котов аккуратно сложил документы. — Анна Павловна, распорядитесь насчет телеграммы в Ригу.

Когда помощники вышли, я запер дверь и спросил насчет рижской операции.

Котов, кряхтя, отодвинул шкаф и достал из потайного сейфа в полу папки. Бережно открыл один из гроссбухов:

— По рижской операции подготовлен очередной транш. Триста тысяч швейцарских франков через «Русско-Латвийский банк». Документы оформлены как оплата оборудования. Как и всегда. Это уже предпоследний за этот год.

— Герр Кригер подтвердил готовность? — уточнил я.

— Да, шифрованная телеграмма пришла вчера. Маршрут отработан, курьеры надежные.

Когда я уходил из кабинета, за столами финансового отдела все еще горел свет. Десятки людей склонялись над конторскими книгами, щелкали костяшками счетов, стучали на пишущих машинках. Вся эта огромная бухгалтерская машина обеспечивала бесперебойную работу нашей промышленной империи.