Эльфийский помещик (СИ) - "Amazerak" - Страница 3

Однако боль затихала, и рана как будто начала затягиваться. Неужели в этом теле возродилась моя прежняя мощь? Повезло, если так.

Сердце забилось ровно и сильно, а вскоре и дышать стало проще. Боль почти исчезла. Тем временем звуки битвы переместились куда-то дальше, а поблизости раздавались только стоны раненых и хрип волков.

Я поднялся и огляделся. Вокруг валялись люди, эльфы, клыкачи и железные туши шагоходов. Да тут половина человеческой армии полегла! Но и врагу досталось. Все, кого он бросил в бой, остались здесь. А в лесу хлопали винтовки, сопровождаемые постукиванием пулемётов. Значит, наши сумели продвинуться, несмотря на чудовищное сопротивление.

Как же всё-таки сильно изменилась война за последние триста лет! Раньше только витязи сражались с помощью магии и зачарованного оружия, а теперь князья кучу простых мужиков с ружьями согнали, а заклинатели в железных коробках прячутся. Измельчали наши маги, понабрались всяких «премудростей» у ляхов, да шведов. Не удивительно, что царская рать с остроухими так долго возится.

На регенерацию я потратил много маны, но мой источник не опустел. Значит, надо подсобить своим. Когда-то я владел земляной магией, да только сейчас не было времени заклинания вспоминать. Может, у нового тела и склонностей к ним нет — некогда проверять. А вот укрепить организм надо попытаться.

Напряг все мышцы, направляя в них ману, почувствовал, как плоть затвердела. Недалеко валялся дохлый, обугленный эльф, а рядом пытался подняться на лапы скулящий клыкач с опалённой шерстью и кожей. Похоже, на заклинателя огня нарвался. В руке покойник сжимал адамантиевое копьё с металлическим древком и длинным четырёхгранным наконечником, обагрённым кровью. Не этот ли остроухий моего потомка копьём проткнули? Да какая разница. Главное, что оружие цело и ману проводит.

Я разжал твердеющую руку покойника, вытащил копьё. Тяжеловатое — как раз то что надо. И побежал через горящий лес туда, где громыхала стрельба.

Десятки мужиков в тёмно-синей униформе, устроившись, кто за деревом, кто в воронках и ложбинах, стреляли из ружей в чащу леса. Двое с ручным пулемётом залегли за поваленной сосной. Уцелели и некоторые шагоходы. Правда, большинство их стояло с поднятыми колпаками. Операторы покинули свои машины — наверное, патроны закончились или выгорели от огненного шквала. Вот что значит на огнестрел полагаться. А впрочем… мана ведь тоже заканчивается, и её восполнить порой труднее, чем новый ящик патронов принести. Может, оно и к лучшему, что железяки теперь в бой ходят.

Но в этом бою механизмы людям победу не принесли. Бронированные бочки и прочие гусеничные машины ждали на опушке — через лес они двигаться не могли, да и шагоходы оказались не слишком полезны. Остались лишь люди. Мана и патроны у них, скорее всего, уже заканчивались, поэтому подразделение прекратило наступать и пыталось закрепиться на достигнутых рубежах, ожидая, пока подтянется подкрепление.

Но и это у них вряд ли получится. Хоть люди перемололи и лучников, и волчьих наездников, но у эльфов оказался припасён ещё один козырь в рукаве. И нет, это были не драконы. Дракон, конечно, тоже опасная тварь, особенно когда огнём дышит, но слишком дорогостоящая в содержании, а потому даже такое крупное королевство, как Изердэл — то самое, чьё сопротивление княжеские рати уже почти семьдесят лет пытались сломить — не могло выставить их в большом количестве. Драконов отправили защищать стены столицы, а для флангов их не хватило. Но и то, что шло сейчас на людей, ничего хорошего им не предвещало.

Сквозь лес двигались древолюды — здоровые твари ростом в восемь-десять локтей, и эти существа могли запросто растоптать остатки человеческого войска. От одного их вида мужики с ружьями пустятся наутёк, и тогда пиши пропало. Прочные древесные тела обычная пуля не пробьёт, если только из пушки бить прямой наводкой или мощной магией. Да и силой лесные твари обладали чудовищной. Единственное, что хорошо — медлительные, и убежать от них легко.

Сейчас к нам двигалось около десятка этих существ, и шквальный огонь ружей и пулемётов не мог их остановить, а граната, разорвавшаяся у ног ближайшего древолюда, его даже не ранила.

Вот, похоже, и настала пора мне взяться за дело. Мана ещё не иссякла, поэтому я направил часть её в адамантиевое копьё и ринулся на ближайшего деревянного великана, волочащего по земле свои ноги-коренья.

Разбежавшись, я вонзил копьё в монстра, и тот не выдержал удара — рухнул на землю. Из него росло три руки, похожих на ветки, но и ими он ничего не успел сделать по причине своей жуткой медлительности. Я с размаху всадил копьё в середину туловища, где располагалось древесное сердце. Только так можно было его умертвить. С первого раза не получилось — не туда попал. Существо махнуло двумя ветками, я закрылся от них рукой. Удар был страшной силы — я выдержал. Вырвал копьё и вонзил снова. Напитанный маной наконечник вошёл в древесину, как в масло, и достал жизненно важные органы.

Между тем не один я оказался столь дерзким, что попёр врукопашную на древолюдов. Какой-то парень в зелёном комбинезоне, какие носили операторы шагоходов, ринулся с саблей на монстра, шагавшего справа от меня, и принялся ловко обрубать его ветки-руки. Я же бросился к следующей живой коряге. Я не знал, сколько у меня осталось маны, поэтому боялся, что она закончится раньше времени, но до этого надеялся хотя бы десяток тварей перебить — это позволит подразделению отбить атаку. А там и подкрепление подтянется.

(месяц спустя)

Такси остановилось перед крыльцом одного из каменных трёхэтажных домов, жмущихся вплотную друг к другу по обеим сторонам узкой улицы. Бедняцкий район выглядел мрачно и грязно, но именно здесь, в однокомнатной квартирке на третьем этаже проживала Лидия — сестра Фёдора. Вечерело, город погружался в сумерки. Только что прошёл дождь, и лужи поблёскивали отражением масляных фонарей, горящих над дверями зданий.

Я протянул шофёру новенькую рублёвую банкноту.

— Сдачи не надо.

— Премного благодарен, милостивый господин! — весело ответил таксист.

Я вышел из машины и поёжился, вдохнул сырой, зябкий воздух. Ветер прокатил мимо пустую пивную бутылку. Улица эта никогда не отличалась чистотой. Фёдор жил здесь с самого детства, и его не сильно печалили окружающие виды. Мне передались почти все его воспоминания, но вот ощущения были совсем другие. Я поморщился. Эта дыра не подходила для проживания потомков моего рода.

Ну ничего, это ненадолго. Сестре здесь делать нечего, как и мне. Нас ждала совсем другая жизнь, ведь я теперь стал помещиком, носил зелёный драгунский мундир с широким красным лацканом и серебряными пуговицами, владел шагоходом, а в кармане лежали три с небольшим тысячи рублей. Моё поместье имело площадь шестьсот пятьдесят десятин, на которых располагалось три деревни с полями, с которых отныне мне и предстояло кормиться.

После сражения под Багконаком великий князь Глинский, узнав о моих силе и подвигах, наградил меня орденом и дворянской грамотой. А скоро и война закончилась. Столица королевства Изердэл пала, правитель эльфов капитулировал, отдав нашему царю земли, рудники и всё остальное, что значилось в подписанном договоре. И тогда значительную часть войска великие князья отпустили за ненадобностью на вольные хлеба до следующего похода.

Князь Глинский, которому тоже перепал солидный куш, некоторые земли даровал своим дворянам, и я оказался в их числе, как особо отличившийся. Вот так и получилось, что уезжал Фёдор Кривоносов простым солдатом, а вернулся — аристократом, владеющим небольшим поместьем в Аракадии. И никто не знал, что на самом деле дух Фёдора уже давно в мире мёртвых, а опустевшее тело занял его славный предок.

И пусть я пока не боярин, и вотчины нет — всего лишь поместье, за которое я обязан службой, да и фамилия «ублюдская», но с чего-то ведь надо начинать. Мой род за последние триста лет в такой заднице оказался, что даже дворянскую грамоту можно считать огромным достижением. А потом, вероятно, и ещё какие-нибудь возможности подвернуться. Моему новому телу и двадцати нет, вся жизнь впереди.