Генеральный попаданец (СИ) - Коруд Ал - Страница 39

Так что начнем, пожалуй, с ЦК. Сука! На этом месте как раз сидит Андропов. Случайность? Не уверен. Международные дела КПСС крайне мутные. И что в подвалах здания на Старой площади хранится непонятно. На улице Ильинка, 14, часть помещений на первом этаже, угол Ильинки и Старой площади был отдан отделу писем ЦК КПСС. Подвальное помещение, бывшее банковское хранилище, официально занимал архив писем и подарков. Вход в хранилище шел через люк на дне кессона. Кессон заполнялся водой, чтобы открыть люк и попасть в хранилище надо спустить воду. Вода сливалась не менее двух часов, таким образом, создавался дополнительный рубеж охраны. И никому не известно, что там на самом деле хранилось. Не пора ли «золото партии», а также её секретные службы направить на службу народу?

Смотрю на вертушку:

Кому позвонить первым? Пусть по старшинству будет Микоян. «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». С таким зубром не грех и посоветоваться. Память реципиента подсказывает, как пользоваться таким аппаратом.

— Анастас Иванович, приветствую снова. Вопрос у меня по завтрашней встрече возник. Я в Кремле Сейчас? Давай.

Предложил пообедать. Верховный Совет рядом располагается, пройтись перед обедом полезно. Но хрен сегодня, а не составление плана. Даже на вершине власти ты не властен над собой. Не плачь, сам захотел. А кто еще? Хочу мир перекроить, Союз спасти. Кто на форумах об этом писал? Так что будь добр — отвечай. Ать два левой!

Информация к сведению:

Президиум Верховного Совета СССР и правительство СССР 23 февраля дали в Большом Кремлевском дворце завтрак в честь Президента Финляндии Урхо Кале Кекконена. Вместе с главой дружественной Фин ляндии на завтраке были посол Финляндии в Советском Союзе Йорма Ванамо и дипломатические сотрудники посольства. С советской стороны присутствовали товарищи Л. И. Брежнев, Г. И. Воронов, А. П. Кириленко, Л. Н. Косыгин, А. И, Микоян, М. А. Суслов, А. Н. Шелепин, заместитель Председателя Президиума, Верховного Совета СССР М. Холов, секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Д. Ф. Устинов, министры СССР, В. Г. Бакаев, А. А. Громыко, Р. Я. Малиновский, Н. С. Патоличев, заместитель министра иностранных дел СССР А. Л.

. Орлов, заместитель председателя Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР Н. С. Захаров,посол Советского Союза в Финляндии, А. Е. Ковалев, председатель исполкома

Моссовета В. Ф. Промыслов, заведующие делами МИД СССР Л. М. Замятии и другие официальные лица.

Вторую половину дня 2 3 февраля и 24 февраля Л. И. Брежнев, А. И. Микоян, А. Н. Косыгин, А. А. Громыко и Президент Финляндии Урхо Кекконен провели в Подмосковье, где были продолжены беседы по

Президент Финляндии Урхо Калепа Кекконен. 24 февраля в посольстве Финляндии в Москве дал обед. Во время обеда Урхо Калева Кекконен и А. И. Косыгин обменялись речами.

Гришин принимал участие в историческом заседании Президиума ЦК, на котором Хрущёв был подвергнут жёсткой критике и отправлен в отставку. Гришин не только выступил с критикой генерального секретаря, но и собственноручно написал для Хрущёва текст заявления об уходе на пенсию, который поверженный Первый секретарь и подписал. Так чем же все-таки прославился Гришин как московский градоначальник? Для начала — решением жилищного вопроса, как бы это странно ни звучало. Процесс массового строительства типового жилья в Москве, разумеется, запустили еще до него, но ближе к концу 1960-х горком с удивлением обнаружил, что тушит пожара из детской лейки, а москвичи по-прежнему ютятся на чердаках и в подвалах.

Причин было множество, в том числе значительное расширение бюрократического аппарата. Министерства и ведомства множились, как хомяки в аквариуме. Десятки тысяч чиновников и специалистов ринулись в Москву в поисках счастья и карьеры, и каждому из них полагалась квартира вне очереди. В конце концов, Гришин стукнул по столу кулаком и запретил райисполкомам выдачу новых ордеров до тех пор, пока не будут переселены все обитатели нежилых помещений. Подействовало, в 1970 году, к столетию со дня рождения Ленина, в Москве не осталось ни одного подвального жителя.

Но этим квартирный вопрос отнюдь не оказался исчерпан. Очередным вызовом для горкома стали сами москвичи, а точнее, их подросшие дети, которые совершенно не собирались идти по стопам родителей и становиться к станку, а вместо этого норовили поступить в какой-нибудь вуз или техникум. Московская промышленность, городское хозяйство и строительный сектор отчаянно нуждались в рабочих руках. Приходилось все время расширять «лимит», но каждому лимитчику полагалась комната в общежитии, а после отработки своего срока — еще и отдельная квартира, а значит, надо было строить еще больше и еще быстрее.

Пришлось резать священную корову московской урбанистики — сталинско-хрущевский Генплан, убирать из него часть озелененных территорий, уплотнять застройку, повышать этажность, сокращать норму площади до девяти «квадратов» на человека и застраивать поля вокруг города бетонными джунглями спальных районов. Гольяново, Выхино, Чертаново, Северное и Южное Тушино. Можно сколько угодно ругать Гришина за нагромождение бесконечных «Черемушек», как и за крайне низкое качество советских панелек, но все же на последнем году его градоначальства 80% москвичей проживали в отдельных квартирах, за которые им не требовалось платить ни аренду, ни ипотеку.

Гришин не дал построить рядом с Москвой АЭС. Этот проект был внесен президентом Академии наук Александровым и получил поддержку со стороны всемогущего министра обороны Устинова. В ходе прений в Политбюро Александров в запальчивости воскликнул: «Я могу поставить атомную станцию на Красной площади и ручаюсь за ее полную безопасность». В ответ раздался спокойный голос Гришина: «Пока я жив, этого не будет». Точно так же Первый Москвы «зарубил» и пролоббированный только что ставшим секретарем ЦК по сельскому хозяйству Горбачевым сталелитейный завод в Люберцах со словами: «В Москве и так нечем дышать, а этот… товарищ хочет у нас под носом развести кочегарку». И москвичи еще четверть века смогли наслаждаться хотя бы относительно чистым воздухом, пока не началась эпоха всеобщей автомобилизации.

Смысловая вкладка:

Энгелина Тареева вспоминает

На ХХ съезде КПСС был развенчан культ личности Сталина, были названы преступления, которые он совершил, что в целом для страны означало время больших перемен. Казалось, что-то неуловимо изменилось в воздухе. Когда Сталин только умер, вы помните, какие были рыдания, стенания, ну а потом все изменилось. Люди жили в жутком страхе при Сталине. Я его не испытывала, но это мое личное качество, у других могли быть другие ощущения.

Если врагов не хватало, их нетрудно было создать. Ведь к врагам можно отнести каждого, кто отличается от массы хотя бы внешне: одеждой, причёской, манерой танцевать, эстетическими вкусами. Так образовалась группа врагов — стиляги. Я не могу сказать, что изучила и глубоко поняла это явление, но что я знаю, о том расскажу.

Показателем принадлежности к стилягам, прежде всего, была одежда, прическа и внешний вид в целом. Они старались одеваться, как на Западе, как они себе это представляли. Идеалом была Америка. Говорили: «Ходить надо в штатском», — имея виду Соединенные Штаты. Они были подчеркнуто аполитичны, но при этом американофилы. Среди стиляг было много «золотой молодежи». Им было проще стиляжничать. Родители, не одобрявшие их поведения, тем не менее, привозили им из заграничных командировок то, что они просили. У кого не было такой возможности, старались эту одежду создать сами.