Собиратель земель (СИ) - Старый Денис - Страница 9

Это, кстати, еще одна причина, почему мне нужно поехать к Ростиславу с богатыми подарками. Нужно время. Муромский и Рязанский князья отозвались на зов о помощи. Мало того, так унжанский и городетский посадники изъявили сепаратистские настроения и… Прислали просьбу принять их с их же городками в Братство. Это не много людей, там всего-то по две-три сотни ратных. Но это немалые земли и я задумался всерьез, чтобы их принять.

— Чтобы не случилось, вы не будете дергаться и защищать меня, — в очередной раз я инструктировал свою охрану.

Знаю, что мужикам будет тяжело смотреть, к примеру, если меня станут бить. Но, так нужно. Время сейчас играет против Ростислава. И каждый день мои земли укрепляются и лучше готовятся к обороне. Нет, не пойдет на глупости владимирский князь, мое убийство может иметь слишком непредсказуемые последствия и далеко не факт, что в пользу Ростислава.

Мы шли во Владимир со стороны Суздаля, который находился в менее тридцати верст от новой столицы. Уже здесь было видно, что обстановка накалена. Люди ходили хмурыми, но это ладно, редко когда смена власти встречается спокойно. Важнее иное — новгородцы были в городе и явно не с благими намерениями.

Как я определил, что это новгородцы? Во-первых, что главное, я просто узнал это от местных и после того, как меня и мое сопровождение хотели атаковать. Оказывается, что временно, может, и постоянно, но во всех городах и селениях Владимирского княжества был объявлен запрет на ношение оружия. И теперь только пришлые, а это в большей степени новгородцы, могли быть оружными. Нормальная мера, казалось бы, но так ведут себя победители на оккупированных территориях, а не хозяева.

Во-вторых, Новгород, как я не так давно осознал — это пока не то, чтобы и Русь. При этом я читал и в будущем о такой теории, что новгородцы не только имели свою систему управления, но там вырабатывалось и свое наречие, свое мировоззрение. Вполне себе они могли бы пригласить на княжение и какого-нибудь шведа. Религия? Так архиепископ Новгородский всегда был в стороне и митрополита мог послушать, да и только, а сделать все равно по-своему. А нынче они и вовсе стали выбирать себе пастыря без согласования с митрополией.

Обозы из Суздаля, Ростова с зерном, со скотом — все это встречалось в направлении ко Владимиру. Но не в столицу везли припасы, там с продовольствием должно было быть все в порядке, поезда из телег устремлялись на север, видимо, к Новгороду. Платили ли новгородцы за продовольствие? Не знаю. Я уже был словно арестованный, и мне ограничивали доступ к информации. В любом случае, в таком количестве весной еду никто продавать не стал бы. Спасая Новгород от голода, владимирцы, суздальцы, ростовчане, все обрекали себя, в лучшем случае, на недоедание, а в худшем, так могли случиться и массовые голодные смерти. Трава, пусть черемша в лесу уже взошла, да крапива проросла, не сильно спасет.

Рядом с Владимиром мной было насчитано три больших воинских лагеря. Это не менее, чем по полторы тысячи воинов. Много, даже очень, учитывая, что большинство войска, что привел с собой Ростислав Юрьевич, сейчас рассыпалось по городам и весям, да и в самом стольном граде оказалось больше вооруженных пришлых людей, чем местных.

А после два дня пришлось ютиться на крайне скудном постоялом дворе. Одно хорошо, что здесь был только я со своими людьми и получилось разместиться даже в дешевых условиях почти что по-богатому. Хотя, с другой стороны, это было и плохо, так как информационный голод сильно мучил. Начали ли действовать мои люди? Почему нет никаких сведений об Ефросинье и епископе Ануфрии? Они не могли допустить того, чтобы я был, по сути, под арестом.

— Князь призывает своих клятвенников! — сообщили мне на третий день пребывания во Владимире.

— А я тут причем? — сказал раздраженно я.

Злости накопилось изрядно и не все эмоции получалось сдерживать.

— Тебя особливо звали. Так что оставляй тут оружие и брони, следуй за мной! — горделиво произносил даже не представившийся мне воин.

Выглядел он опытным ратником, с широкими плечами, шрамами на шее и на правой щеке, да и был облачен в кольчугу с пластинами. Но у меня так обряжаются десятники, сотники уже все в панцирях. Так что не понять, кто такой.

— А ты кто такой, чтобы иметь право говорить со мной? И почему не представился, кому холуем служишь? — сказал я и сразу же несколько пожалел о сказанном.

Пусть эмоции, пусть нельзя позволять с собой так обращаться, все же я воевода, ну, и мужчина. Но вот оскорблять человека князя не завуалированно, а напрямую, называя его холуем, — это неправильно, не дальновидно.

— Пошли со мной! Князь не велел калечить тебя, — сквозь зубы, явно сдерживаясь, сказал ратник.

— Я пойду оружным и два моих человека так же. Или я требую с тебя вступить со мной в Круг, чтобы не было умышленного убийства, — сказал я.

Ратник задумался, но все же разрешил. Он не мог понимать, что забрав у меня оружие, из условного пленника, я превращаюсь в официального, а этот статус, как было понятно, пока старались обойти.

Очень интересная ситуация, которая складывается, в том числе из оговорок и поведения таких вот исполнителей. Именно рядовые ратники или командирский состав среднего и низшего звена — главный показатель, куда дует ветер. Это князья, воеводы будут лукавить, а вот такой простак, которому доверили сопроводить меня, качественно врать не умеет.

Только что, исходя из анализа поведения ратника, я узнал, что меня ждут проблемы, что никакого благостного решения, на что я подспудно рассчитывал, не будет. Меня собрались ломать. Однако, если бы все было однозначно, если моя участь уже решена, то и ратник бы не сдерживался, да и на встречу бы меня не звали. Можно же прямо здесь и убивать.

Мы шли недолго, оказывается гостиный двор, в котором меня разместили, находился рядом с княжеской резиденцией. Давно я не был во Владимире. Впрочем, я и был-то здесь однажды, больше года назад, когда город только начинал строиться. И вот, всего за год, отгрохали очень даже существенный городок с претензией на великий град.

— Стой тут! — сказал мне, видимо, княжеский десятник, когда мы уже вошли в терем.

Я остановился, посмотрел не на враждебно настроенного ратника, а на оставшихся всего двух моих телохранителей, на Колота и Третьяка. Даже эти гридни-иноки-братья, наиболее уравновешенные, казалось, что и безэмоциональные, начинали нервничать. Но ничего не попишешь. Мы и так выиграли для Братства, считай, шесть дней со всеми передвижениями и ожиданиями.

Или я просто успокаивал себя аргументом, что теперь главное — это время, что отправленные люди навстречу моему войску в Галичское княжество, чтобы оттуда срочно прибыли не менее тысячи «ангелов» и все половцы, что к Аепе устремились люди, и он обязательно придет, что уже идут муромские, пронские и рязанские дружины, что великий князь не останется безучастным, а, получив мое письмо, начнет действовать. Так что время! Мне нужно время и для прямой силы, и для другой, которую я, прежде всего, собираюсь применять.

— Заводите! — скомандовал кто-то за дверью и мне указали направление.

Я стоял, не шелохнувшись. Формулировка «заводите» вовсе выбила остатки терпения и мне нужно было хотя бы минуту постоять и глубоко подышать, чтобы не войти к княжеские покои и с ходу не послать нового князя нахрен, попутно разбив о его голову кувшин с квасом.

— Ну, чего стоишь? Князь велел, — подгонял меня один из княжеских гридней.

Я не отвечал, однако, заходить нужно было еще до того, как прозвучит повтор требования войти, и кто-нибудь да посмеет толкнуть меня. Если бы случилось такое, то я обязан был драться, вопреки даже логике, вопреки всему.

— Я пришел увидеть тебя, князь, — сказал я, чуть заметно поклонившись.

Ростислав скривился. И было чего, я показывал себя почти равным князю, а поклонился только потому, что он Рюрикович и в знак… нет не уважения, а того, что он старше. Да, я поклонился возрасту Ростислава! Ведь передо мной за большом столом, возвышаясь над другими людьми, так же сидящими и пирующими, был пожилой человек. Опытный воин? Наверняка. Мудрый правитель? Сомнительно, но, допустим. Но растерявшийся пожилой, с кучей комплексов человек — точно.