Собиратель земель (СИ) - Старый Денис - Страница 24

— Что с тобой, воевода? — спросил Веснян, которого я решил подержать подле себя, чтобы чуть обучить и понять перспективы карьерного роста ратника.

— Помоги облачиться! — попросил я хриплым голосом.

Мне сейчас людей на штурм крепости отправлять, а я здесь с какой-то простудой. Засмеют же, авторитет потеряю. И понимаю, что совершаю не совсем правильно, что можно отдать приказ из шатра и спокойно день полечиться, но, нет, поперся.

— Смерти нет, умри и попади в рай, ибо брат, погибший в бою, только в раю и оказывается! — напрягая голос, кричал я.

В принципе, только на эту «пламенную речь», длинной в одно предложение, меня и хватило.

И воины пошли… Стали выдвигаться вперед две осадные башни, ратники покатили сразу четыре корзины. Предрассветный туман частично скрывал выдвижение решительно настроенных братьев. Но вот механизмы сильно демаскировали начало штурма, особенно башни выступали из утренней дымки, стелящийся в низине перед первым рвом оборонительных сооружений Владимира.

Загудел рог, закричали люди на стенах города. Они заметили, наконец, что начинается штурм и, что к ним приближаются воины Братства.

— Почему не бьют? — прохрипел я, наблюдая за приступом.

Катапульты молчали, несмотря на то, что на том участке стены, в направлении которой начался первый штурм, уже концентрировались вражеские воины. Они беспорядочно прибегали на стену и толпились у ее края. Командирам врага пока не получалось навести порядок.

И тут ударили требуше, а после пороки, расположенные ближе к городу. Часть камней все же перелетало стену, но нужно еще время, чтобы нагнать горожан в те места, куда могут попасть снаряды. Ну, а подставят людей, то я сделаю вид, что не понял этого, не узнал, куда попадают некоторые камни.

Вот уже и первый ров. Здесь и остановились корзины, туда спешно сели по пять стрелков в каждую, на другом конце рычага стали тянуть за веревки другие воины, которых прикрывала щитами третья группа ратников. Минута, и лучники Братства оказываются немного выше стен Владимира. Теперь они могут начать более прицельный обстрел защитников, которые, несмотря на попадания камней из осадных орудий, все равно упорно шли на стену и начинали пускать стрелы.

Подтянули поближе и осадные башни. Их нельзя было пока подвести к городской стене, но теперь арбалетчики могли работать с вершины башни по защитникам, правда, и получать в ответ не меньшее, даже большее количество стрел.

Пока воины Ростислава Юрьевича отвлекались на корзины и на две осадные башни, мои ратники подошли близко к первому рву. Вперед вышли арбалетчики и частично лучники. Еще ранее, при отработке штурмовых действий, на учебной стене на длинных шестах высовывали соломенные чучела, а стрелки с земли должны были увидеть высунувшегося, якобы защитника города. Бывало, порой, что в одно чучело попадали и десяток стрел, и болтов. Так что учились распределять цели, делить сектора обстрелов.

Сейчас не было чучел, а были люди. Те чаще выигрывали в дуэлях, кто тренировался больше, кто готов именно к такой ситуации. Мои были более готовы. Показали себя с лучшей стороны и арбалеты. Да, они медленно перезаряжаются, но из них стрелять легче. Хороших лучников немного, их нужно обучать годами, арбалетчиком неплохим может стать каждый второй ратник.

Однако, не всегда выигрывали мои люди, и по прошествии всего только минуты я своими мутными, слезоточивыми глазами, увидел более десяти ранений братьев. Противник терял больше. Но, когда вперед ринулись воины с фашинами, просто с ветками, с мешками с песком, потери Братства значительноувеличились. Правда, и противник терял своих бойцов. Враг стал уже даже не высовываться вперед, а стрелять наугад, навесом. Тут свою работу делали стрелки в корзине и в осадных башнях, но оказалось, что плотности выстрелов недостаточно.

Три часа штурмовых действий и прозвучал рог, наш сигнал. Сразу же звуковой приказ был продублирован ударами в бронзовые небольшие колокола, которые пробовали отливать молодые энтузиасты в бронноймануфактуре.

Началась ротация. На подходе была вторая смена, которой командовал уже Боброк. Они придут не на пустое место, деревянные щиты остались там, где их установили ратники Алексея. И вновь удар камнеметами там, где они не задевали иные осадные оружия, снова начиналось противостояние стрелков и постепенное, но неуклонное засыпание рва.

Боброк предпринял попытку одним отрядом взгромоздиться на вал. На склоны вала были положены лестницы, которые крюками сцепились с землей. По лестницам на склонах стали восходить воины Братства, но… кипящее масло полилось вниз. Хорошо, что еще с ближайшей осадной башни вовремя предупредили, что защитники стали готовить котлы с маслом. Так что жертв ужалось избежать. Некоторые ратники получили лишь незначительные ожоги.

Три часа боя и новая смена, после четвертая группа штурмовиков отправилась выполнять свою работу, далее опять настала очередь смены Алексея.

И завертелось. И днем, и ночью, пусть и в меньшей степени, шли штурмовые действия. Нас было больше, намного больше, потому нескончаемый штурм, по принципу, который будут использовать в будущем монголы, изматывал защитников.

Тем более, что мои воины обучены принимать команды и исполнять их, даже те, которые напрямую сражения не касаются. Есть команда спать, значит, ратники лягут и будут спать, даже не желая этого делать. Ну, или закроют глаза и точно не станут мешать выполнять команду своим со-ратникам-братьям.

У моих воинов есть сон, они нормально питаются, относительно умеренные физические нагрузки. Четыре дня вот таких штурмов и начнем генеральный.

Так что получается, что принимать решения, от которых зависят жизни других можно и нужно. А еще за собой следить необходимо, так как смертный и, как показывает практика, могу заболеть даже простудой, или ангиной.

Глава 11

Пять дней методической работы по осуществлению штурма прошли не без сбоев, но, в целом, качественно. Да, были проблемы с ротацией, когда на полчаса-час под стенами Владимира почти не было войск Братства. Однако, враг, привыкший к непрекращающимся приступам, все равно оставался в напряжении.

Однажды чуйка подсказала, что враг должен, обязан, что-то предпринять. Появлялось ощущение тревоги, завязанное на опыте и каких-нибудь признаков, которые я замечаю, но вовремя не анализирую, оставляя на откуп своему подсознанию. Да, наверное, это все же называется чуйка.

И вот, когда ощущения тревоги начали нарастать, я приказал подставить под удар корзины и некоторые катапульты. Вылазка защитников не просто напрашивалась, она была необходима для Карачуна. Уверен, что мой оппонент, если и не на теории, без академического объяснения психологии людей, на интуитивном уровне, чувствовал, что одна маленькая, пусть даже абсолютно ничего незначащая победа, его людям просто необходима. Эта попытка воспламенить сердца ратников противника даже перезрела. Я бы еще днем ранее что-нибудь предпринял на месте Карачуна.

Есть такая мудрость, народная ли, или кто-то из умных людей сказал, но ее суть заключается в том, что в случае, если нельзя что-то изменить, это «что-то» нужно возглавить. Возглавлять вылазку противника, конечно, я не стал, хотя был бы не против завести их, как в той сказке про крысолова, куда-нибудь в яму с кольями, если нет по близости моря. Но вот «положить сыр в мышеловку», это да, это я мог сделать и сделал.

Оставленные почти без охраны две корзины, одна осадная башня и еще пять пороков — это тот приз, на который не мог не облизнуться даже самый предусмотрительный противник. Мы специально сделали вид, что ротация нарушилась. Одни воины ушли, другие только начали нарочито медленно и вальяжно выстраиваться. Все это делалось столь явно, что могло вызвать подозрение. У отдохнувшего человека с незамутненным разумом — да, он задумается, а не ловушка ли это; у того, кто воюет почти без сна четвертый день -нет, критическое мышление попросту отрубается, уступая место хоть что-то сделать, как-то навредить врагу.