Деревенщина в Пекине 2 (СИ) - Форд Крис - Страница 8

Стоит ли местечковая принципиальность такого риска? Тем более, капитан предлагает вполне разумный выход из ситуации…

По просьбе старшего лейтенанта к нам возвращается та самая девушка, ранее предлагавшая залог. Её каблуки уверенно цокают по кабинету.

— Ладно, раз такое дело… — полицейский неловко теребит ручку, явно подбирая слова. — Как ни смешно, но законный протокол вы подписать не можете. У вас ведь нет доверенности. Я сейчас говорю о реальном документе, зарегистрированном в едином реестре.

— Как я уже говорила, это не проблема. Если нужна доверенность, я её оформлю. Это займёт около двенадцати часов, — девушка поправляет идеально уложенные волосы. — Деревня Суншугоу, к сожалению, находится далеко от Пекина.

— Это уже лирика, — старший лейтенант постукивает пальцами по столу. — Ситуация на данный момент такова: доверенности у вас на руках нет, его родителей тоже, — небрежный кивок в мою сторону, будто я неодушевлённая вещь. — Следовательно, подпись поставить некому. Получается, протокол об административном задержании составлен по закону быть не может. Нарушение процедуры — нарушение закона, а на это я пойти не могу, — его тон заметно меняется, становясь почти дружелюбным. — По целому ряду причин.

Капитан молодец, мысленно я ему аплодирую. В других местах в своё время меня учили, как раз для аналогичных раскладов: идеальная работа — это когда собственных ресурсов сотрудник не использует, за него делают другие должностные лица в других ведомствах. Как будто не было никакого вмешательства извне — ну сложились так обстоятельства и конкретный государственный орган сделал, как сделал. Если всё ещё и по закону — высший пилотаж.

Фэн Ин именно его и продемонстрировал, занятно. Географии и времена разные, а люди как будто те же. И схемы взаимоотношений тоже как будто те же.

— И что тогда будет с Лян Вэем? — в голосе незнакомки проскальзывает искреннее беспокойство.

Да кто она такая, чёрт возьми? Ладно, спрошу позже, не горит.

— Ввиду небольшой значимости содеянного, а также учитывая растущий социальный рейтинг, положительные характеристики с места работы, да и, так сказать, поддерживая деревню провинции Хэйлунцзян, на этот раз ограничимся устным предупреждением, — чеканит каждое слово старший лейтенант, аккуратно складывая бумаги. — Статья… Кодекса административных правонарушений… чётко определяет… Вы свободны, юноша. Я вас предупредил.

На закуску полицейский бросает выразительный взгляд на сумочку девушки, та мгновенно улавливает намёк.

— Лян Вэй, встретимся снаружи, — обращается она ко мне.

А лейтенант быстро сориентировался. Решил и рыбку съесть, и… на двух стульях усидеть: с одной стороны, в госбезопасности у него теперь личный контакт (какой бы ни был); с другой — и деньги ему сейчас тоже дадут.

Хотя, какое мне дело? Главное — меня в этой комнате не будет, а значит, никто и ни в чём не сможет обвинить, здесь везде камеры.

С незнакомой благодетельницей рассчитаюсь потом, наедине.

Открываю дверь, собираясь покинуть кабинет, и сталкиваюсь с сержантом, которого ранее выпроводили.

— Он свободен, — бросает старший лейтенант. — Проводи парня, пусть заберёт вещи.

В комнате хранения внимательно проверяю опись, пока конвойный достаёт из пластикового пакета мои пожитки. Самое важное — деньги, ремень и телефон вряд ли бы кого-то заинтересовали. Тщательно пересчитываю содержимое кошелька, потом ставлю подпись в журнале выдачи.

На выходе из отделения меня поджидает та самая фемина:

— У тебя точно всё в порядке? Не били? — её тёмные глаза внимательно изучают моё лицо. — Если что-то было, только скажи, быстро составим жалобу, — волнение в её голосе по-прежнему кажется искренним.

— Единственное издевательство — сон в сидячем положении, облокотившись о холодную бетонную стену. Но не я первый и не я последний, — потираю затёкшую шею. — Я, конечно, извиняюсь, но вы, собственно, кто?

— Ли Джу, — незнакомка поправляет недешёвый шёлковый шарф.

Имя не говорит мне ровным счётом ничего. После того, как я это открыто заявляю, она дополняет:

— Я сестра Ли Миньюэ. Она связалась со мной из Кореи и попросила во что бы то ни стало вытащить тебя. Даже если придётся надавить на кое-какие семейные рычаги.

Так вот в чём дело. Она увидела мой пост в WeChat.

— Много отдала? — задаю прямой вопрос. — На семейные рычаги пришлось нажимать?

— Пять тысяч юаней. Нет, тебя так выпустили, ты же сам присутствовал.

— Сколько⁈ — не сдерживаю возмущённого возгласа.

У старшего лейтенанта, однако, неплохие аппетиты.

— На самом деле, я готовилась к более крупной сумме, — ровно комментирует Ли Джу. — В таких делах обычно просят гораздо больше. У меня есть опыт, я не впервые решаю подобные вопросы.

— Подожди секунду, мне нужно сделать важный звонок, — говорю я, останавливаясь.

— Да, конечно.

Я делаю несколько шагов в сторону и, поглядывая боковым зрением на китаянку, набираю номер Ли Миньюэ. История её предполагаемой сестры звучит вполне логично и убедительно — даже внешне они похожи. Но то, с какой лёгкостью она была готова сделать меня соучастником взятки — уголовного преступления — требует внести ясность. В моём положении лучше перестраховаться.

Телефон выдаёт неприятную новость — номер подруги админа недоступен. Открываю WeChat — последний раз она была в сети четырнадцать часов назад, статус не обновлялся. Что ж, похоже, все вопросы придётся отложить.

Апартаменты семьи Бай.

— Хорошо отец, спасибо за информацию, — Бай Лу направляется к выходу из просторного кабинета, отделанного тёмным деревом.

— Думаешь это всё? — с характерной усмешкой произносит господин Бай, предвкушая реакцию дочери. — На этого парня заявили о похищении человека. Правда, пока в устной форме. Интересно всё складывается…

Она резко оборачивается.

— Кто?

— Тот самый вьетнамец. Сообщил обо всём, лёжа на больничной койке,.

На лице Бай Лу проступает тревога.

— Правда, допущено много несколько неточностей, — продолжает Бай-старший, — потому что показания были даны сразу после наркоза. Переводчик не смог разобрать некоторые слова и даже предложения.

— А наркоз здесь причём? — модель возвращается к столу, за которым сидит отец. — Ты же говорил, Лян Вэй всего лишь разбил ему нос и выбил зуб или пару? С челюстью что-то ещё незначительное.

— Зачем ему наркоз дали, мне тоже непонятно, — Бай Гуан откидывается на спинку кресла. — Предполагаю, вьетнамец оказался очень буйным пациентом и затеял всех там доставать — характеристики в его адрес весьма однотипные. А врачи таких не любят. По регламенту он должен оставаться в больнице трое суток, а чем больше дней он будет без сознания, тем спокойней нашей медицине. Больше спит — меньше болтает и не буянит.

— А на сколько в принципе законны показания в таком состоянии? — Бай Лу присаживается на край кожаного дивана.

— Ну, если он стал свидетелем серьёзного преступления, а похищение людей оно и есть, то формально обязан подать сигнал в любой форме и как можно скорее, — отец достаёт из лакированной коробки сигару. — Значения не имеет: устно, письменно, азбукой Морзе, под веществами или в рассудке — тут важно быстро отреагировать. Смотри: допустим, ты видишь, как террористы обливают строение горючкой и собираются поджигать людей внутри. Имеет значение, ты заплетающимся языком будешь это сообщать полиции или вообще азбукой глухонемых?

— Поняла, — модель машинально поправляет платиновый браслет на запястье. — Иногда важнее скорость сообщения, чем всё остальное. И что с заявлением о похищении?

— Да ничего, — Бай Гуан пожимает плечами. — Сотрудник, принявший вызов, передал по команде. Потому что у полиции при виде таких заявлений алгоритм один: свалить дело со своих плеч куда угодно, хоть на пожарников, лишь бы снять с себя лишнюю работу. Тем более, тут похищение иностранки — сам бог велел сбросить на Министерство общественной безопасности, их подведомственность чистой воды. Ещё и вьетнамец тот не с общегражданским паспортом заехал.