Деревенщина в Пекине 2 (СИ) - Форд Крис - Страница 14

Полицейские молча и задумчиво смотрят на меня.

— Допустим, перед вами несовершеннолетняя девочка, произошло преступление против её половой неприкосновенности, — черты лица модели каменеют. — Факт противозаконного действия подтверждается её внешним видом, косвенными уликами на месте происшествия и вашей личной субъективной оценкой. Законных представителей пострадавшей в лице родителей рядом нет — ну так случилось. Но зато вы, полиция Пекина, прибыли вовремя и всех застали на горячем! Ей вы тоже скажете, приходи в понедельник? Вместе с родителями? — Бай Лу обманчиво спокойно наклоняет голову к плечу. — Ваши видеофиксаторы работают? Они же и разговор пишут? — она вытягивает палец в направлении ближайшей наплечной камеры.

Полицейские переглядываются. Один из них нехотя достаёт телефон и, судя по разговору, набирает следователя.

Точно. Просто не хотели связываться с прокуратурой, надеялись, само рассосётся за выходные: все живы, зачем напрягаться ради дворняги-меня.

— Знаете, я чуть на других этажах плаваю и на в моём уровне таких приколов, как сейчас в вашем исполнении, ещё не было, — продолжает Бай Лу, чей голос начинает пронзительно звенеть. — Вас воспитывать и воспитывать. Нужен его законный представитель⁈ Без проблем, я буду! По документам оформлю со скоростью звука, верите?

Она поворачивается к тому, который сканировал её айди-карту:

— Вы вообще меня насколько глубоко пробивали? Знаете, кто я такая? По фамилии в директорию дальше ходили или просто вид сделали? — она снова протягивает документ. — Делайте ещё раз, НОРМАЛЬНО. Этот парень со мной.

Служитель закона сканирует повторно, после чего здорово озадачивается.

Старший патрульный промаргивается, словно сбрасывает наваждение:

— Не нужно нами руководить!

— СМИР-Р-РНО! СМОТРЕТЬ МНЕ В ГЛАЗА! — рычит Бай Лу, разрывая шаблон абсолютно у всех присутствующих (так с полицией в Китае не общаются). — Будет всякая перхоть из-под ногтей мне закон трактовать! Я налогоплательщик! И плачу ВАМ зарплату из своего кармана, чтобы вы защищали! А не отлынивали трусливо!

Впрочем, женщинам в Поднебесной прощается больше почти в любой ситуации, тоже факт.

Дальше всё идёт как по маслу. Следователь прибывает в общежитие с удивительной скоростью, старательно просматривает записи с камер наблюдения, тщательно опрашивает меня и свидетелей. Причём нашёлся не только следователь, но и переводчик для вьетнамки.

Полицейские сначала уводят пришедших в сознание, но всё ещё пошатывающихся мордоворотов вниз, затем возвращаются за У Цзяньго. Его лицо искажено злобой:

— Посмотрим, что дальше, — роняет он через плечо от дверей.

Бай Лу выстреливает вперёд рукой, хватая меня за плечо и не давая ответить:

— Есть ещё место на земле, где бедный равен богатому, умный — идиоту, а президент концерна — уборщице. В этом месте даже член ЦК ничем не отличается от нелегального вьетнамского иммигранта!

Интересно, в чей огород камень. Или это для иллюстрации, без параллелей?

Кстати, полицейские снова как по команде напряглись и замерли.

— Что за место? — мрачно интересуется До Тхи Чанг на ломаном, но узнаваемом жонг-гуо.

— Уголовный суд Китайской Народной Республики.

В комнате виснет тишина, нарушаемая скрипом ручки следователя — он вздохнул и сейчас заполняет протокол допроса Ли Джу. От показаний против своего кузена та не уклонилась, уже говорит о многом.

— Как закончим, звони родителям, — Бай Лу выдыхает и поворачивается ко мне. — На тему процедур не парься, найдём нотариуса в этом вашем Хэйлунцзяне через Палату, кто и сегодня работает.

Там же, через некоторое время.

— … ждёт кого-то из твоих родителей в городе. Сумеют добраться быстро? — Бай Лу всерьёз озаботилась оформлением опеки надо мной на следующую процессуальную неделю начиная с понедельника. — Не переживай.

— Родителям написал, жду ответа. Не переживаю, — усаживаюсь на кресло. — Я, в принципе, понимаю, почему это всё происходит.

В свете ярких неожиданных эмоций почему-то тянет на философию.

— И почему же? — модель падает в соседнее кресло спиной вперёд.

— Когда ты — человек, у которого ещё вчера ничего не было, а сегодня появляется хотя бы три-пять тысяч долларов в месяц, проблем всегда становится больше, — вздыхаю. — С ростом богатства количество движений тоже вырастает.

— Богатство? — Бай Лу на мгновение оживляется, но в последнюю секунду от неуместного веселья удерживается. — Оптимистично, а-ха-ха. Ладно, молчу.

— Зря хихикаешь. Знаешь, с какой суммы человек начинает считаться богатым, например, по меркам Германии?

— Понятия не имею. Никогда не интересовалась. Хотя наша диаспора там немаленькая, да, — она зачем-то лезет в wechat.

— В отличие от нас, богатые от бедных там различаются Налоговым кодексом ФРГ. По их закону, если твой заработок выше сорока девяти тысяч в год чистыми, ты уже являешься богатым.

— Да ну⁈ Полсотни в год⁈ — Ли Джу тоже не скрывает скептицизма. — Всего лишь⁈

— Ну да. Это примерно четыре тысячи евро в месяц. Просто у нас в Китае дела обстоят иначе.

— У нас очень много кто зарабатывает пятёрку в месяц, шестьдесят в год. Здесь супербогатыми их никто не считает, — кивает Бай Лу.

— Мои родители говорили, когда человек, у которого ничего не было, поднимается хотя бы на эту промежуточную ступеньку, у него и враги сразу появляются, и конфликты. Так происходит всегда. Поэтому я не удивлён и спасибо за помощь.

До Тхи Чанг, гулявшая с отстранённым видом по комнате, присаживается на подоконник. Уже на протяжении полутора часов все разговоры в этой комнате ведутся только на китайском.

— Занятный взгляд на вещи. Миньюэ и я думаем иначе, — замечает Ли Джу, — не настолько философски. Меня вообще прямо не касается, но по нервам ударило, — она ведёт рукой вокруг.

— При движении вверх по иерархиям проблемы не убавляются, а растут, это закон, — пожимаю плечами. — К этому вообще можно относиться как к тренировке. Когда-нибудь, может быть, мне свой концерн придется от длинных рук коммунистической партии защищать — сейчас стремятся всё национализировать, а товарищ Си себе пожизненное правление уже устроил. Это я про изменение в уставе партии.

Бай Лу резко поднимает ладонь:

— Стоп! Я ничего не слышала! — Продолжает уже тише. — Может, в каких-то моментах я местами согласна, но именно ты лучше на эту тему даже пар изо рта не выпускай! Не нужно говорить о таком слух, ты не в Америке.

Ли Джу внимательно наблюдает за моделью.

— В первую очередь для тебя будет лучше, — продолжает Бай Лу необычайно серьёзно. — Поверь человеку, который к тем местам, от которых ты защищаться собираешься, чуть поближе, чем ты сам.

После ухода девушек в комнате становится непривычно тихо, полиция с задержанными свалила ещё раньше. Сажусь на край дивана-трансформера, прислушиваясь к звукам льющейся воды из ванной, где моется До Тхи Чанг. Сломанная дверь неуклюже приставлена к косяку — патрульные по собственной инициативе пытались её закрепить, но лишь усугубили. В списке контактов телефона сохранён номер мастера, которого порекомендовал комендант. Но сначала…

Пролистываю список контактов и нахожу родителей. Давно обещал позвонить, рассказать как устроился, но всё не находилось подходящего момента. Опять же, доверенность для Бай Лу надо брать.

Решаю начать с матери — разговор с отцом обычно ничем хорошим не заканчивается.

— Лян Вэй⁈ — динамик взрывается её радостным голосом. — Я так волновалась! Ты как? Всё хорошо? Где сейчас находишься? Работу нашёл? Хотя бы на еду деньги есть?

Невольно улыбаюсь — так и знал, что придётся отвечать на целую дюжину вопросов. Мама всегда такая.

— Я же тебе говорил, что не пропаду, — стараюсь звучать максимально оптимистично. — У меня все отлично — ещё ни разу не пожалел, что уехал из деревни. На данный момент проживаю в Пекине, пока в общежитии. Комната у меня просторная, вот видео, я сейчас здесь…