Пять невест и одна демоница. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 17

– Побеседуем предметно? – предложил Авияр Денальди, известный купец и владелец небольшой флотилии из двенадцати судов. И отнюдь не все из них были торговыми, хотя таковыми числились.

В общинном доме стояла тишина.

Пахло… бедой. Не хлебом, ибо зерно закончилось еще когда. И не сушеной рыбой, которую доедали последней. Пахло тоской.

Сыростью.

И старыми шкурами.

– Удивительно, – Авияр огляделся и потер руки. – Просто удивительно… взгляни, мальчик мой…

Мальчик взглянул. Он, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не броситься прочь. И теперь, его глазами, Брунгильда вдруг увидела царящую вокруг нищету.

Солома на полу, пусть и смешанная с ароматными травами, но аромат их давно иссяк.

Очаг.

Пустой.

Горючих камней осталось мало и потому очаг растапливали лишь ночью, когда холод сковывал стены.

Лавки.

Столы. Темные и старые.

– Думаю, настало время поговорить серьезно, – Авияр присел первым. Как хозяин. Но пока еще не на место вождя.

Пока.

– Серьезным людям. Пусть… уйдут, там уже должны начать разгрузку. Ты говорил, что зерно нужно срочно.

– Ворон. Займись.

– А ты? – Ворону явно не хотелось уходить, но и ослушаться своего конунга он не смел. – И эти…

– О, не стоит волноваться. Моя охрана. Человеку серьезному негоже выходить без охраны. Даже к друзьями.

Авияр оскалился.

– Они подождут нас за дверями. И вы можете оставить кого.

Он чувствовал себя не просто уверенно. Он точно знал, что никто-то на острове не причинит вреда ни ему, ни его снулому племяннику, который растерянно озирался, явно не решаясь присесть.

– Что ж, теперь о деле, – Авияр потер руки. За Вороном закрылась дверь и в доме стало сумрачно. Окна здесь появились уже при отце, и де узкие, под самым потолком. На ночь их закрывали ставнями, и света пробивались капли. Этого света хватало, чтобы вовсе не сидеть во тьме.

А от чужаков пахло цветами.

Странно так.

Резко.

– Я готов и в дальнейшем поставлять Островам зерно и иные товары, ибо всегда думал, что дружить лучше, нежели воевать, – руки у него тоже не мужские, длинные, узкие и с тонкими пальцами. А еще белые да гладкие, такие если и бывают, то у детей. – И потому имею выгодное предложение. Одно дело, конечно, договор и торговля, но и она может идти на разных условиях.

– Ближе, – Торвальд Рваное ухо никогда не любил болтунов. А уж этому, чуяла Брунгильда, вовсе с превеликим удовольствием свернул бы шею. – К делу.

Но не мог.

Год выдался на диво неудачным. И ладно бы только этот. Когда все началось? С северными ветрами, которые пришли раньше, нежели обычно? Старик Хорм еще тогда жив был и, понюхав воздух, сказал, что не к добру оно.

Готовиться надо.

Тогда его ворчание никто не воспринял всерьез. Ветра? Бывает. Вслед за ветрами приходят косяки жирной селедки, и тогда на берегах денно и нощно пытают костры. Море кипит от чаек и лодок. Стонут сети и валятся от усталости люди, но спешат, берут от морских щедрот столько, сколько могут.

Рыбу потрошат.

Солят.

Вялят.

Сушат. Коптят на кострах и складывают в бочки, чтобы после часть отправить торговцам, а остальное спустить в ледяные пещеры. После уже за рыбой придут и косатки. Быстрое, ловкие, они будут опасною добычей, но найдутся те, кто рискнет вызвать морского зверя на бой.

И тогда вновь запылают костры.

Взметнутся топоры, разрубая тяжелую тушу. И пещеры пополнятся, что мясом, что особым жиром, который позволит детям расти сильными, а женщинам сохранять свою красоту. Купцы тоже ценят жир.

Впрочем, как и все.

Но той зимой рыбы пришло мало. И та-то была какой-то снулой, будто больною. Потом… потом раньше наступило лето и стало до того жарким, что даже лед в пещерах потек слезами. Пересохли одни бухты, обмелели другими. А море сделалось красным, отчего и драгоценные раковины стали болеть.

Купцы, придя в назначенный час, ушли почти пустыми.

И это вызвало немалое недовольство.

Снова зима. И надежда, что сейчас все будет иначе. А косяки селедки пришли еще меньшие, нежели раньше, косаток и вовсе не было.

С каждым годом становилось хуже.

И кто когда решил покупать зерно за золото? То самое, которое скопилось в прежние времена.

– Ситуация, само собой, непростая. Вы же умный человек и понимаете, ничто не длится вечно… в том числе и долги… мы давние партнеры.

…зерно.

Золотое зерно. Мука. И мясо, которое тоже нужно было. Сыры. Многое иное. Все в долг, ведь он готов помочь. Разве это плохо?

Плохо.

За любую помощь спросится.

– Мы расплатимся, – проворчал Торвальд.

– Не сомневаюсь, но… когда это будет?

– Прошлой зимой ветра пришли в свой час.

– Но рыбы не прибыло? А море по-прежнему горит летом, отчего ваши раковины не растут, а болеют, – Авияр скинул маску доброго человека. Торговцы и вовсе добрыми не бывают, ибо доброта в подобных делах – верный путь к разорению. – Вы приглашали магов, но не помогло. Так?

Не помогло.

Или маг был слабым, или и вовсе самозванцем, ибо сила из него выплескивалась как-то вяло, словно прокисшее вино из дырявого бурдюка. Он излазил все скалы, а после сказал, что у них фон такой, с магией не совместимый.

– Вы ему заплатили за пустые слова, – Авияр сцепил руки. – А если бы обратились ко мне, право слово, даже обидно за такое недоверие, так вот, если бы обратили, то услышали бы, что магия бессильна. Что на Севере случается много… странного в последние годы. И говорят, будто бы очнулся или вот-вот очнется ото сна Великий змей.

– Мы ходили на север.

Еще тогда, когда никто не строил больших кораблей, а люди и вовсе опасались покидать обжитые берега. Ну и после тоже.

И в прошлом году.

– Никто не вернулся, – сказал Авияр. – Знаю. Море кипит. И люди знающие, ученые, те, которые не верят в Великого змея, говорят, что происходит сие вследствие извержения подводного вулкана, возможно, что и нескольких. Оные выбрасывают в воду не только горячий пар, но и отраву, которая и расползается по морям. Она травит рыбу и ваши раковины.

– И что нам делать?

– Искать, друг мой… искать новые пути. Как некогда искали ваши предки, отойдя от грабежа и разбоя!

Авияр хлопнул руками.

– Ваши земли не пригодны для того, чтобы растить на них зерно. Здесь сыро и холодно, и ветра дуют постоянно, даже летом, коль случается жара, то недолгая, да… и это отлично!

Ничего отличного Брунгильда не видела.

– Вы можете попробовать выращивать вихарских коз.

– Коз? – вот это Торвальд не был готов услышать.

– Коз, – подтвердил Авияр. – Довольно капризные твари, однако при том живучие. Могут питаться даже мхом. Молока дают мало, зато шерсть их, тонкая и длинная, весьма ценится. Я советовался с многими людьми, и те согласились, что условия здесь весьма подходящие. Крупных зверей нет. Разбежаться козы не смогут, некуда бежать. Еду отыщут сами. Зимой слегка придется подкормить, это верно.

– Мы людей прокормить не можем.

– О, поверьте, козы вполне способны есть и сушеные водоросли. Когда похолодает, они сами спустятся. Мы поможем построить козлятники.

Козлятники.

Брунгильда закрыла глаза. Дети моря будут строить козлятники. И ведь будут. Тут и думать нечего. И коз примут. И станут пасти, оберегать, защищать, чесать… будут возиться, если это даст шанс выжить.

Вот только ничего не бывает даром.

– Я взял на себя смелость привезти первую дюжину.

– И что взамен? – отец тоже не был глуп.

– Взамен… конечно, можно составить договор… скажем, о том, что две трети прибыли принадлежать будет мне, как человеку, который возьмет на себя труд вложиться в сие предприятие деньгами. Однако мне более по нраву другой вариант.

Он потер ладони и уставился на Брунгильду.

Стало быть, не ошиблась она в своих предположениях.

– Тот, о котором мы уже говорили. И я готов повториться. Ваша дочь вполне достигла того возраста, в котором деве пристало покинуть отчий дом. Мой же племянник холост.