Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 31

— А не отобедать ли нам, судари? — Морозов широко улыбнулся. — А то дорога, потом в делах все утро… Поедемте-ка в «Метрополь» — я как раз там давно не был. И недалеко, и вкусно…

— Эм-м… — протянул я. — Вообще-то у нас весь Корпус на казарменном, увольнительные до Нового года отменили. Да и после всего этого — мне-то уж точно не светит.

— Ой, — Морозов только отмахнулся. — Давай, мчи переодеваться, мы тебя здесь подождем.

Да, хорошо быть сыном главы Совета Имперской Безопасности…

Вот только мои родственники себе такого не позволяли.

За воротами нас ждал уже знакомый мне огромный внедорожник, и сейчас я смог рассмотреть его как следует.

«Шевроле Тахо». Губа не дура у Матвея Николаевича. Видимо, как раз тот случай, когда имидж решает — никакой практичности во владении таким автомобилем лично я не видел совершенно. Ни в монструозных габаритах, которые в городе только мешают, ни в объеме двигателя в пять с лишним литров, пожирающего бензин в астрономических количествах, даже когда машина просто стоит на светофоре.

А так — ну да, серьезная техника. Большая, мощная, сметающая все на своем пути… Даже не бегемот, а носорог. Под стать характеру хозяина. Да и водил Морозов соответственно: уверенно, агрессивно… И не слишком-то аккуратно. Он и в Ростове наверняка чувствовал себя как дома, а в Петербурге и вовсе едва обращал внимание на светофоры и дорожные знаки.

Впрочем, неудивительно: на юге тоже знают Совет Безопасности, но пока он расшевелится, пока дотянется… А здесь — вот, совсем рядом, чуть ли в полном составе, да еще и с отцом во главе. Попробуй тут ездить как все, по правилам.

Войдя в «Метрополь», Морозов сбросил пальто на руки подскочившему швейцару и быстрым шагом направился к столику у окна. Времени у нас как будто имелось предостаточно, однако привычка все делать буквально на бегу никуда не делась, и пока мы с дядей разоблачались у гардероба, он уже успел устроиться, но к меню так и не прикоснулся.

— Доброго дня, ваше сиятельство! Рады снова вас видеть.

К нашему столу подошел мужчина с тронутыми сединой висками. Прямой, чопорный, в угольно-черном костюме с бабочкой. Явно не рядовой официант и даже не старший по залу. Поприветствовать дорогого — во всех смыслах — гостя вышел то ли местный управляющий, то ли вообще сам хозяин. Десять лет назад «Метрополем» владел кто-то из многочисленной родни Мещерского, но с тех пор многое могло измениться… Кроме уровня обслуживания и цен — заоблачных не только для простых смертных, но и даже для некоторых столичных аристократов.

Но уж точно не для нашего… кхм, кормильца.

— Здравствуйте, Давид Ааронович, — отозвался он, немало меня этим удивив.

Я уже успел заметить, что Морозов вообще не обращает внимания на прислугу, однако сейчас почему-то не поленился обратиться по имени и отчеству. Не как к равному, конечно же — но все же с некоторым уважением в голосе.

— Вам как обычно, или желаете что-нибудь особенное?

— Вы знаете… А давайте-ка просто пообедаем. Все блюда — на ваше усмотрение, любезный. Мы ненадолго. Дел еще… — Морозов развел руками, наглядно демонстрируя, сколько у него еще дел. И будто извиняясь, что на «как обычно» времени сегодня не хватит.

— Как пожелаете, ваше сиятельство. Велите подать аперитив?

— Пожалуй… И будьте любезны шампанского. Сегодня нам определенно есть что отметить.

— Поздравляю, ваше сиятельство, — кивнул Давид Ааронович. — Сейчас же будет исполнено.

Уже через несколько минут на столе появились три бокала на тонких ножках и пузатая бутыль в ведерке со льдом, а следом за ними французские булки, буженина, красная рыба… Все, разумеется, высших сортов и исключительно первой свежести — по-другому в «Метрополе» не бывает.

Десять лет такая трапеза показалась бы мне чем-то самим собой разумеющимся, но сейчас я почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. То ли уже успел прикипеть душой к той самой двойной в сырном лаваше из ларька на углу Тринадцатой линии, то ли…

Нет, пожалуй, дело все-таки было в другом: мне просто не нравился Морозов.

И я сам никак не мог понять, почему. Его сиятельство буквально источал благодушие, был весел и исключительно вежлив, а нарочитые гусарские огрехи в этикете скорое добавляли его манерам некоторого обаяния, чем портили их. Однако неприязнь, возникшая где-то внутри еще по дороге, крепла с каждым мгновением.

И, полагаю, дело было не только в стремлении старшего Морозова во что бы то ни стало подгрести под себя не только весь Совет, но и Елизавету. Тот, хоть и всегда имел непомерные амбиции, все-таки умел и ждать, и порой даже считаться с другими. Нет, я бы не назвал своего соратника знатоком дипломатии или мастером компромиссов, однако договариваться ему наверняка приходилось не раз и не два.

А младший Морозов просто брал, что хотел: нахрапом, наскоком, совершенно не считаясь с мнением других. По праву сильного, и спорить с ним обычно оказывалось некому. Запредельный авторитет родителя и собственные немалые способности позволяли с разбегу сносить любые двери и стены — и, похоже, парень даже под занавес третьего десятка так и не наткнулась на ту, что могла бы расшибить ему лоб.

Баран. Хищный, зубастый, сильный, как целое стадо, и, пожалуй, даже неглупый, но все-таки баран.

А никакой не лев — хоть и пыжится.

— Ну что, давай, Владимир! За твои подвиги!

Морозов поднял бокал, и мы с дядей последовали его примеру. Что характерно — оба без особого энтузиазма. И так же неспешно принялись разминаться закусками, ожидая основные блюда. И супы, и горячее в «Метрополе» наверняка были выше всяких похвал, но что-то подсказывало: собрались мы здесь вовсе не за этим.

— Хорошо начал, моряк! Далеко пойдешь. И, полагаю, быстро.

Морозов отставил в сторону бокал и подмигнул. Выглядело так, будто его сиятельство буквально распирало от желания что-то рассказать, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не раскрыть сюрприз раньше времени.

— Быстро он такими темпами только… — Дядя кашлянул в усы и оборвал фразу. — Ты это, Володька, не подумай. Горжусь, молодец! Но вел бы ты себя как-то поаккуратнее, что ли. А то мне Полина тут наприсылала твоих… Художеств. У меня племянник, можно сказать, недавно только объявился, и я не хочу…

Дядя зыркнул на Морозова и умолк. Но я понял, что он так и стал произносить вслух.

Не хочу тебя второй раз хоронить.

— Изо всех сил стараюсь, дядь Кость, — вздохнул я. — Оно просто как-то… Само получается. Не буду ж я за угол прятаться, когда такое происходит!

— Ну ты уж это… постарайся.

Дядя все еще хмурился, но я почему-то сразу понял, что этот ответ ему понравился. Офицеров бывших не бывает, а род Острогорских служили короне еще чуть ли не со времен Петра Великого. Полина с Настасьей семейную традицию продолжить не могли, и внезапно объявившийся племянник оказался как нельзя кстати — да еще и проявил себя как следует.

— Ну вот. Достойный сын отечества!

Морозов усмехнулся, и в этот момент на столе перед ним завибрировал телефон.

— Да, слушаю! Да, в «Метрополе». Да, жду!

Закончив говорить, его сиятельство ткнул пальцем в экран и вдруг заулыбался еще довольнее, чем раньше.

Интересно, что он придумал?

С мысли меня сбила подача горячего. Я окинул взглядом блюдо и почувствовал, как подводит желудок. По милости Морозова на обед я не успел, да и как бы хорошо ни кормили в столовой Корпуса, ризотто с беконом и куриными грудками там, к сожалению, не подавали. Так что…

Однако вдоволь насладиться высокой кухней мне не удалось. Звякнул колокольчик на входе, и к нашему столу быстро прошел мужчина в черном. Почтительно поклонился, передал Морозову какую-то папку, и, кивнув на прощание, исчез.

— Ну что ж. Награда, думаю, героя еще найдет. А пока — вот. Для затравки, так сказать. — Матвей открыл папку, быстро пролистал бумаги и повернулся к нам. — Ознакомьтесь.

Перед нами с дядей легло по документу. Я нахмурился, вчитался…