Нерушимый 10 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 51

Поднялась женщина-негритянка во втором ряду.

— Нэнси Готтенберг, «Дэйли спорт». — Она взяла паузу, дождалась тишины в зале и продолжила: — Вопрос главному тренеру. Валерий Кузьмич, правда ли, что ваш центральный защитник попал в больницу с серьезным отравлением?

Судя по встревоженному гулу зала, новость собравшихся удивила. Значит, никто еще не в курсе произошедшего с Коровьевым.

Нэнси продолжила:

— Как вы можете прокомментировать инцидент? Будете ли обвинять принимающую сторону в халатности?

Непомнящий сидел спиной ко мне, но я заметил, как, слушая переводчика, он напрягся, сжал подлокотники.

— Это так, — спокойно кивнул он. — Наш лучший защитник Антон Коровьев действительно в больнице с тяжелейшим ботулизмом, но его жизни ничего не угрожает. Что касается, обвинений, мы не полномочны разбрасываться такими заявлениями. Работает следствие. В его интересах детали не разглашаются.

Нэнси еще что-то спросила, но ее микрофон отключили, и она лишь разевала рот, как рыба.

— Номер сто три! — Объявила ведущая, указав на экран.

Негр в белом костюме, при галстуке, стоящий в проходе, поднял руку.

— Это я! — Он дождался, когда все направят объективы на него, и представился: — Умар Адебайо, Нигер, портал «Спорт». Мы всей страной болеем за СССР. Вместо обычного вопроса хотелось бы попросить футболистов сборной дать нам надежду, что вы победите! — Дальше он сказал на русском: — Дать нам надежду!

Он навел на нас камеру. Переглянувшись с тренерами, слово взял Карпин:

— Товарищи! Дорогие нигерийцы! Огромное спасибо за поддержку, она здорово помогает. Отдельное пожелание — хотелось бы увидеть вашу сборную в финале и сыграть с ней. Обещаем сделать все для победы! За победу. Ура!

— Ура! — вразнобой крикнули мы.

— Сыпасыбо! — по-русски сказал Умар и широко улыбнулся, оставшись стоять возле стены.

После него говорил француз, нервно попросил наших болельщиков не преследовать бельгийских фанатов, потому что вчера в городе произошла потасовка, два человека получили серьезные травмы, а один бельгиец погиб.

Главный тренер уверил его, что граждан СССР среди болельщиков нет, следовательно, его предупреждение бессмысленно.

Следующим выпал номер двести одиннадцать. Похожая на газель кудрявая брюнетка представилась:

— Моника Коста, Guerin Sportivo. Вопрос капитану команды Игорю Денисову…

Непомнящий вскинул руку, останавливая ее.

— К сожалению, Игорь не смог присутствовать.

— Хорошо. Тогда вопрос Неро… Нширо… Ширунимы!

Сидящий рядом Микроб захихикал. Я напрягся.

— Александр, — женщина даже на меня не смотрела, она, наверное, не знала, как тот Нерушимый выглядит, что свидетельствовало о профнепригодности журналиста солидного издания. — Сейчас весь мир ополчился на Бельгию, считая, что они незаслуженно выиграли у Аргентины. Каково ваше мнение?

Вот и крыса засланная. Я специально никак себя не проявлял, чтобы ее замешательство стало заметным, она ведь готовилась говорить с Денисовым, а пришлось импровизировать. Про Нерушимого она слышала, но как я выгляжу, не удосужилась узнать.

— Саня, ответь, — скомандовал Тихонов.

Я поправил ворот рубашки и сказал:

— Чем футболист отличается от арбитра? Футболист играет, судьи судят, изнутри кажется одно, а снаружи видно другое. Вот если бы кто-то из нас был судьей или экспертом, тогда мы могли бы ответить на вопрос корректно.

Дальше были еще два провокационных вопроса: что мы сделаем, если узнаем, что в команде гей. И что сделает Джикия, если гей признается ему в любви. Георгий налился краской, как помидор, но стерпел. Ответил по скрипту: что он гетеросексуален, потому гею откажет, но его отношение к этому человеку не изменится.

Большую часть вопросов задавали дружественные журналисты-латиноамериканцы, надеющиеся, что мы надерем бельгийцам задницу, отомстим за Аргентину, и африканцы, которые всегда за нас.

Я смотрел в зал и думал о том, что такая встреча бесполезна для моей миссии пробуждающего дар. Да, полный зал, но все эти люди — взрослые, мое присутствие не сделает их самородками. Полный интернационал: африканцы, азиаты европейцы, метисы. Лысые головы, кудри, длинные волосы, дреды.

Но для нас всех встреча более чем полезна. Она показала отношение к Союзу граждан всего мира, а мир более разнообразен, чем хотелось бы многим. И если сюда мы шли напряженными, то к самолету ехали расслабленными и довольными, потому что поддержка болельщиков — это больша́я часть победы.

Арлингтон — практически сердце США, отсюда рукой подать до Вашингтона, и здесь находится третий по величине стадион НФЛ, вмещающий 80 000 человек. В той реальности влезало 108000 зрителей, включая стоячих.

При погрузке на автобус в аэропорту Арлингтона я понял, что мне наконец не жарко и не душно. Точнее, жарко, но совсем немного: это обычное наше михайловское и московское лето, а не адское пекло. Зато потом, если выиграем, поедем в пекло: Сан-Франциско и Лос-Анджелес.

А пока все было штатно: поселение в отель, где только горничные и наш коллектив, никаких прогулок и экскурсий! И тем более — увеселительных заведений. Подготовка и только подготовка!

На следующий день нам разрешили побегать по полю. В отличие от сиэттлского стадиона, будто распиленного на две половины, этот был обычным, но — огромным, и с раздвижной крышей, что логично для местности, где случаются снегопады.

Тренировка же прошла на небольшом стадионе за городом.

В остальном все было штатно: трехэтажный отель в нескольких километрах от стадиона, свои повара, своя еда, взятие крови и мочи для анализа. Потом снова тренировка и прокачка. Иногда утром — просмотр повторов матчей с разбором сильных и слабых сторон наших соперников. Напоминание об осторожности и судейском беспределе.

В западной прессе судей раскатали в тонкий блин — и что проплаченные, и что лишили шанса любимую команду, а теперь наверняка подрежут крылья сборной СССР, и в каждой статье читалась негласная поддержка нас. Еще часто мелькали статьи о драках между болельщиками и грабежах, а также повышении цен на рестораны — все почти как в 2018 на мундиале в России.

И вот наступил день, точнее вечер Икс. В ожидании игры с Бельгией мы сидим в раздевалке, похожей на мраморный мавзолей, где все сенсорно-кнопочное, такое непонятное, что оторопь берет.

Сперва перед нами толкнул речь Бердыев — что мы сильно расслабились, а это до добра не доводит.

Потом заговорил Валерий Кузьмич:

— Парни, вы понимаете, что происходит? Нам осталось два шага. Всего два шага до золота! Да, сборная СССР никогда не завоевывала золотых медалей — вы станете первыми. Смотрите, они уже боятся вас. Весь беспредел на поле — от страха. Потому что иначе им не выиграть. Вернее, им и с подлянкой не выиграть! Просто нам будет тяжелее. Состав объявлен. Система понятна. Играем, как обычно. Впереди — два наших мастодонта, два слона, два столба. Не стесняйтесь посылать мяч верхом. Пусть бельгийцы побегают. Пусть устанут. А то больно они физикой своих всех давят. Все и всем понятно? Вперед! На поле!

И мы пошли на поле. Расстановка не менялась, тренеры были консервативны в этом: раз наиграли одно, раз получается — играем так до конца. То есть три центральных, грубо говоря, 5−3–2, превращающиеся в нашей атаке в 3−5–2 и даже в 3−3–4 — если повезет.

На острие атаки сегодня — Дзюба и Сэм. Сразу обоих великанов выпустили, чтобы толкались, чтобы давили массой, чтобы выигрывали верх. А то бельгийцы… До полуфинала дошли!

Пока шло приветствие, я направился к воротам, закрыл глаза, нормализовал внимание и разжег за грудиной огонь. Разлепил веки, перевел взгляд с нашего Денисова в красно-белом на Лукаку в коричнево-голубом, бьющего копытом и стремящегося в бой. Формы наших команд совпадали цветами, потому бельгийцы надели гостевую.

До начала матча все было тихо-мирно: трибуны посвистывали, футболисты жали друг другу руки, Сэм атаковал Лукаку, на ломаном английском говоря, какой бельгиец крутой.