Прапорщик. Назад в СССР. Книга 6 (СИ) - Гаусс Максим - Страница 20

Мой ответ его удивил — выражение лица сказало само за себя.

— Хочешь сказать, что ты сюда из Афганистана сюда приехал?

— Да. А что?

— Ну да, как же. И у тебя орден Красной Звезды? — поднял бровь капитан, заглянув в какой-то блокнот, что был у него в руках. — Да ну!

— Ну да, — спокойно ответил я, выдержав ошибку офицера. Не звезды, а Знамени. — Даже два.

Мишкин посмотрел на меня с еще большим недоверием. Не знаю, что он там у меня на лице разглядел, но повел он себя очень некрасиво. Так себя уважающие офицеры не ведут — вполне возможно, как раз он сынок какого-нибудь генерала, который пристроил сына там, где тепло и сухо. Вот он и ерепенится. Такие в Афган если и попадают, то сидят на базах, перекладывая с места на место бумажки, изображая кипучую деятельность. А боевые выходы для них — это страшное словосочетание.

Правда, бывают и исключения. Ну, тут я слегка перегнул палку — в советское время такого было мало, вот во второй половине две тысяча десятых — милое дело.

— Что ты мне тут лапшу на уши вешаешь⁈ — возмутился он, гордо выпрямив спину и расправив плечи. — Сержант, ты как с офицером разговариваешь? Перед тобой капитан советской армии!

Я вздохнул — ну, ясно. Знаем, проходили. Попался очередной напыженный пиджак, который считает, что только он один тут достойный, а все остальные — так, дети генералов, которым тут не место. Хлеб у него отбирают.

— Во-первых, я старший сержант, а не сержант! — спокойно начал я. — Во-вторых, в данный момент, я по гражданской форме одежды. А значит, устав ко мне неприменим. В третьих, товарищ капитан, раз уж вы офицер, да еще и по форме, да еще и преподаватель, так и ведите себя в соответствии с уставом. Вы меня не знаете, я вас. А то как-то смешно получается. На личности переходить не нужно, тем более повода нет, как и подвергать сомнению успехи других военнослужащих, пусть и ниже вас по званию. А то смахивает на неуставные взаимоотношения. Привыкли, с курсантами на «ты»? Так я не курсант. Со мной так не нужно, я такого очень не люблю.

Тот остолбенел. Я попал в точку.

Мишкин несколько секунд стоял с открытым ртом, потом все-таки пришел в себя.

— Что ты себе позволяешь⁈ — прошипел он.

Ну, не зря же мне не понравилась его морда. Сразу было ясно, чего от него ожидать.

— Я пришел сюда сдать экзамены, а не рот проветривать! Или вы сомневаетесь в моих способностях? Так давайте проверим, я хоть и с ранением, но отступать не собираюсь.

— О, как! Ну, хорошо! Сам напросился! Там, в коридоре висит турник! — самодовольно произнес он. — Подтянешься больше меня, я возьму свои слова назад, а нет… Полы во всем коридоре помоешь. Вместо наряда!

— По рукам! — ответил я.

Капитан хмыкнул, принялся расстегивать рубашку.

В коридоре, в небольшом закутке действительно висел самодельный турник, явно сваренный где-то в автопарке, дедушкой-сварщиком. Его в несколько слоев покрасили масляной краской, а потом намертво прикрутили к стене.

— Ну, раз такой языкастый, начинай! — хмыкнул тот. Без кителя с капитанскими погонами он смотрелся уже не столь внушительно. Обычный, молодой офицер. Хотя руки у него и впрямь подкачанные — явно в свободное от работы и безделия время, проводит время здесь.

Ничего плохого в этом нет, наоборот. Возможно, даже и курсантам подает правильный пример для подражания.

Я вытер чуть вспотевшие руки о ткань рубашки, подошел ближе и запрыгнул на снаряд. Как выполняется норматив «№ 4» по подтягиванию на перекладине, я знал очень хорошо. Дело в том, что у военнослужащих есть надбавка к зарплате, за сдачу с совершенствование физической подготовки. Там несколько категорий, уровней и прочего. Лично у меня, когда возраст был около тридцати, имелся статус кандидата в мастера спорта, а потому такую надбавку я получал.

Пока был на срочной службе, тренировал тело. Понимал — в дальнейшем пригодится. Слабое тело со слабыми мышцами, сильного удара не нанесут. А когда мы попали в учебный центр ГРУ, там нас буквально заставляли жить на турниках, рукоходах прочих снарядах. Лазание по канату обязательно, будто готовили для соревнований с мартышками.

В общем, я приступил к упраженению.

С легкостью выполнив двадцать повторений, я притормозил. Поменял хват, так как ладони вспотели. Продолжил. Сделал еще пять. Остановился, продышался, выполнил еще пять повторений. Последние четыре раза дались мне уже тяжело. Пересилив себя и добив общее количество до тридцати восьми раз, я спрыгнул со снаряда.

— Старший сержант Громов упражнение закончил! — восстанавливая дыхание, доложил я. — Ваша очередь, товарищ капитан!

Вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб, посмотрел на Мишкина.

А там все было на лице написано. Столько он не вывезет, хотя результат в тридцать восемь раз, это не прям что-то выдающееся. Обычный курсант делает двадцать, это нормально. Вид у капитана был максимально обескураженный и даже раздраженный. Удар по самолюбию и гордости нанесен серьезный. Гневно сверкнув глазами, он махнул на меня рукой, схватил свой китель и скрылся из глаз.

— А как же забрать свои слова назад? — произнес я ему вдогонку, но ответа не дождался. Где-то в конце коридора хлопнула дверь.

Вообще-то, никакого морального удовлетворения я с этого не получил. Подумаешь…

Позади раздался невнятный шум. Обернувшись, я увидел сопровождающего меня курсанта. Тот смотрел на меня с удивлением и явным уважением.

— Круто! Это где такому учат?

— Здесь! — я показал на свою голову. — Главное, упорство и желание. Захочешь, тоже научишься.

Я вернулся в учебный класс.

Буквально через несколько минут, в кабинет заглянул седовласый человек в гражданском костюме, с галстуком и туфлях. На вид, лет так под шестьдесят. Скорее всего, военный пенсионер.

— Это ты, что ли, экзамены сдавать пришел? — спросил он.

— Можно и так сказать.

— Чем это ты так Мишкина расстроил?

— Не знаю. Он сам расстроился, я даже сделать ничего не успел.

— Понятно, ладно. А ты откуда такой взялся?

— Имеете в виду город?

Я вновь кратко рассказал, откуда я прибыл и для какой цели.

— Тю! — удивился тот, затем махнул рукой. — Так если ты с Афганистана, да еще и награжденный, тебе можно вообще ничего не сдавать! У вас же особые условия на поступление!

— Мне начальник училища так сказал.

— А, ну ясно. Значит, так… Поступим мы с тобой следующим способом! Я тебе сейчас бланки принесу. По физике, математике и русскому языку. Там сочинение напишешь, пять тем на выбор. Физика — ответы на вопросы и задача. Ну, там все увидишь. Времени у тебя два часа, никто сюда заходить не будет. Как закончишь, я в соседнем кабинете, как дежурный преподаватель. Ко мне вопросы есть?

— Как к вам обращаться?

— Леонид Петрович. Еще вопросы?

— Экстернатов тут много?

— Нет. Единицы. Не теряй времени, приступай. А то мне домой скоро собираться нужно будет.

Затем он вышел из помещения, закрыл дверь.

А я принялся писать. Начал с самого легкого, с сочинения…

Не сразу агент ЦРУ, а по совместительству еще и военный советник, американец Джон Вильямс сообразил, что использование «Стингеров» душманами ни к чему не приведет. Все потому, что необученные, полудикие душманы, правильно обращаться с таким оружием попросту не умеют. Дай обезьяне автомат, она все равно останется обезьяной, только с автоматом.

Конечно, опыт использования советских ПЗРК «Стрела» у некоторых моджахедов имелся, но был весьма скуден и ограничен. Да и устаревшая «Стрела» существенно отличалась от более совершенного американского аналога.

Солдаты США обязательно проходили пятинедельный курс обучения, прежде чем допускались к самостоятельному боевому использованию комплекса.

Несколько часов духи просто топтались вокруг контейнеров, вертели в руках пусковые установки, ракеты. Кричали друг на друга и спорили. Даже уронили одну.

Видя всю бесперспективность идеи, Джон Вильямс понял, что торопиться не нужно. Он вызвал к себе полевого командира Абдулматина и отменил поставленную ранее задачу. А когда тот поинтересовался, в чем причина такой резкой перемены, американец ответил: