Господин следователь. Книга пятая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 35

— Похвально, голубчик, что вы читали законы, — похвалил я экс-приказчика. Потом вздохнул. — Одно плохо, что вы их читали очень невнимательно. Иначе понимали бы разницу между жильем, и тем жильем, которое сдается в краткосрочный наем. В данном случае, я вам ничего предъявлять не обязан, тем более, что я не знаю, кто вы такой. Кстати, а кто вы такой? Отчего препятствуете проведению следственных мероприятий? Может, мне вас под замок посадить, денька на три?

Я стал высматривать — далеко ли фельдфебель, но тут из-за стойки вышла сама хозяйка. Отдав-таки мне ключ, подхватила своего муженька под руку и потащила по коридору, выговаривая:

— Дурак, ты перед кем кобениться решил? Да Чернавский не то, что тебя, так он и самого Фрола Фомича в каталажку посадит и не поморщится.

Мужичок, оглянувшись через плечо, в тихом ужасе спросил:

— Так что ж ты мне не сказала, что это Чернавский?

Коридор слегка изгибался, семейная пара скрылась из виду. Донесся звон, словно кому-то отвешивали затрещины, а потом появилась улыбающаяся Анастасия Тихоновна. Потирая ладонь, хозяйка гостиницы попросила:

— Иван Александрович, прощения прошу. Не сердитесь на моего муженька. Дурак он, не понимает, что тут не Тихвин.

— Да я не сержусь, — усмехнулся я. — Если он у Фрола Фомича в приказчиках был, так не должен ведь совсем-то дураком быть. Пусть учит законодательство, особенно то, что касается правил содержания гостиниц и постоялых дворов. И правила проведения обыска. Следователь, в особых случаях, имеет право производить обыск без ведома прокурора. Не дай бог, чтобы это случилось, но пусть знает. Кстати, — вспомнился мне не такой уж и давний случай, — для начала поручите ему вашихпостояльцев на учет в полицейском участке ставить, журналы вести.

— Нет уж, Иван Александрович, это я сама, — покачала головой хозяйка. — Если и были когда-то небольшие ошибки, то нынче все иначе…

Про «небольшую ошибку», выразившуюся в намеренном фальсификации документов учета — вырезанный лист с именем убитого и ограбленного статского советника, я промолчу. За это госпожа Кошелева должна была понести наказание в административном порядке. Ну, Добрякова за Кошелеву не отвечает.

— Тогда пойдемте со мной, — кивнул я в сторону нужного нумера. — Побудете понятой.

В нумере, что снимала покойная, не нашлось ничего интересного. Прямо поверх кровати скинут халат, внизу комнатные тапочки. Не поленился, посмотрел — нет ли в халате карманов? Вдруг что-то засунула? Нет, на халате карманов нет. А вообще — делают ли на женских халатах карманы? В моей реальности карманы на женские халаты ставят, а в этой? У моей квартирной хозяйки халат имеется, но вот были ли в нем карманы? Нет, не помню, а спрашивать неловко. Потом у Нюшки узнаю. Нет, деревенские девки могут не знать, но можно спросить у будущих родственниц.

В платяном шкапу (да-да, именно так) пусто. А где верхняя одежда? А, ну да. Она же в Собрание ушла не в платье.

В сундучке пара платьев, две пары туфель, да узел с бельем. Судя по всему — белье чистое, так что я и копаться в нем не стану. Носовые платки в изрядном количестве —больше, чем у меня. Еще имелась коробка с незатейливыми косметическими изделиями. Но, скорее — это не косметика, как таковая, а театральный грим — две баночки румян, пудра, белила, какие-то флаконы из молочного стекла. Все содержалось в порядке — никаких грязных пятен.

На подоконнике, за неимением туалетного столика– всякие щетки, расчески, зеркало на ножке, ножницы с пилочками, коробка с зубным порошком. И тоже, все аккуратно разложено.

Ни бумаг, ни писем, ни документов, что пролили бы хоть какой-то свет на убийство. Как говорится — увы и ах.

— Это все ее вещи? — грустно поинтересовался я.

— Так в дорогу-то что возьмешь? Только самое необходимое. А еще у Машеньки шубка есть, зимние сапожки, шапка с шарфиком, муфточка, — сообщил импресарио. — Но они в Дворянском собрании остались. Нас, как Машеньку-то в морг увезли, всех выгнали, а дверь в гримуборную заперли. Там еще ее сумочка осталась. Николай хотел все забрать, но городовой не позволил. Сказал — все потом, после расследования.

Сумочка есть? Сумочка — это уже интересно. Туда много чего войдет. Помнится, глядя на свою Ленку удивлялся — как она умудрялась запихивать в малюсенькую сумочку столько барахла? А городовой не позволил забрать? Это хорошо, что не позволил.

Повернувшись к Егорушкину, скромно подпиравшему дверь, спросил:

— Господин фельдфебель, а кто эту… гримуборную запирал?

— Так господин пристав распорядился, — сообщил Фрол. — Его высокоблагородие, перед тем, как вместе с вами уйти, Антону Евлампиевичу приказ отдал — все запереть и без разрешения господина следователя ничего не трогать. Он еще Смирнова оставил, чтобы тот место происшествия охранял.

Молодцы коллеги из полицейского ведомства. Сработали четко и правильно. А я болван. Это ведь я должен был вчера обо всем распорядиться. Но вчера — это вчера. Могу только сказать в утешение, что охрана места происшествия — обязанность полиции. Нет, все равно болван, так что и утешать не стану.

И что дальше? Отправиться в Дворянское собрание или допросить актеров, коль скоро я сюда пришел? Пожалуй, займусь допросами.

Озадачив Егорушкина — пусть составляет опись имущества покойной, а потом, под расписку, отдаст все добро брату — мне женское барахло хранить негде, да и не к чему оно, отправился в столовую, к актерам.

Сегодня я смотрел на них немного другим взглядом, чем вчера. Самый старший здесь — Чижаков, но ему и по роли положено, Эккерту лет тридцать пять. А вот Тениной под сорок, на столько же она и выглядит. Как бы она играла Катерину в «Грозе», если та еще молодая женщина? И самый молодой, как и положено — исполнитель роли Вожеватого. Подождав, пока актеры усядутся, сказал:

— Итак, господа… — начал я, но был тут же перебит Вожеватым, то есть, артистом Кубланским:

— Я пригласил вас, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Кубланский, выдав некогда крылатую фразу, ставшую штампом задолго до моего рождения, с видом победителя оглядел присутствующих, словно ожидая поддержки. У него что, профессиональная деформация? Хотя, нет. Видел я в школе учеников — скажут что-то во время урока, а потом смотрят на реакцию остальных. Как правило, это скромняги, жаждущие получить признания со стороны одноклассников. Не стал делать замечания, а посмотрел на молодого актера взглядом опытного учителя, видевшего и не такое, зато госпожа Тенина, сидевшая рядом с молодым человеком, укоризненно произнесла:

— Сергей, веди себя прилично, не актерствуй.

Но тот, с пафосом в голосе, произнес:

— Я странен, а не странен кто ж?

Тот, кто на всех глупцов похож…

Это откуда? Кажется, из Грибоедова. Точно, Актер Актерович. Играет и на сцене, и вне сцены. Или это у парня просто нервное?

Выждав толику времени, сообщил:

— Возможно, вы уже знаете, что смерть госпожи Эккерт — это не несчастный случай, а преступление. Кто-то (хотел сказать — кто-то из вас, но не стал, сами догадаются) зарядил револьвер боевыми патронами.

М-да… Пожалуй, моя затея не удалась. Я-то полагал, что злоумышленник себя чем-то выдаст, но нет. Все сидели с одинаково ошарашенным видом.

— И кто это сделал? — робко поинтересовалась Тенина.

— Пока я об этом не знаю, но с вашей помощью обязательно узнаю, — пообещал я, в который раз посетовав, что нет в гримуборных видеокамер, да и отпечатки пальцев снять невозможно. — Очень надеюсь на вашу откровенность.

— Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян, — глубокомысленно изрек Кубланский.

Но на сей раз я уже не выдержал.

— Молодой человек, — обратился я к актеру, хотя он был меня старше года на четыре, а то и на пять. — Если вы не можете удержаться от цитат, то цитируйте хотя бы Шекспира на английском языке.

— Отчего на английском? — с удивлением спросил Кубланский. Кажется, от моего предложения с него даже спала нервозность.