Кайл Соллей (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 2

- Признаков цивилизации не обнаружено! - жизнерадостный тон киберпилота шёл в разрез с информацией.

- Снижайся к планете, не торопись, - проворчал я в ответ. - Сержанта не разбуди.

Если бы не кома, Ха-Ашт проснулся бы даже от мертвецкого сна. Хоть борт не жаловался о своем состоянии, бой дался ему тяжело, при посадке трясло так, что глаза выскакивали.

Когда падение замедлилось, киберпилот бодро проорал.

- Высота четыре тысячи!

Заранее продуманными манипуляциями с настройками я вывел командира из комы.

Он приходил в себя медленно и выглядел ужасно. Лицо потемнело, левый глаз был мутным и смотрел куда-то вверх.

- Эй, медицина! - с наигранной бодростью рявкнул сержант. - Плесни в меня стимуляторов, чтоб мозги прочистить.

Я безмолвно ждал. После полета вообще само терпение.

- Под нами гребанная вода, - констатировал Ашт. - Так, там справа какие-то неровности. Ящер-летяга, дуй туда.

Слегка волнистая поверхность под нами развернулась и заскользила. Полет в атмосфере был ровным и ничем не напоминал предсмертное падение из космоса. Океан прорезало очертаниями континента. Солнце нестерпимым красным огнем било с горизонта, а я никак не мог сообразить раннее утро тут или наоборот, вечер.

- Признаков цивилизации не обнаружено, как и при сканировании с орбиты, - не унимался киберпилот.

Командир приказал снижаться и выводить наугад на монитор участки суши. Картинки мелькали, менялись. Когда он что-то заметил, то бессвязно, но грозно рыкнул. Дернулся. Если бы конечности его слушались, уверен, он ткнул бы в изображение пальцем.

- Увеличить!

Монитор показал группу особей, которые как-то системно действовали. Может, брачный ритуал или похороны?

- Дерутся! - почему-то ликовал сержант. - Туда! Четвертый, к бою!

- К бою готов! - я отвык от своего голоса и услышал слова быстрее, чем осознал.

Борт беззвучно и плавно скользнул с высоты местных облаков почти до самой земли и призывно распахнул фронтальный люк. Однако, я не спешил.

Сержант прошелся взглядом по монитору и заревел.

- Скарабееееей! Вот та херня на боку лежит, ещё дышит, давай!

- На чьей мы стороне? - успел спросить я.

- Тех, кто в меньшинстве.

Скарабей похож на гигантского жирного жука. Неожиданно бесшумно и ловко он вылетел на крошечных псевдоускорителях, завис на мгновение перед умирающей особью и сел, плотно обхватив то, что, скорее всего, было черепом.

Превращение меня в эту особь из «ипсило», которым я был до этого, объективно было быстрым. Военные ученые много лет бились над ускорением процесса, потому что скорость важна в условиях боя. Скарабей стоил гору кредитов, даже дороже, чем борт со всем содержимым, включая меня. Но дело своё делал. Мои ткани трансформировались, менялся клеточный код, вся-вся биохимия, молекулы бурлили, суетились, вырастал скелет, каждая косточка становилась в размер и своё место, попутно в мой меняющийся мозг океаном хлынула новая личность. Я надевал на себя не только новую плоть, но и новую жизнь, тысячи воспоминаний, даже забытых.

О! У особи есть система звуков для передачи данных - язык. Очаровательно. И имя, собственное имя - Кайл.

Трансформация быстра, но по ощущениям как будто целый день основательно кипятит в чане кислоты. Своё новое имя я принимаю как крюк, протыкающий туловище и милосердно вынимающий из этой кислоты.

Я - Кайл Соллей.

Хотя новая оболочка ещё отдавала болью в каждом движении, а мир ломался на части, я побежал.

- Давай по-честному, без оружия, - проводил в бой сержант.

* * *

Знания окружили меня. На остатках каменного сооружения кружился волчком Айон Соллей, родитель Кайла. Отец. У его ног уже мертвый слуга. Зовут, звали – Саржи или Сарж. Все остальные, ещё семь человек, двое с луками - враги. Один даже повернулся ко мне и что-то метнул. У них это называется «выстрел». Попал, подлец. В грудь воткнулся продолговатый предмет - стрела.

Ощущения накрыли волной. После заточения в тёмной трубе борта на меня разом рухнули свет, дыхание ветра и трава под ногами. Даже боль от ранения, несомненно, опасного для обычной особи, вызывала животный восторг.

Вокруг были болота, туман, чахлые кусты и неожиданно яркая трава, я с радостью ощущал высоту неба, рассветное (теперь это выяснилось точно) солнце и дыхание ленивого ветра.

Кажется, все смотрели на меня. Может быть, потому что я был гол, стоял в полный рост и улыбался? Со стрелой в груди.

Айон, он же отец, был один, значит в драке я на его стороне.

Не переставая улыбаться, слегка наклонился. Согнул ноги и побежал на двоих стрелков. Быстро, навстречу их распахнутым глазам. Один снова выстрелил в меня, но не попал. Я ударил его всем телом, заодно впечатав руку в его голову, отчего та неестественно откинулась на сломанной шее. Шесть противников в остатке. Разворот, и удар двумя руками второго стрелка-лучника. Сверху. Сильно. Он упал, и я снова ударил, круша всё, что только можно ломать, превращая его в мешок переломанных костей. Пятеро в остатке. Раньше, чем тот лучник умер, схватил его тушу, поднял над собой и метнул бесформенной тяжелой кучей в воина, что стоял ближе всего к Айону. Просто сбил с ног.

Боковым зрением видел, что мой союзник не мешкая добивает упавшего. Хорошо. Четверо. Добежал до ближайшего воина с кривым топор и щитом. Он зачем-то стукнул ими друг о друга и собрался заорать, когда я схватил его обеими руками куда-то за грудь, за плечи, за грязное тряпье и ударил головой в лицо. Враг был рыжеволосым, лохматым, с выпученными глазами, в которых успело мелькнуть удивление. Ударил снова. Ещё раз. Сильно. Треск костей вражеского черепа. Брызнула кровь. Готов! Стрела, торчащая в груди, в суматохе сломана. Трое в остатке. Вырвав щит из содрогающихся рук, решил использовать этот предмет.

Всего в нескольких шагах стоит, разевая пасть, владелец похожего, но значительно большего топора. Я перехватил щит, как большой убогий диск, и изо всех своих сил метнул в него. Мгновение туго рассекаемого воздуха - деревянная окружность щита вложила кинетическую силу в противника, переломила как куклу и отбросила.

Подхватив упавшую с рыжеволосого металлическую защиту головы, то есть шлем, я обнаружил что Айон прытко спустился и, не издавая ни звука, в одиночку теснит сразу двоих оставшихся мечников. Полюбовавшись пару мгновений на рваную пластику движений, явно заученных и многократно отработанных, подскочил сзади и широким взмахом шлема смахнул того мечника, что был ближе. Шлем от удара расплющило. Готов.

Последним Айон занимался сам. Силы не равны, отец быстрее, выше и наверняка сильнее. Его меч описывал длинные дуги, терзая оборону то сверху, то снизу, то сбоку, стремительно изматывая неприятеля. Наконец Айон ловко отклонил меч соперника, незаметным движением проколол врага насквозь и неизящным пинком повалил в грязь.

- Кто? – взревел Айон, и без того грозный. Выпучил глаза, клином рассекая воздух перед лицом поверженного. Раненый неожиданно расплакался и весь как-то сжался.

Я бросил искореженный шлем, тот смешно шлепнулся в грязь. Огляделся на этот не то, чтобы бой, а так, мелочи, с чавканьем зашагал к транспорту.

Десантный борт всё так же висел, почти касаясь грунта, выглядел среди болот и чахлых деревьев абсолютно чужеродно. Ступив на неожиданно горячую палубу, я обнаружил командира, который витиевато ругался, пытаясь вылезти из протестующе попискивающей медкапсулы.

- Четвертый, вытащи меня!

- Это не безопасно, ваше тело…

- Заткнись и пошевеливай своей аборигенской жопой! – рявкнул он.

- Так нельзя, – упирался я.

Он нахмурился.

- Возьми и напяль на меня тактическую броню. Поживее, мне больно.

Я обнял Ха-Ашта, вынул и так, в обнимку, положил прямо на палубу. Кажется, сержант слегка застонал через стиснутые зубы. Достал из ниши бронекостюм. Новые, незнакомые пальцы предательски соскальзывали от грязи и крови, но я справился, пока Ашт пялился в потолок и пыхтел от боли.