Утешение - Гаврилов Николай Петрович - Страница 25

Для Ольги этим местом судьба определила Ханкалу.　

Ханкала — поселок на восточной окраине Грозного: бывшая советская воинская часть с жилым городком, железнодорожной станцией и учебным аэродромом. Там располагался один из передовых пунктов управления группировкой. Слава случайно оказался в Ханкале в самый судьбоносный для Ольги момент.　

— Контрразведка меня кое о чем попросила. Без рапортов, по-личному. Знаю там одного еще с Приднестровья. Приехал к ним доложиться. А там чеченец сидит, — рассказывал Слава, помогая Ольге выбраться из бронетранспортера. — Сам он пустышка, посредник, пришел от одного полевого командира. Два дня назад наши случайно тормознули машину, в ней — родственники того командира. Забрали их. Чехи попросили обмен. В подтверждение своих полномочий посредник привез на базу четырех наших пленных. И еще список из семнадцати фамилий. В списке твой сын. Хотят обменять на этих двоих родственников. И самое главное, контрразведчики при мне этот список смотрели! Информация из их кабинета не уходит. Не оказался бы я там в нужный момент… Сейчас постараемся все узнать. Ты жди пока на улице. На вот, подержи… В штаб с заряженным оружием нельзя…　

Ольга приняла в руки два тяжелых металлических магазина от автомата, соединенных синей изолентой. Майор пошел в штаб, а она осталась во дворе. Темнело. Рядом с помещением штаба белела огромная гора присыпанных снегом колотых дров. Горел прожектор на стоящем в темном дворе БТР. Перекликались часовые. Подмораживало. От дыхания шел пар.　

«Леша жив, — мысленно повторяла Ольга. — Пусть в плену, но не в палатках полевого морга, не где-нибудь на пустыре, припорошенный снежком. Только смерть лишает надежды быть рядом, во всяком случае в этом мире, все остальное неважно и преодолимо, лишь бы жив».　

Ей хотелось обнять пришедшего сюда чеченца.　

Дверь штаба отворилась, она выдохнула, шагнула вперед, но на ступеньки вышел какой-то незнакомый офицер. Остановившись на ступеньках, он достал сигарету, чиркнул спичкой, осветив в полумраке нижнюю часть лица. Прошло еще несколько томительных минут. Ольга неподвижно постояла у кучи дров, смотря на дверь штаба, а затем засунула магазины с патронами в карман и решительно поднялась по ступенькам.　

За дверью дохнуло теплом. В натопленной комнатке дежурного находились какие-то военные; там же, на топчане, прислонившись к стене и прикрыв глаза, сидел небритый чеченец средних лет, одетый в потертую кожаную куртку. «Это посредник», — догадалась Ольга.　

Никем не останавливаемая, она пошла по коридору.

— Слушай, майор, на какой хрен ты ее привез?..　

— Так она же мать…　

— И что, что мать?.. — услышала она голоса за одной из дверей и, ни секунды не колеблясь, вошла в помещение. В комнате сразу замолчали.　

Ярко горела лампочка без плафона. Посреди комнаты стоял заваленный какими-то бумагами стол, рядом топчан с лежащим на нем автоматом, на полу электрическая плитка, банка с кипятильником, на газете крупы, чай. На подоконнике несколько пачек патронов. В углу железный сейф. Возле стола стояли Слава и какой-то мужчина в камуфляже без погон. Ольге он показался необыкновенно похожим на актера Тихонова. Породистый нос, гладко выбритый подбородок, умные, много знающие глаза.　

— Меня просили подождать, но я не могу. Сил нет, — просто сказала Ольга.　

Контрразведчик открыл было рот, но, посмотрев на ее искривленные в вымученной улыбке губы, промолчал и перевел многозначительный взгляд на Славу. Что-то происходило. Еще десять минут назад оживленный и радостный, Слава старался не смотреть на Ольгу. В ярком свете лампочки сейчас хорошо было видно, как грязен его бушлат с меховым воротником, что на шапке темные пятна от солярки, а на подбородке щетина и руки темные от въевшейся грязи. На штанах на колене дырка. И вроде ростом ниже стал. На фоне ухоженного контрразведчика он смотрелся бомжом.

— Вот сам ей и объяснишь. Но без деталей, — веско произнес хозяин кабинета, обращаясь к Славе, говоря о матери в третьем лице, словно ее здесь не было. — Пусть список посмотрит. Может с посредником поговорить. Но это все, что я могу для тебя сделать. Теперь ты мой должник, майор…　

В следующую минуту Ольга читала поданный ей список. Шариковой ручкой на школьном тетрадном листке были написаны фамилии и звания семнадцати человек. Офицеры и солдаты, один прапорщик. Седьмым в списке стояло имя рядового Алексея Новикова. Листок дрожал в руках. Ольга ничего не понимала. Леша жив. Но почему тогда так недоволен хозяин кабинета, а у Славы такой злой взгляд? 　

— Не будут их менять, — выдохнул Слава, когда они вышли в коридор. — Похоже, начальство решило себе звездочки срубить. Уже доложили наверх, что поймали двух известных боевиков, родственников полевого командира Руслана Тагиева. Скорее всего, они уже в Москве. А те семнадцать человек никому не интересны. Не будет обмена.　

Когда-то в детстве Ольга читала сказку, в которой люди решили найти дом солнца. Построили лодку и поплыли на запад. Плыли и плыли, а солнце проходило по небу и исчезало в закате на бескрайнем морском горизонте. У нее появилось ощущение, что она сейчас в этой лодке и будет вечно плыть по волнам, видя цель, но не приближаясь к ней ни на шаг.

— Но Леша-то жив, — очнулась она. — Есть место, где их держат. Можно же что-то сделать. Обменять не получилось, так каким-то другим способом… Спецназ какой-нибудь. Переговоры. По телевизору же показывают, как летчиков или моряков из разных стран освобождают. Можно же что-то предпринять…　

— Никто ничего не будет делать. Прости, мать, — тихо произнес Слава.　

Он стоял возле нее в коридоре: командир разведроты, майор в грязном бушлате, случайный попутчик — человек, которому не все равно. Неизвестно, почему он помогал Ольге: может, она ему нравилась, может, в его глазах она оставалась воплощением всех солдатских матерей на этой позорной войне, а может, он был просто хорошим человеком и не мог иначе. Казалось, что он просит прощения за всех командиров огромной армии, со штабами и танковыми дивизиями, оказавшейся не в силах помочь одной женщине.　

— Мне надо поговорить с посредником, — твердо сказала Ольга, и они пошли в дежурную комнату.　

Скорее всего ждущий на лавке в дежурке чеченец еще не понимал, что обмена не будет. Командование не спешило с ответом. Он с удивлением посмотрел на возникшую перед ним светловолосую женщину без платка, в сопровождении явно не штабного офицера, перевел взгляд на карман ее пальто, откуда выглядывали автоматные рожки, ничего не понял и на всякий случай с готовностью ответил, что пленные в данный момент находятся в селе Ачхой-Мартан.　

— Там, — махнул он рукой куда-то на юго-запад, где рядом с покрытыми зимними туманами горами находится нужное село.　

— И как они… Здоровы? — дрогнувшим голосом спросила Ольга.　

— Конечно. — Посредник никак не мог просчитать в уме, кто эта женщина со странными расширенными глазами. — Здоровы все. Кушают много мяса. Спят хорошо. Они как в гостях.　

— А что?.. — Ольга, набравшись сил, хотела спросить, что с ними будет, когда придет отказ. Но стоящий рядом Слава, поняв продолжение вопроса, предостерегающе сжал ее локоть.　

— Все хорошо у них, — немного встревожился посредник. — Проверить хотите, да? А чё проверять? Вы меня отпускаете, говорите «согласны», и через день пленных прямо в Грозный привозят. Место и время обговорим. Только мне вначале надо их увидеть. Если не увижу — ничего не будет. Я простой человек, водителем на молокозаводе работал, меня хорошие люди попросили, я к вам и приехал. Четырех пленных просто так вам отдал, это же не мои пленные, откуда они у меня? Чего тянете, сто раз переспрашиваете?　

— Пошли, — сказал Слава, не отпуская локоть Ольги. Посредник еще продолжал что-то горячо говорить, но они вышли из штаба на темную, освещенную только прожектором улицу.　

В городе разгорались бои. Совсем недалеко дробью стучал пулемет. Где-то в другой стороне тяжело ухали разрывы. Там длинными очередями — значит, бой шел на короткой дистанции — били автоматы. В небе, как падающая звезда, сверкнула длинная искра, и раскатистое эхо удара прошло по всей Ханкале.