Усадьба госпожи Ленбрау - Орланд Лилия - Страница 12

Ну да, Еженика наверняка знает такие детали. Я не хотела показывать смущение своим промахом, поэтому нахмурила брови и сделала строгое лицо.

– И чего тогда ты упрямишься, старый пень? Приедем к соседу, и там подкуём Стрелку! – выругалась на него.

Лицо Ерона тут же прояснело, будто такое обращение было для него более привычным.

– Сейчас, барышня, всё устроим! – кланяясь, пообещал он. – Полчаса, и будет готов экипаж ваш. Можно ехать!

Ещё раз поклонившись, старичок ушёл.

А я поймала неодобрительный взгляд поварихи.

– Хочешь сказать, Еженика всегда была со всеми вежлива? – делано удивилась я.

Бабура что-то пробубнила себе под нос и вернулась в кухню. Я закатила глаза, но промолчала. Понимала, что поварихе непросто смириться с заменой её госпожи.

Меня бы ещё кто понял!

А то сразу впрягли решать проблемы, которые годами не решались.

Тоже тихо возмущаясь, я направилась в свою комнату – переодеваться. За мной шаркающей тенью следовала Иста, которая без вопросов взяла на себя обязанности горничной.

Казалось, старушку никак не смутило, что ею теперь распоряжается самозванка. Она будто даже радовалась этому.

Помогла застегнуть пуговки на платье и закрепить чулки. Вот с этим предметом гардероба я была категорически не согласна. Они натирали бёдра, заставляли кожу чесаться. И вообще были абсолютно лишними в такую жару.

Утешала только мысль, что при первой возможности поменяю это пыточное приспособление на длинные носки или гольфы. Всё равно подол до щиколоток. Кто там разглядит?

Оценив свой наряд в зеркале, я чуть подумала и добавила белую шаль. А потом ещё и белый кружевной зонтик – от солнца.

Барышня я или кто?

Получилось очень миленько и свежо. Самое то договариваться со старым, ворчливым соседом.

Подумав, куда положу полученные монеты, я задумалась о сумочке. Однако тут меня выбор не порадовал. Их было три, все поношенные, одинаковой формы – в виде небольшого холщового мешочка с горловиной, затягивающейся шнурком, который обвивался вокруг запястья. Никаких украшений или хотя бы вышивки.

И с этим я тоже не могла смириться. Как истинная женщина, сумочки я любила и меняла под настроение. Дома у меня осталась неплохая коллекция, часть которой я даже самостоятельно украсила.

Как только разберусь с основными проблемами, сделаю себе красивую сумочку. Это ещё помогает снять стресс и отвлечься.

Решено!

Когда я вышла из дома, меня уже ждали Ерон со Стрелкой, запряжённой в небольшую коляску на рессорах и с высокими колёсами. Спереди сидел сам возница, а позади него было место максимум для двух седоков. И никакого намёка на крышу.

– А если дождь пойдёт? – засомневалась я.

– Не пойдёт, – успокоила провожающая меня нянька. – Вон небо какое чистое, ни пятнышка.

Я подняла голову. Небо действительно было кристально голубым. И солнце светило так ярко, что слепило глаза. Я раскрыла зонтик, и меня сразу же накрыла изящная, ажурная тень. Не то что бы стало прохладнее, но солнце уже так не опаляло.

Надо же, какое полезное изобретение. А я всегда смотрела на такие зонтики, как на попытку добавить вычурности в свой образ. Чтобы казаться оригинальной и выделяться из толпы.

Оказывается, нужная штука, если не хочешь обгореть по дороге к соседу. А мне надо показаться перед ним в лучшем виде, ведь это моё первое знакомство с обитателями другого мира за пределами усадьбы.

Дрожки вблизи выглядели совсем не презентабельно. Поцарапанные, с облупившейся краской и расслоившимся кое-где деревом.

– Ерон, – строго произнесла я, заставляя возницу обернуться, – когда вернёмся, возьмёшь внука и приведёте мой экипаж в порядок. Чтобы не стыдно было в гости поехать.

Круглое лицо старичка вытянулось от удивления. А я вспомнила, что Ежа в гости не ездила и у себя не принимала. Да и вообще в последние годы ей было плевать на всё, кроме поисков пути в другой мир.

Никакой лестницы или ступеньки у экипажа не было. А вот высота была ощутимая. Примерно как на лошадь взобраться.

Пока я размышляла, подошла нянька и поставила передо мной небольшую скамеечку. Так вот зачем она её тащила! А я думала, что хочет где-то посидеть в тенёчке, и подушечку прихватила для мягкости.

Улыбнувшись своей недогадливости, я наступила на скамеечку и перешагнула внутрь дрожек. На меня смотрело деревянное сиденье, отполированное поколениями семьи Хайди.

Теперь уже понятным стало и предназначение подушечки, которую я приняла из рук Исты и положила на деревянную поверхность, прежде чем сесть.

Благодаря колёсам, экипаж был высоким. И я теперь смотрела на Исту и окрестности по-барски свысока.

Предвкушая увлекательную поездку, я выпрямила спину и произнесла то, что прежде много раз читала у классиков:

– Трогай!

Возница громко чмокнул губами, и дрожки покатили по заросшей травой подъездной дороге.

Первые пару минут, когда лошадь только брала разбег, я наслаждалась поездкой и обдувающим лицо ветерком.

Затем зонтик рвануло из рук. Я вцепилась в него, изогнувшись назад, и едва сама не слетела с дрожек.

Пришлось одной рукой схватиться за бортик, а второй – отвоёвывать у ветра зонтик. Едва сложив его, бросила в ноги и вцепилась в борта уже обеими руками.

Ухабистая дорожка отличалась от асфальтированной трассы так же сильно, как современный автомобиль от этого так называемого экипажа.

Потому что это было поистине пыточное приспособление. Меня трясло так, что клацали зубы. Когда на очередном ухабе подбрасывало вверх, нужно было прилагать массу усилий, чтобы не слететь на дорогу. Подушечка постоянно съезжала из-под мягкого места, и я приземлялась на голые доски.

Я поняла, почему дрожки так называют. Всё кругом дрожало и тряслось. Ещё скрипело, иногда издавая такое душераздирающее дребезжание, что казалось – сейчас развалится.

Уж лучше бы я пошла пешком. После такого путешествия, которое уже потеряло всю привлекательность, я вряд ли прибуду к соседу в лучшем виде.

Хоть бы живой.

Едва отметила, что мы покинули усадьбу, обогнули парк и выехали на прямую дорогу, ведущую к мосту. К моему удивлению, он оказался деревянным, с лёгкой горбинкой по центру реки, уложенными поперёк брёвнами и настланными на них досками.

– Нет, – успела выдохнуть я, прежде чем копыта лошади застучали по доскам, издающим в ответ надрывный треск, как будто мост вот-вот обрушится.

Волосы у меня на голове встали дыбом и наверняка поседели. Зубы дробно заклацали, как кастаньеты испанской танцовщицы. А пальцы намертво вцепились в бортики экипажа – не отцепишь.

Кажется, я задержала дыхание и не дышала всё время, что мы ехали по мосту. Выдохнув, лишь когда вновь заехали на твёрдую землю.

На ум пришло стихотворение Лермонтова о том, как он любил просёлочным путём «скакать в телеге». Я тогда так и не поняла, как это в телеге можно скакать, она ведь медленно едет.

Сейчас я понимала Михаила Юрьевича на сто, нет, даже на все сто десять процентов. И сочувствовала тем, кому приходилось путешествовать до изобретения асфальта и автомобильных шин.

Чувствуя, что завтрак сейчас попросится на волю, я постучала по спине возницы.

Лошадь замедлила ход и пошла шагом.

– Чего? – обернулся Ерон.

– Долго нам ещё ехать? – простонала я, совершенно забыв, что должна это знать.

– Да вон за тем поворотом уже Поречье, – к счастью, Ерон не обратил внимания на мой промах.

Я всмотрелась в тенистую дорогу. До поворота было не меньше километра.

– Езжай шагом, – велела я, с трудом сдерживая дурноту.

– Дык тогда ехать долго, – пожаловался возница, но спорить не стал. Пожал плечами и пустил лошадку плестись по дороге.

Так действительно было долго. Но до поворота я успела прийти в себя и даже немного полюбоваться на подступивший к дороге лес.

Интересно, тут растут грибы?

В детстве я любила ходить на «тихую охоту» с бабушкой. Она знала названия всех деревьев и цветов. Учила меня отличать съедобные грибы от поганок.