Усадьба госпожи Ленбрау - Орланд Лилия - Страница 10

А сейчас моё молодое здоровое тело, потратившее уйму энергии, требовало добавки.

– Бабура, а жареная рыба когда будет?

Повариха, только взявшая ложку, удивлённо посмотрела на меня.

– Так это, на ужин. Я окуньков-то почистила да присолила, – она кивнула на небольшой тазик, стоящий у плиты. – Думала, поем и пойду жарить. Или ты сейчас хочешь?

– Вы!

– Что?

– Вы хотите, барышня! Мы договорились, Бабура.

Иста молча хлебала уху, казалось, она даже не прислушивается к разговору.

Повариха взглянула на неё и, не найдя поддержки, засопела.

– Бабура, я говорила серьёзно. Если у тебя не будет привычки обращаться ко мне уважительно, может наступить момент, когда ты забудешься при посторонних и подставишь нас всех под удар.

Возможно, я и преувеличивала опасность. Гости в Любово бывали крайне редко. Но, как говорится, бережёного бог бережёт. Особенно в другом мире с другими реалиями.

Бабура покраснела. На её лице читалась работа мысли и борьба с самой собой. К счастью, победил здравый смысл.

Повариха вздохнула и произнесла:

– Ежели вы хотите жареных окуньков прям сейчас, барышня, так я вам нажарю.

Она начала подниматься, но я её остановила.

– Спасибо, я подожду ужина, – я улыбнулась, поздравляя себя с маленьким достижением, и добавила: – Лучше себе добавки налью. Уха у тебя очень вкусная получилась.

– Так давайте я вам, – Бабура снова попыталась встать.

Я положила ладонь ей на предплечье.

– Ты ешь, Бабура, я сама налью.

Она посмотрела на мою руку, перевела взгляд на лицо, несколько секунд всматривалась, а потом кивнула, снова беря ложку.

Я легонько сжала её предплечье в безмолвном жесте одобрения и поднялась.

Не стоит передавливать. Не мне одной сегодня пришлось нелегко. И Бабура уже через себя переступила, подчинившись.

А ухи и сама себе добавлю. Я давно привыкла к самостоятельности.

Я подошла к плите, тряпицей сняла за «шишечку» крышку с кастрюли, больше похожей на высокий медный таз. Ноздри наполнил густой рыбный аромат.

Я взяла деревянную поварёшку и зачерпнула прозрачного, с жёлтыми каплями бульона, собираясь перелить в тарелку. Как вдруг в окне справа от меня что-то мелькнуло и тут же исчезло из вида.

От неожиданности я вздрогнула. Уха пролилась, частично на пол, частично на пальцы. Я зашипела от досады. Хорошо, что уже не слишком горячая.

Поставила тарелку на плиту, сделала шаг к окну. Оперлась на подоконник, вглядываясь в тропинку меж цветущих кустарников, а потом перевела взгляд вниз.

И рассмеялась.

Прямо на меня смотрели две глиняные плошки, которые на вытянутых руках держал Зван, присевший под окном.

– Ты меня испугался? – спросила его.

Но парень только вздрогнул и втянул голову в плечи.

– Бабура, – я решила зайти с другой стороны, – Ерону с внуком ты готовишь?

– Я, больше некому. Сами-то они не умеют, – пояснила повариха. – А что, пришёл уже?

– Пришёл, но ты сиди. Я сама управлюсь.

Я забрала из рук Звана протянутые миски, наполнила их до краёв, стараясь зачерпнуть побольше кусочков рыбы и овощей. А затем поставила на подоконник.

– Зван, – позвала осторожно, мягким голосом, как если бы разговаривала с диким зверьком, – я налила вам с дедушкой ухи. Можешь забирать.

И отошла к плите, занявшись наконец наполнением своей тарелки. Краем глаза продолжала следить, как парень медленно выпрямился, заглядывая в окно. Увидев, что я занята и не смотрю на него, он схватил миски и быстро отошёл.

Я спиной чувствовала удивлённые взгляды служанок. Только что требовала к себе уважительного отношения и тут же саморучно подаю еду работнику.

Но Зван не знал, кто я. Он видел во мне Еженику, которую явно боялся и старался избегать.

Я подумала, что в этом чуждом мире мне не помешает лишний друг.

– Пойду погуляю, – сообщила я после обеда.

– Ты… – начала было Бабура и осеклась, – вы бы, барышня, пока одна не ходили. Возьмите вон хоть Исту.

Старушка даже крякнула от неожиданности. Она явно рассчитывала на другое времяпрепровождение. Но спорить не стала, поднялась с лавки.

– Зачем мне Иста? Пусть отдохнёт. Я ж далеко не собираюсь. Вокруг усадьбы обойду, в парк загляну. Мне подумать надо.

– Думать можно и на кровати лёжа, а одной вам ходить не след! – отрезала Бабура. – А ну как потеряетесь или встретите кого.

– Хорошо, – я решила не возражать.

В аргументах поварихи был резон. Но и тащить уставшую старушку на долгую прогулку мне показалось негуманным.

– Тогда мы с Истой оценим наши запасы.

Нянька вздохнула, но спорить не стала. Сама потянулась за висевшей на гвозде связкой ключей. А Бабура и вовсе только кивнула, соглашаясь, и переключилась на грязную посуду.

Солнце уже перевалило далеко за полдень. Лёгкий ветерок шевелил подол платья, обдувая ноги. Но в чулках мне вскоре стало жарко.

Что за мода такая дурацкая – в летний зной кутаться в несколько слоёв ткани? Сейчас бы купальник надеть, постелить где-нибудь на лужайке покрывало и загорать, пока погода хорошая.

Однако раздеваться и шокировать Исту я не стала. Всем нам достаточно потрясений для одного дня. Вот обживусь здесь, обустроюсь, разберусь, что к чему, тогда и позволю себе немного расслабиться.

Мы вышли через заднюю дверь. С этой стороны усадьбы расположились исключительно хозяйственные постройки. Выглядели они вблизи ещё менее презентабельно. Серые, износившиеся от времени доски и брёвна, покрытые толстым слоем мха и земли крыши.

– Давайте сперва в погреб заглянем, пока солнышко с той стороны светит, а то темно будет, – предложила Иста.

Я нашла её аргументы убедительными. Мы с собой не взяли ни свечи, ни фонаря.

Погреб оказался вросшим в землю домиком, очень похожим на хоббичью нору. Только дверь у него была обычная, прямоугольная. И располагалась она примерно на метр ниже уровня поверхности.

Иста первая спустилась по вырытым в земле ступенькам и открыла большой амбарный замок. Висел он на мощных петлях с коваными завитушками по краям.

Судя по запору, еды в погребе хранится много. Неужели хоть об этом можно не беспокоиться?

Нянька потянула неожиданно тяжёлую дверь, и та протяжно заскрипела, открываясь.

Следом за Истой я шагнула внутрь. На меня дохнуло прохладой и лёгкой сыростью. Я прищурилась, привыкая к полумраку после яркого света.

И едва глаза разглядели содержимое погреба, снова зажмурилась. Потому что мне просто не могло так не везти.

К сожалению, глаза меня не обманывали. Полки, занимавшие три стены, были практически пусты. Только на одной стояло несколько горшков с обёрнутыми промасленной бумагой верхушками.

– Что там? – спросила Исту.

– Так это, два с маслицем, остальные с вареньем, – охотно пояснила она, будто и не видя большой беды в пустых полках. Потом указала мне за спину: – А вон тут мочёные огурчики, капусточка и яблочки.

Я обернулась. Справа от двери стояли три деревянных бочки, опоясанные металлическими кольцами.

Из любопытства сняла крышку с первой. На меня пахнуло приятным ароматом квашеной капусты. Вот только бочка была заполнена едва ли на четверть. Огурцов оказалось и того меньше. И только количество мочёных яблок радовало глаз. Видно, их здесь не особо жаловали, вот и оставили напоследок.

По другую сторону двери было организовано нечто вроде разделённой на секции песочницы с высокими бортиками.

– А это что?

– Закром для урожая.

– А почему пустой?

– Так не осень же, – отозвалась Иста удивлённо.

Да, действительно, урожай собирают осенью. А сейчас они всё уже подъели. Может, у Бабуры в кухне и есть небольшой запас, но надолго его не хватит.

– Покажи мне огород, – я должна оценить масштаб надвигающейся катастрофы.

– Амбар смотреть будете?

– Амбар? А что там?

– Зерно.

– Много?

– Да крохи, – Иста наивно махнула рукой. – Мы уж года два сами не сеем. А покупать дорого.