Первозданная (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 25

— Дома меня ждет человек с разбитым сердцем, которому я не хочу ничего объяснять. Понимаешь?

— Кажется, ты много думаешь о других.

— Почему это?

— Вчера ты просишь уйти, чтобы твоя подруга, которая якобы ко мне неровно дышит, не страдала. Сегодня — не принимаешь цветы, чтобы не страдала подруга с разбитым сердцем.

— Как ты догадался про причину моей просьбы? — я ошеломлена.

— Брось, — отворачивается, глядя в зеркало заднего обзора, и проводит пятерней по волосам рваным жестом. — У тебя такой богатый язык тела, а эмоции написаны на лице. Только смысла в такой жертвенности не вижу, учитывая, что она спит с водителем вашего Генерального. Но не стал тебе отказывать. Возможно, я об этом пожалею, но…

Кажется, он осекается, повернувшись и увидев мое оцепенение.

— Только не говори, что ты не в курсе… — как-то осуждающе, даже зловеще.

А что мне сказать? Если это так.

— Боже, как с тобой непросто. Ты из другого мира, что ли? Иногда мне кажется, что ты невинное дитя. Если бы не отвечала с такой страстью, даже не сомневался бы в твоей непорочности.

От обиды окончательно теряю дар речи. Зато злость помогает действовать решительно. Выбегаю из салона и бросаюсь в сторону дома с такой скоростью, будто бег — моё призвание.

Лишь оказавшись в квартире, с бешено колотящимся сердцем прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь восстановить дыхание.

— Сат? — Мари обеспокоенно рассматривает меня, подойдя к двери.

— Я пешком поднималась, дыхалка подводит, — лгу на ходу.

— Ничего не купила?

— А, нет… — спохватившись, смотрю на свои пустые руки. — Не было того, что нужно…

— Ладно, пойдем чаю выпьем, я заварила крепкий.

Послушно обуваю тапочки, снимаю куртку и шагаю в кухню. Всё на автомате.

Внутри разрастается какая-то тоскливая бездна.

Окружающие меня люди, оказывается, совсем не такие, какими мне казались…

Глава 12

«Я не падаю. Я так летаю. Каждый летает, как умеет». Сергей Лукьяненко «Фальшивые зеркала»

Полтора года назад…

Пару дней спустя

Признаю, что я человек весьма импульсивный. Но не думала, что смогу так круто изменить свою жизнь за столь короткий период…

До сих пор не могу поверить, что уволилась, помахав ручкой месту, в котором провела четыре года, пересмотрев свое отношение к весомой части вещей.

— Благодарю за все, что сделали. Вы многому меня научили, но я больше не хочу работать под Вашим руководством. Терпеть Ваши двойные стандарты, эту несправедливость, непонятное распределение нагрузки… Нет больше желания. Мне это не подходит.

Не понимаю, чего я ждала, зная, какой циник мой шеф, но последнюю речь произносила без злобы. Он мог хотя бы возразить или послать меня, сказав, что я нахалка. Но нет. Молча подписал и вернул мне лист. Протяжно посмотрел в глаза и пожелал удачи.

Что ж…

Честно говоря, это было не так сложно, как мне казалось. Уйти навсегда. Я была благодарна центру за те ситуации, что пережила здесь, потому что каждое испытание способствовало формированию моей личности. И ретировалась я так же внезапно, как поступила на работу, когда моя преподавательница из университета буквально надавила на меня, чтобы я прошла собеседование у ее мужа, которому нужны толковые люди.

Это была хорошая школа, где я научилась отстаивать свое мнение и поверила в себя как в человека, способного на всё. И мне хотелось развивать эти грани, но не под руководством мужчины, подавляющего мою инициативу…

Здесь я обрела большое количество приятелей, и уверена, что с удовольствием буду поддерживать связь с ними. Но злость на Гаю меня не отпускала. Достаточно было нескольких внимательных взглядов на них с этим водителем, чтобы понять — Адонц говорил правду. Прожженный он, этот гад. Куда мне до его опытности? И все равно в моей голове не укладывалось, как Гаянэ согласилась на связь с человеком на пятнадцать лет старше, особенно, если учесть, что его двадцатилетняя дочь работала с ней в одном отделе. Каждый день смотреть ребенку в глаза, деля постель с его отцом? Боже мой.

Мир реально сошел с ума? В смысле, кроме женатых, некого найти? И дело не в осуждении. Хотя, может, я и осуждаю их… Не знаю. Во всякое случае, мне больно! Просто больно от того, что такие прекрасные люди растрачивают себя на бессмысленные истории. Зачем?! Одна с женатым, другая с женатым… Намеки эти вечные, обвинения в том, что я слишком наивная. Нежелание со мной делиться подробностями, потому что я «правильная и безупречная»…

Плевать я хотела на продвинутость века! Я такая. Мне важно видеть в девушках чистоту, а в мужчинах — уважение к этой чистоте. Я не хочу грязи и вседозволенности, не хочу многочисленных связей и неминуемых сравнений. Не принимаю морального нищебродства. Я знаю, что подобных мне становится всё меньше и меньше с каждым днем. Но раньше меня это не пугало, поскольку я была уверена, что окружает меня именно такая масса.

Какая жестокая ирония судьбы…

Я схожу с ума от этого калейдоскопа. И прихожу к выводу, что виной всему моя излишняя тяга к идеализированию людей. Я так в них верю…

Я проводила Мари в Гюмри попрощаться с родственниками перед отъездом. Ее родители были родом из культурной столицы Армении, где и проживала вся родня. Перспектива поехать с ней и своей кислой миной портить людям настроение меня не прельщала, хоть подруга и уговаривала долго. Я доехала с ней до вокзала, а потом вернулась и тупо заперлась дома, никуда не выходя сутки.

Родителям пока не сказала, что ушла с работы. Даже не знала, что буду делать дальше. Но до вылета Мари еще было несколько дней, и мне казалось, всё к тому времени решится, встав на свои места.

Хаос в голове нуждался в хорошей метле. Ощущение, что ответы на мои вопросы где-то на поверхности, а я их не улавливаю. Это как чувствовать прескевю. Только хлеще в своей извращенности.

И я понимаю, что пришло время взглянуть на всё иначе. Не как перфекционистка Сатэ, оправдывающая всех и вся, находящая частичку светлого в каждом. А как Сатэ, здраво оценивающая ситуацию, понимающая, чего хочет сама, и чего хотят другие.

Мои подруги хотят спать с женатыми? Пожалуйста. Я не буду их осуждать, но попытаюсь хотя бы вникнуть в природу этой потребности. Даже если пока она мне не по зубам. На работе используют меня, никак не поощряя? К черту их. Во мне достаточно потенциала и смелости, чтобы уйти и начать все в другом месте.

Я неотвратимо к чему-то шла. Грандиозному, отрезвляющему.

Но пока все это видится мне в мрачном свете, и я пребываю в некой прострации, не зная, к какой гавани податься.

По сути, до появления Адонца моя жизнь была размеренной, удавшейся и устраивала меня во всем. Я всегда говорила, что являюсь очень счастливым человеком. Искренне. Ценила то, что есть. Не разменивалась по мелочам. И тем труднее сейчас переваривать то, что вокруг меня происходит.

В том числе и между нами.

Какой посыл ты вложила в эту встречу, Вселенная?

Испытываю непреодолимую потребность поговорить с мамой. Мы всегда были близки, но, естественно, я не считала правильным освещать все аспекты своей жизни. А сейчас мне очень нужен совет человека, которому я безгранично доверяю.

— Привет, солнышко, — улыбается в экран, принимая вызов, и удивляется моему домашнему виду в рабочий день. — Где это ты?

— Привет, мам. У нас сегодня выходной, какой-то праздник, — лгу, не краснея, и перевожу тему. — Как у вас дела? Как Эдгар?

Мама болезненно морщится. Как и любой родитель, она тяжело переносит нашу с братом недомолвку. Если с остальными членами семьи я постоянно переписываюсь и созваниваюсь, этот товарищ меня активно игнорит.

После ее рассказов о родных я широко улыбаюсь. Скучаю по всем.

А потом ведаю о том, что мне опять надо переезжать, поскольку не говорила об отъезде Мари, и на этот раз я всерьез задумываюсь об оформлении ипотеки. Сколько я могу мытарствовать и стеснять родственников? Все равно давно для себя решила, что в Москву на постоянное место жительства не вернусь. Пора ставить точку в вопросе с жильем. И, наверное, хорошо, что так вышло. Это явилось мощным толчком.