Стекловата (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 47

*30 августа 2017 года, г. Санкт-Петербург, квартира Тимура*

Анфиса взяла у Тимура зажигалку и пипетку, после чего начала сосать из неё испарения, исходящие от нагреваемого в пипетке синего вещества, в которое превратились помещённые внутрь кристаллы.

— Теперь ты, — сказала она Павлу.

Бродский кивнул, после чего присосался к пипетке, пока Анфиса грела её зажигалкой.

Запах у «альфы» отдавал расплавленным пластиком, а ещё Павел ощущал во рту привкус спирта или чего-то наподобие этого.

Практически моментально он начал ощущать эффект, сильно схожий с тем, который он испытывал от первого употребления мефедрона, только этот эффект был мощнее.

Пока Павел проникался ощущениями, пипетка перешла к Тимуру, который тоже сделал вторую затяжку, а затем затяжку сделала Анфиса, после чего очередь снова перешла к Павлу.

А вот после второй затяжки на Бродского накатила волна сильной эйфории, тревоги и напряжения, будто вот-вот произойдёт что-то опасное и непоправимое.

У Тимура сильно тряслись руки, глаза его испуганно бегали, будто он испытывает некий экзистенциальный ужас, близкий к первобытному страху неизвестности.

Павел опустил взгляд и увидел, что у него тоже трясутся руки и он не может разжать челюсть. Но он не мог задержать взгляд надолго, так как его глаза тоже лихорадочно бегали, перемещаясь с Анфисы на Тимура, а затем на руки. И это был цикл, по которому они непрерывно вращались.

Анфиса дала затянуться Тимуру, затем Павлу, затем затянулась сама и это могло продолжаться бесконечно, но, в конце концов, наркотик в пипетке закончился.

Безотчётный страх вдруг захлестнул всё сознание Павла, но объяснить себе его природу он просто не мог. Это был чистый страх, без смысловой нагрузки, без какого-либо побуждающего фактора.

После шестой или седьмой затяжки из пипетки, этот страх начал обретать смысловую форму.

Тем временем, Анфиса наполнила пипетку кристаллами и всё началось заново.

«Я слишком мало скинул. Полнота ещё есть. Вообще, это ебаное пивное брюхо, а на щеках свисает сало. Я жирный пиздец. Анфиса смотрит и презирает меня. Я ещё и ебал её своим микрочленом — ей точно было смешно», — проносились в воспалённом и гиперстимулированном сознании Павла мысли. — «Что будет, если родители узнают, что я делал последнее время? Они уже догадываются. Возможно, они уже знают. Мне пизда. Они выгонят меня и сдадут ментам. Я сяду на зону. Там меня будет трахать какой-нибудь хач, ведь наркоманов там не любят».

Из безобидных зачатков мысли формировались максимально отвратительные и пугающие формы, которые вкладывали в волны, накрывающие его сознание, дополнительные приливы ужаса.

«Мне пизда. Я слишком жирный. Меня презирают за это даже мама с папой. А если они узнают, что я делаю?» — продолжались мысли.

— Мне надо в туалет, — сказала Анфиса дрожащим голосом.

Павел и Тимур не отреагировали вообще никак. Что думал об этом Тимур, было непонятно, а вот Павел…

«… трахать будут прямо в очко. Буду лежать под шконкой жопой к верху, а волосатый хач будет наяривать».

Он почти видел это, что ещё больше нагнетало и без того зашкаливающий ужас.

Организм его впал в состояние оцепенения, и он просто стоял, как дерево. Дыхание рывками, тремор по всему телу.

Внутри было ощущение, будто внутри него, буквально, находится какое-то злое существо, которое изо всех сил пинало по его внутренним стенкам, с ярым намерением вылезти из него. У него ничего не получалось, но это не служило веской причиной прекращать.

Прошло уже минут десять с того момента, как Анфиса ушла в туалет.

Они не заметили, как начало светать.

— Как ты?.. — спросил вдруг Тимур, неопределённое время спустя.

— А?.. — посмотрел на него Павел испуганным взглядом.

— Как ты?.. — повторил Тимур вопрос.

— Н… — начал Павел, а затем прислушался к ощущениям. — Норм…

— А, ага, — несколько раз судорожно кивнул Тимур. — Её надо сливать.

— Кого? — спросил Бродский.

— Шалаву, — ответил Кузьмин.

— Куда? — спросил Павел.

— Нахуй отсюда… — нервно, но, одновременно с этим, тихо ответил Тимур.

Выражение лиц их напоминало первобытных обезьян, которые договорились между собой, что надо решительно валить вождя.

— Пойдём, — потянул Павла Тимур. — Надо, чтобы шалава съебалась. Нахуй.

— Ага, нахуй, — согласился тот.

Они вышли из кухни в гостиную, но не обнаружили там Анфису. Тимур потянул Павла, после чего они вместе пошли в спальню, но и там её не было.

— Туалет, — произнёс Павел.

— А, да-да, — судорожно покивал Кузьмин.

Он открыл дверь туалета, но там тоже никого не было.

— Где шалава? — спросил он.

Павел лишь нервно развёл руками. Он огляделся и увидел, что входная дверь чуть приоткрыта.

Его охватил ужас. Он метнулся к двери и резко запер её.

— А вдруг она здесь? — спросил он с нарастающим ужасом.

— Сука, выходи! — проорал Тимур, взмахнув руками в стиле Ип-Мана.

— Ты чего орёшь⁈ — заорал Павел.

После этих выкриков им стало ещё страшнее, ведь им в головы пришла мысль, что теперь о них знают соседи.

— Т-с-с-с… — быстро приложил руку ко рту Тимур.

— Надо успокоиться… — так же тихо, как он, прошептал Павел. — Т-с-с-с…

— Пошли присядем… — указала Тимур на диван.

Они присели на диван и тут Павел ощутил, что страх резко слабеет. Прошло секунд двадцать, и он совершенно перестал бояться.

Черты лица Тимура тоже начали разглаживаться, он расслабил челюсть и вернул контроль над руками.

Павел поднялся с дивана и начал осматривать дом. Он искал Анфису, а когда не нашёл её, точнее, убедился, что её нет в квартире, вернулся к Тимуру и предложил:

— Давай ёбнем мефа?

— Я-то за, но зачем? — недоуменно полусогласился-полуспросил Тимур.

— Под ним же было ок, так? — задал наводящий вопрос Павел. — Может, выровняет?

— Звучит, как план, — заулыбался Кузьмин. — Айда на кухню.

На кухне Павел новым взглядом посмотрел на пакетик с кристаллами мефедрона, которых оставалось достаточно много, точно не меньше грамма.

Он быстро накрошил несколько кристаллов в порошок, после чего с нетерпением внюхал в себя дорожку.

— Ну? — спросил Тимур.

Павел лишь пожал плечами — он ощущал сейчас, будто вернулся домой. Как будто он только что был угнетён, а затем просто вернулся в нормальное состояние.

Тимур, внимательно рассмотрев изменение выражения лица Павла, взял у него свёрнутую купюру и тоже вынюхал свою дозу.

Впрочем, вместе с облегчением от «возвращения в норму», на Павла вновь накатили эти волны эйфории, перемешивающиеся с тревогой. Остаточный эффект ужаса, переполнявшего ещё каких-то пятнадцать минут назад, поначалу, очень больно бил по его сознанию — на мгновения, показавшиеся высасывающей душу вечностью, он вновь погрузился в этот животный ужас. Но с каждой волной было всё легче и легче.

— И-хи-и-хи-хи-и-хи-хи! — засмеялся вдруг Павел.

— Ты что ржёшь как дол… — повернул к нему голову Тимур, а потом увидел выражение его лица и тоже засмеялся, точно так же. — И-хи! И-хи-хи!

Они смеялись так примерно минут семь-восемь, пока не осознали, что уже сильно посветлело.

— Пиздец, надо тормозить, — произнёс Кузьмин.

— Ага, — согласился Павел.

— Всё, хорош, — уверенно сказал Тимур и смял пакетик с мефедроном.

Он положил его в выдвижной ящик кухонного гарнитура.

— Давай загуглим, что делать, чтобы отпустило? — предложил Павел.

— Гоу, — обрадовался Тимур.

Они сели на диван. Павел достал свой телефон и открыл браузер.

— Не, хуйня, — вернулся он в строку поиска, после того, как наткнулся на сайт о помощи наркозависимым. — О, вот…

— Что там? — подобрался Кузьмин.

— Дыхательные практики… — начал читать Бродский. — Пить побольше воды… Плотно поесть… Выспаться…

— Дыхательные практики — это занятие для долбоёбов, — покачал головой Тимур. — Воду пить — это не вопрос. А пожрать — это мы любим. Давай пожрём, а потом спать.