Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай - Страница 49

— Э-э-э, ваше императорской величество, извольте в первую дверь, там писарь квартирует…

— Спасибо, братец, тащите этого, станичники…

Казаки быстро прошли до нужного поворота и ввалились в кабинет местного писаря. А я перед тем, как зайти следом, приказал четвёрке охранников:

— Ждать здесь.

Хлопнула дверь, отсекая нас от шума и суеты…

— На стуле его и руки свяжите сзади!

— Это мы мигом, ваше величество.

Иновремённый пришелец кашлять уже перестал, но практически не сопротивлялся, вяло реагируя на раздражители. Чтобы немного взбодрить вражину, я прихватил со стола графин с водой и опрокинул над головой «возможного Пауля», а затем глядя на то, как его глаза вновь разжигаются явным «присутствием чужеродного разума»…

«Интересно, меня также видно со стороны? А если попадётся какой-нибудь местный талантливый хроноабриген? Типа экстрасенса?..»

— Оставьте нас, — приказал я казакам.

— Но, ваше величество, не положено!

— Мне лучше знать, что положено, а где нет! Не беспокойтесь, братцы. Он связан и слаб, а я в полном расцвете сил и вооружён, — помахал я винчестером.

— Так несподручно такой дурой-то в помещении, ваше императорское величество.

— И то правда, держи, — я протянул ружьё казаку и вытащил из кармана бульдог. — Всё, не пререкаться! В коридор, пока я не позову!

— Так это ты Пауль? — тихо спросил я мокрого и пришедшего в себя пришельца в теле крестьянина. — Как ты меня узнал? Наугад работали?

— Шайзе… — прошипел мой оппонент. — Макс, сволочь… Как я мог так с тобой ошибиться…

— Значит, ты… Надо же сам пошёл на дело, рискнул… Гений, светило квантово-темпоральной физики, человек, который на практике доказал гипотезу квантовой природы сознания… Как ОНИ тебя отпустить рискнули?

— Думаешь, я стал их спрашивать? — прошипел, отплёвываясь кровью, Пауль.

— Ясно… Сколько вас здесь? Когда следующая атака? Сколько венцов уже истрачено?

— Да пошёл ты… Вам, грязным свиньям, всё равно ничего не светит… Я об одном жалею, надо было не сюда прыг… — Пауль резко оборвал фразу.

— Да и хрен с тобой… Мы пересчитаем нападавших, и с венцами всё станет ясно, но вот сдаётся мне, что ты всё поставил на карту… Поступил очень глупо, конечно — нашёл в кого вселяться… Вас было много, на взгляд почти сотня… Или сотня и есть — вы задействовали все венцы? Собрал всех русских, кто был тебе верен?

— Скотина… — вновь прошептал Пауль, — Какая же ты сволочь, шайзе…

— Знаешь, а ведь ты мне не нужен здесь. Даже если я буду тебя пытать, то не факт, что расколешься, а вот риск, что местные узнают правду про меня — высок. Ты хоть и дураком в части боевых операций оказался, но парень крепкий, с яйцами… Сам на дело пошёл и верных людей смог собрать. А это значит, что… Прощай…

Я поднял револьвер и выстрелил Паше в лоб.

Оставалось только пересчитать тела нападавших, и я был почему-то уверен, что их количество совпадёт с числом изготовленных венцов — похоже, Паша решился на отчаянный массированный десант в прошлое. И, скорее всего, нарушил инструкции! Возможно, его хотели убрать из проекта, ограничить доступ после случившегося или сработали те письма, что я разослал в ночь перед переносом…

Дверь распахнулась, и в комнату ввалились мои охранники:

— Ваше величество?

— Всё в порядке, этот… — я показал на мёртвое тело с дыркой во лбу. — Уже не причинит мне вреда… Да и вообще… Ротмистр, урядник!

Старшие конвойцев и полицейских вытянулись.

— Тело развязать, верёвки спрятать. Арестованный попытался на меня напасть и был застрелен из револьвера.

— Но ваше величество, у нас таких калибров не имеется, — сказал ротмистр.

— И вправду, — я сунул ему бульдог. — Держите наградной от императора!

— Рад стараться, ваше императорское величество! — полицейский снова вытянулся. — Я выстрелил в заговорщика из высочайше подаренного револьвера.

— Отменно, господин ротмистр…

— Ротмистр Андреев, ваше императорское величество!

— Отменно, ротмистр, — я оглядел остальную троицу. — И вас я, братцы, не забуду, благодарю за верную службу!

— Покорно благодарим, ваше императорское величество!

Тем временем в коридоре начиналось какое-то бурление и суета — явно вызванные шумом выстрела и реакцией приставленной к каморке писаря охраны. Кивнув бросившимся развязывать тело Пашки казакам, я вышел из кабинета.

— Ваше величество?

К двери сбегались находившиеся в казарме люди.

— Всё в порядке, инсургент уничтожен, господа. Благодарю за службу!

— Рады стараться! — гаркнул чуть ли в ухо какой-то оказавшийся рядом поручик.

— Этак ты меня оглушишь, братец. Проводи-ка на улицу, воздухом подышать нужно…

Во дворе уже нарисовалась вся моя свита.

— Докладывайте, — кивнул я генералу Ширинкину, мешая ему задать совершенно ненужный вопрос.

— Обнаружили девяносто восемь тел нападавших — по одежде и внешнему виду крестьяне, нищие и прочая городская чернь. Сопротивлялись до последнего, никто не сдался.

— Очень странно.

— Фанатики, ваше величество. Иного объяснения нет.

— Да, верно, сколько тел?

— Девяносто восемь.

— Должен быть ещё один. Ищите!

— Откуда… Пленный?

— Да. Он в бреду сказал… А затем попытался убежать, ротмистр Андреев был вынужден стрелять.

— Обидно…

— Пустое. Думаю, что мы бы ничего от него не узнали, шанс был только один — допрос по горячим следам, пока ублюдок был в шоке. А затем он бы нашёл способ покончить с собой, о жестокости сих фанатиков мы уже знаем.

— Согласен, ваше величество.

И в этот момент я увидел, что рядом стоит и «греет уши» криминальный репортёр Гиляровский… Совсем некстати…

«Вот ведь, сам дурак… Потащил его с собой!»

— Гхм, Владимир Алексеевич, вы стали невольным свидетелем некоторых обстоятельств, которые совершенно невозможно разглашать в ближайшем будущем. Но у вас сегодня ещё будет о чём написать.

— Хорошо, ваше величество, — кивнул Гиляровский, оставив меня в раздумьях: удержится или нет от болтовни.

Затем мы обошли место сражения — солдаты стаскивали тела нападавших в один ряд у стены казармы, а чуть далее суетились с нашими погибшими и ранеными. Я обошёл тела убитых, ещё раз задержался около «дяди» и «брата».

— Где Гессе?

— Уже унесли в лазарет, тяжёлое ранение, — ответил Ширинкин.

— Плохо, пока займите его место!

— Слушаюсь! Прикажете уезжать обратно в Александрининский?

— Ну уж нет, идём к Сенатскому дворцу.

— Но ваше величество, после всех этих событий?

— Ваша правда, Евгений Никифорович. Есть выпить чего-нибудь? Хотя стойте…

Я наклонился и вытащил из голенища правого сапога фляжку с наполненную целебной жидкостью. Открутил пробку… Из горлышка ударило густым запахом французского коньяка. Хорошо приложился и, дождавшись, пока тепло прочно обоснуется внутри, протянул фляжку Ширинкину.

— Благодарю, ваше величество, — генерал тоже сделал глоток и вернул коньяк мне назад.

— А где Менделеев? — я снова принялся обеспокоенно смотреть по сторонам, вспомнив, что видел его окровавленным и лежащим на камнях.

— Да вон же он, — Ширинкин показал в сторону суетящихся санитаров, рядом с брошенным ландо.

Менделеев сидел на подножке и ему что-то там бинтовали.

— И снова нам повезло, на одного хорошего человека больше осталось в живых, — сказал я и направился к дежурному секретарю.

— Владимир Дмитриевич, вы живы? Очень хорошо… А уж подумал, когда увидел вас на мостовой.

— Повезло, ваше величество, и документы в порядке, — он кивнул куда-то за спину.

— Куда ранило?

— Левую руку зацепило.

Дождавшись, пока санитар из казаков закончит с перевязкой, я протянул Менделеву-младшему выпивку:

— Держите. Как себя чувствуете? В госпиталь отправлять?

— Спасибо, ваше величество, — раненый приложился к фляжке, выдохнул и продолжил, — Хотелось бы сначала помочь вам с документами, завершить дело.