Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай - Страница 42

Говорили долго, я пытался наводящими вопросами выяснить текущее состояние в науках — спрашивал очень осторожно, чтобы не сказануть что-нибудь странное. Но иногда случалось наоборот — «странное» приходилось слышать мне. Впрочем, обусловлено это было обычным недостатком знаний — ведь лекции по истории науки я всегда предпочитал пропускать, а что всё-таки изучил, то основательно забыл!

А физики напомнили! Оказалось, что они здесь вовсю исследуют уже открытую теоретическую формулу, которая связывает энергию и массу, почти ту самую, эйнштейновскую! Только вид её пока был не вполне каноничен: E=kmc^2. Вот и бился Николай Алексеевич Умов над значением коэффициента k!

Услышав рассказ Умова, я крепко задумался — а ведь мы можем очень бодро двинуть физику вперёд. Нужно всего ничего, дозированный вброс знаний про СТО уж в этом-то я силён! — преобразования Лоренца вот-вот появятся, часть его работ вышла, а завершит он всё к концу века. Кроме того, Фогт уже должен был исследовать эффект Доплера, да и Лармор что-то там химичил с инвариантными преобразованиями вокруг уравнений Максвелла[9]…

«Вопрос в том — надо ли это делать?..»

— Хорошо, господа, — наконец подвёл итог затянувшейся дискуссии на вольные темы я. — Весьма польщён нашей беседой и если случится возможность, то обязательно хотел бы продолжить. А сейчас к делу! Я желаю усилить наши научные разработки и планирую учредить специальный императорский фонд для дополнительного финансирования исследований, но с некоторыми особенностями — деньги будут выдаваться под практические работы. Чистая наука по-прежнему остаётся в ведении университетов и академии, а фонд будет выдавать деньги на конкретные изобретения — скажем, это могут быть какой-либо механизм, полезное химическое вещество или технология его получения, лекарство, медицинская методика лечения определённого вида заболеваний, изыскание какого-либо месторождения или селекция полезного растения…

Планируется четыре вида субсидий — «подъёмные», небольшие суммы для производства первых шагов в выбранном направлении, будут выдаваться безвозмездно, при условии защиты проекта на особой комиссии.

«Капитальные» — паевые вложения членов фонда в создание предприятия, которое будет реализовывать изобретение в широкое применение. Планируется, что собственники средств совместно с изобретателем или научным коллективом будут создавать акционерное общество или паевое товарищество для получения практической пользы. И так как я также планирую участие личными средствами в этой затее, то буду в определённых случаях становиться совладельцем. О паях и долях будем договариваться в зависимости от конкретной ситуации, но полагаю справедливым установить пределы доли изобретателей от 25 до 51 процента.

Ещё планируются «поддерживающие» субсидии, которые будем выделять на развитие уже созданных предприятий, а также для тех проектов, кои сложно немедленно обречь в коммерческий формат вводится четвёртый тип субсидий — «особые».

После моей речи снова завязалось обсуждение, в ходе которого, со слов Менделеева, выяснилась интересная подробность — оказывается, у нас никто особо не знает, что в России производить можно и нужно, а что нельзя и бессмысленно. Что в итоге привело к вопросу о необходимости создания специальной комиссии по производительным силам Российской империи[10], и отдельной, в её составе, уральской экспедиции[11]…

И только мы заговорили об интересном, как нас прервали — в аудиторию заглянул бывший со мной Гессе и шёпотом, на ухо доложил:

— Государь, информация о визите постепенно, но неуклонно распространяется по университету. Начинаются излишние ажитации, а у ограды так и вовсе появилась толпа каких-то оборванных богомольцев.

— Что ещё за богомольцы?

— Отправил за полицейскими, чтобы выяснили. Но мне думается, что нам пора или уезжать, или вызывать сюда основные силы Конвоя для оцепления.

— Пожалуй, что поедем — скандалы нам не нужны, — кивнул я и начал прощаться с учёными, обещая вскорости продолжить обо всех поднятых темах.

— Господа, прошу вас на досуге обдумать сказанное — мне нужно собрать Научный комитет для нового фонда…

В коридоре я увидел причины волнения Гессе — хоть университет и был по летнему времени пустым, но мало-помалу за жидким оцеплением собралось изрядно народа — там были и студенты, и преподаватели. И выглядели они по-разному…

«А ведь среди студенчества и бунтарей изрядно…» — подумалось мне.

Но конвойцы работали хорошо — всё обошлось без эксцессов, и вскоре мы уже выезжали с территории университета, далеко обогнув желающих помолиться, которые невесть как скучковались у центрального входа.

— Пётр Павлович, а эти-то господа откуда взялись? Здесь вроде бы не церковь? — удивлённо спросил я.

— Да кто их разберёт, калик перехожих. Вот, к примеру, после похорон великого князя Сергея Александровича в Кремлёвских соборах до сих пор толпы народу молитвы возносят — такие же оборванцы, как эти.

— Гхм… Ничего предосудительного, конечно, но странно это… — махнул я рукой, переходя к мыслям об оформлении результатов разговора, благо что дежурный секретарь сидел рядом…

— Владимир Дмитриевич, оставляю на вас заботы по оформлению рескрипта о фонде и техническом комитете при нём. На первое время средства будут полностью мои личные. Далее посмотрим, кто из господ промышленников или аристократов заинтересуется. Также подготовьте рескрипт о комиссии по производительным силам и планируемой вашим батюшкой экспедиции на Урал.

Менделеев младший кивнул, а мои мысли уже неслись далее — я невольно вернулся к воспоминаниям о недавней встрече:

«Нет, ну какая женщина!»

Размышления о приятном были прерваны замечанием Гессе:

— Государь, забыл с утра сказать — мы оборудовали в подвале дворца тир — мишени, освещение, вентиляция. Грохочет, конечно, знатно, но наши умельцы приспособили самодельные шапочки из ваты на уши.

— Вот как? Отменно. Сегодня же опробую!..

— Ну как, измерим русскую душу в квантах и элементарных частицах? — Паша налил себе кофе из автомата и вернулся в мягкое и глубокое кресло в зоне отдыха.

— Удобный у тебя кабинет, можно хорошо подготовиться к исследованиям, — с нервическим смешком ответил я, нажимая на кнопки, чтобы выбрать капучино. — Кажется, именно сегодня мне удалось многое понять в твоих работах, дорогой друг. Это поистине гениально и даже ужасающе в своей гениальности!

— Пусть ужасаются те, кто этого заслуживает. И вскоре так случится — герр Пауль как-то неприятно улыбнулся.

Мне же оставалось лишь внутренне содрогаться и пытаться принять вдруг ставшую весьма неуютной новую реальность. Мысли разбегались в разные стороны — мне то хотелось вцепиться Паше в горло прямо сейчас, то подождать до вечера и проникнуть к нему домой… А ещё хотелось немедленно бежать в ближайшее русское консульство.

«Проклятье…» — внезапно я понял, что у меня всё-таки есть Родина. Забытая, давным-давно брошенная, но есть! И она требовала от меня каких-то действий. Оставалось решить каких. Между тем гениальный профессор Пауль продолжал вещать, видимо, ему давно уже требовалось выговориться:

— Вот Макс смотри, — он опять встал, открыл шкаф, в котором оказался сейф, набрал код и достал из него прозрачную коробку, в которой лежал невзыскательный металлический обруч серого цвета.

— Это то, что я думаю? Дашь подержать? — я приблизился к артефакту.

— Точно, Макс… Перед тобой новая корона Российской империи! Мы тщательно реконструировали наш национальный темперамент, осторожно и скрытно просканировали потомков Романовых и вот результат — в нём прошита волновая функция переноса! Скоро наступит время Великого Эксперимента и Великого Сведения Счётов со всем этим быдлом. Европа, наконец-то снова обретёт будущее.

— А как же США?.

— Нам хватит опрокинуть восток, и тогда за океаном сами не удержатся… Дорого это, очень дорого. Как ты думаешь, куда в Германии делись атомные электростанции?