Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай - Страница 1

Новая прошивка императора

Пролог

Когда я попытался отвернуть от внезапно выскочившего на перекрёсток грузовика, случилось странное.

События развивались мгновенно, но вместе с тем всё окружающее пространство словно бы превратилось нечто бесконечно тягуче-липкое, резиново-упругое… Время замедлилось, и, хотя мне по-прежнему не удавалось изменить приближающийся конец, все детали происходящего примечались в мельчайших подробностях — стоило только лишь сосредоточить внимание.

Через какое-то мгновение тяжёлый мотоцикл начал заваливаться набок — стало очевидным, что сейчас мне придётся проехаться плечом и спиной по асфальту со скоростью около ста тридцати километров в час.

А затем это странное и произошло! Ощущения резко изменились, на голове и плечах оказалась неимоверная тяжесть, свистящий ветер в ушах исчез, заместившись гулом каких-то торжественных голосов. Теряясь в догадках о природе происходящего, не забывал и о необходимости остаться на ногах… Да, я пошатнулся, но всё же у меня получилось ловко перепрыгнуть на месте обутыми в непривычные сапоги ногами и удержаться на каменных ступенях…

Я выровнялся и устоял. Это было просто, это вам не равновесие на заваливающейся «Хонде» удерживать!

Одновременно мне довелось с удивлением оглядеть и воспринять весьма удивительное окружение — множество людей в старинных парадных мундирах и каких-то средневековых платьях…

А после видение ушло, в голове опять переключили канал, вокруг вновь злополучный перекрёсток, а мотоцикл легко, словно я просто сапогами ловко переступил, выровнялся! Морда бескапотного китайского самосвала промелькнула по левую руку — и я, поддав газу, уже улыбался, радуясь, что счастливо избежал столкновения!

Внезапно прямо под колесом оказался не то камень, не то кирпич, не то ещё какая-то неведомая фигня, меня подбросило в воздух, закрутило, и сильнейший удар об асфальт выбил из тела сознание.

Глава I

Переключение канала… Вокруг полумрак, прохлада и шум льющейся из крана воды. Я набираю её в ладони и отчаянно плещу в лицо, словно пытаюсь смыть подступающие страхи. Глаза закрыты, а в сознании крутятся апокалиптические картины — выскочивший на перекрёсток самосвал сменяют какие-то ямы и груды кирпичей, а последние оборачиваются множеством изломанных тел. Затем приходит понимание, что мёртвых я и не видел вовсе, а лишь представляю их в воображении.

«Великий грех…» — эти два слова крутятся внутри черепной коробки, не оставляют меня.

Продолжаю умывать лицо. Ощущаю, как вода стекает по усам и бороде, и удивляюсь необычному ощущению — я всегда гладко выбрит, откуда это? К словам про грех добавляется музыка — в памяти всплывает некий оркестр, который играет «Славься».

Почему-то я сразу узнаю мелодию, хотя обычно в моём плейлисте лишь блюз и хард-рок…

А затем я открываю глаза и смотрю в зеркало и вижу перед собой легко узнаваемую всеми гражданами нашей богоспасаемой родины физиономию печально известного государя-императора Николая II.

«Вот это фокус…»

Внимательно осмотрев бородатое отражение, поднял руки с растопыренными ладонями — нет, они тоже не мои. Покрутился в уборной, пытаясь получше разглядеть парадный военный мундир. В голове беспорядочно роились бессвязные мысли… Не найдя простых ответов, вернулся к раковине и снова плеснул в лицо воды, чувствуя себя весьма неуютно.

А как иначе — тело чужое, одежда клоунская и неудобная, заросли на лице, да и запах… Нет. От императора, конечно же, не воняло, но запах был чужой. Непривычный… Брр…

Рука сама потянулась в карман, доставая портсигар. Щёлкнула крышка, густо ударило в нос душистым табаком…

«Стоп, зачем я это делаю?.. Не курю же!..»

Пальцы замерли в нерешительности, внутри организма возник диссонанс. Сознание было не курящим и не имело привязанности, а вот тело, наоборот. И всё же у меня получилось справиться с рефлексами и захлопнуть крышку. Портсигар остался на краю раковины.

Маленькая победа не принесла успокоение — мысли в голове (моей ли?) неуправляемо прыгали в разные стороны, не позволяя сосредоточиться. Но всё же, постепенно, помогая себе плещущейся из крана холодной водой, я обрёл ясность в голове и начал усиленно думать о природе своего состояния — действительно ли случился перенос моего сознания в Николая Романова? Или всё это предсмертный бред?

Причины обоих исходов понятны: на днях я под пиво, изрядно накрученный ситуацией, допоздна рубился на форуме, как раз про эти времена, ну и эмоционально зацепленный одним из оппонентов, прочитал подряд несколько статей… Инфа явно осела на подсознании, а теперь заполняет мой мозг, пока я в беспамятстве? Или привела к посмертному переносу?

«Твою дивизию… Я умер?..» — догадка холодом прошла вдоль позвоночника, ноги ослабли, голова закружилась и, чтобы не упасть, мне пришлось опереться руками о стену над раковиной. — «Твою дивизию…»

Вода продолжала бежать из открытого крана, а я сидел на полу, прислонившись к кафельной стене… И напряжённо размышлял, пытаясь понять, что же мне нужно делать далее. Это сейчас вокруг тишина и спокойствие, а что будет за дверью? И что потом? Я же сразу себя выдам: у Николая огромная семья. Множество хитрых и жадных родственников, куча приближённых… Интересно, с каким кругом людей он постоянно общается? Сто, двести человек? Где-то читал, две сотни — это предел для человеческой психики, памяти и физического времени. А скольких он просто видел? Скольких помнит в лицо?

«Стоп, нужно пригребать к чему-то…»

Итак, первое: считаем, что всё это реально. Так гораздо проще для душевного здоровья. Второе: судя по парадной одежде, реципиент участвует в каком-то торжестве…

«В каком?..»

В голове было пусто, воспоминаний «исходного сознания» мне не досталось! И очередная нервирующая мысль — смогу ли я разговаривать так же, как Николай? Сохранится ли тембр речи, характерные особенности? Что делать, если будут спрашивать по-французски? Или по-немецки? Да у меня же и русский c английским далеко не XIX века…

Снова начиналась паника!

Глубокий вдох, выдох… Нужно успокоиться, надеюсь, что с речью и манерами будет так же, как с портсигаром — рефлексы тела помогут. А по-иностранному говорить не буду! В крайнем случае потребую уважать императора и общаться на русском языке.

«Вот это будет перформанс!..»

Раздался стук в дверь, и кто-то громко спросил:

— Государь? Ваше Величество? — и эти слова меня успокоили, так как прозвучали на вполне понятном русском языке, привычном для уха.

Нет, умом я смог осознать, что речь необычна, но телу реципиента было вполне комфортно, осталось, значит, что-то от прежнего Николая.

— Ники? — снова стук в дверь и приятный женский голос.

«Это его супружница, что ли?.. Вот мне ещё не хватало с ней общаться… А ещё остальная семья…»

И всё же пришлось ответить, понимая, что в противном случае приближённые, пытаясь спасти самодержца, попросту могут сломать дверь:

— Всё в порядке, сейчас! — громко ответил я.

А в голове пронеслось на манер цитаты из «Брильянтовой руки»:

«Почему я сказал, что в порядке? Когда не в порядке?..» — и совершенно некстати подумалось. — «Можно будет заказать, чтобы такую фильму сняли в чёрно-белом, немом варианте!.. Открою киностудию Империалфильм!»

Меня явно услышали, стук прекратился, но очевидно, что ненадолго. Пришлось вставать, и приводить себя в порядок, одёргивая и разглаживая мундир и вытираясь насухо оказавшемся на вешалке полотенцем. А ещё я продолжал напряжённо размышлять, пытаясь выловить хоть что-то во внутреннем хаосе — ведь видел же я в первый момент попадания ямы, раздавленные, переломанные тела и оркестр… Оркестр?

«На верхней палубе играет оркестр… И пары танцуют фокстрот… Пока Титаник плывёт… Твою дивизию, скоро на айсберг наскочу! Чего делать-то? Что я видел? Точнее, что Николай видел? Откуда ямы и тела? И почему оркестр?»[1].