Темный полдень (СИ) - Костадинова Весела - Страница 54

— Дим…. Наташа….

— Она уехала, Айна. Сегодня утром, — в его словах послышалась неподдельная боль, — она сделала свой выбор. Оставила мне письмо и уехала. Может оно и к лучшему… Давно нужно было разорвать этот узел. И теперь точно знаю…. где мое место, Айна.

Его слова были мягкими, но в них чувствовалась твёрдость. Он выбрал, и в этом выборе, казалось, больше не было сомнений. Я осторожно подняла голову, встретившись с его взглядом, в котором впервые не было привычной сдержанности. Там была искренность, тепло и уверенность — всё, чего мне не хватало так долго. Он наклонился ко мне и поцеловал. Не так, как до этого. В этом поцелуе было и обещание, и бережность и нежность. Он словно исследовал меня, не заходя за границы, но обещая то, что я ждала.

Когда он отстранился, я увидела в его глазах то, о чём давно мечтала, но боялась надеяться: уверенность и нежность, без тени сомнений.

— Соблюдем обычаи, Айна? — улыбаясь, спросил он. — Тетка мне голову оторвет, если я тебя коснусь до помолвки. Подождем два дня?

Я не смогла сдержать улыбку, слыша его слова — тёплые и немного шутливые, но с такой серьёзностью и уважением к тому, что для меня и для него было важно. Его предложение следовать традициям казалось таким естественным и правильным.

— Я не рискнула бы злить твою тетку, — уткнулась в теплое плечо.

Он снова обнял и поцеловал.

— Два дня, Айна. Всего лишь два дня. Очень долгие два дня….

**

Дорогие читатели,

книга подходит к своему финалу, поэтому буду рада услышать ваши мысли и пожелания по книге)))

Визуализация и детализация книги есть на моей странице в ВК "Территория сердца. Романы Весела Костадинова". Там же можно узнать и мои дальнейшие планы, поболтать и просто пожелать всем хорошего дня.

С уважением, ваша Весела.

30

Июнь

Эти два дня пролетели в ощущении лёгкости и тёплого счастья, словно внутри меня горел мягкий свет, а за спиной действительно выросли крылья. Каждый момент, когда я ловила на себе тёплый взгляд зелёных глаз Димы или чувствовала крепость его объятий, заставлял сердце замирать от радости. Впервые я была рядом с человеком, с которым мне не нужно было притворяться, кого я могла просто любить — и это чувство, похоже, было взаимным.

Иногда я замечала тень в глазах Димы, лёгкую искру боли, когда мы проходили мимо закрытого магазина Натальи. Он не показывал этого явно, и я не хотела напоминать ему о прошлом. Но когда он сильнее прижимал меня к себе или ловил мою руку в свои, я чувствовала его стремление быть рядом, сдержанную заботу, которой он меня окружал. И село, на удивление, казалось, радовалось нам: никто не смотрел косо, ни одна из девушек не проявляла враждебности, хотя я была уверена, что у Димы нашлось бы немало поклонниц.

Тётка Надежда, с её бдительностью и уважением к традициям, зорко следила за тем, чтобы обычаи соблюдались, и не позволяла Диме переступать черту. Но мы оба относились к её правилам с легкой игривостью, нарушая их лишь чуть-чуть, украдкой касаясь друг друга или обмениваясь быстрыми поцелуями.

День села, совпадающий с летним солнцестоянием, казался кульминацией этого времени — самой природой выбранный момент. Я, пожалуй, удивилась бы, если бы этот праздник не совпал с таким особым днём. Здесь это было ожидаемо и логично. Местные ритуалы, как я начала понимать, не были пустой формальностью, а несли глубокий смысл, который проходил через века, соединяя поколения. Эти традиции, казалось, вплетались в самое сердце села, оживляя его и делая частью чего-то большего, и мне становилось интересно, какой смысл и смысловые слои скрываются за ними.

Старейшины деревни, семь самых почетных жителей села, среди которых были и Надежда, и дед Волег, пристально следили за подготовкой, давая указания и напутствия, как должно выглядеть село в этот особый день. С площади доносился аромат свежесрезанных цветов и злаков, которыми украшали арки, ставни и лавки. По всему селу были развешаны гирлянды из полевых трав, а местные жители, оживлённые и сосредоточенные, несли из старых сундуков традиционные одежды, унаследованные от своих родителей и бабушек. Они подгоняли их, гладили, украшали ленточками, стараясь сохранить каждую деталь так, как было задумано веками назад.

И я, к своему удивлению, оказалась не в стороне. Надежда с лёгким, но настойчивым покровительством почти сразу же взяла меня под своё крыло, сказав, что «раз уж ты здесь, так уж будь как полагается». Её помощницы — женщины постарше и несколько девушек моего возраста — с тихим любопытством подбирали для меня наряд. Он сильно отличался от одежды других женщин: длинная белая простая льняная рубашка, доходящая до колен, без всяких рисунков и вышивки. Поверх этой рубашки меня подпоясали ярко желтым поясом, а на ноги надели изящные лапти, искусно сплетенные из соломы. Надежда дала напиться своего чая.

Я стояла перед ними, несколько растерянная от отсутствия украшений, но почувствовала, как Надежда, осторожно поправляя рукава, взглянула на меня с тёплой, почти материнской улыбкой.

— Луншӧрика! — женщины низко поклонились мне. — Полудница-дева!

Волосы мне распустили, расчесали щетками до золотистого блеска. Когда я увидела своё отражение в зеркале, то застыла, не сразу осознав, что смотрю на себя. На меня глядела девушка из другого времени, из другого мира — светлая, как солнечный день, с длинными распущенными волосами, мягкими и золотистыми, словно сами лучи полуденного солнца вплелись в них, легкая, как ветер в полях, изящная, точно пшеница, синеглазая, как цветы василька. Мне не нужны были украшения — я сама была воплощением красоты. От мысли что такой меня увидит Дима перехватило дыхание.

— Завтра, Айна, — прошептала мне Надежда, — завтра ты станешь нашей Силой. Силой села, Силой моего племянника, Силой хозяина этих мест. Завтра вы войдете в круг старейшин, завтра возьмете нашу власть себе. Никто не посмеет помещать этому. Ни один ведьмак, ни одна Йома.

Я вздрогнула, на секунду вспоминая грозного, мрачного Андрея.

— Не посмеет, — прошептала мне Надежда. — Люди не отдадут своюЛуншӧрику.

Ее слова вечером подтвердил и Дима.

— За его домом наблюдают, солнце мое. Не посмеет он сунуться в село к нам, он вообще, похоже, уехал. И скатертью дорога. Думаю, понял, что ловить здесь больше нечего.

Во взгляде глубоких зелёных глаз светилось нечто большее, чем простая любовь. Этот взгляд был одержим, почти колдовским в своей силе, словно он видел во мне не просто девушку, а ту самую Силу, которую обещала Надежда. Он подошёл ближе, взял мои руки и прижал к своим губам, касаясь нежно, но с какой-то едва сдерживаемой страстью.

— Ты прекрасна, Айна. Как бы мне пережить еще эту ночь?

Я быстро забрала у него ладони и лукаво улыбнулась, отскакивая на шаг.

— Уж постарайся, любимый. Меня уже ждут девушки….

— Знаю, — он улыбался с сожалением, — нужно отпустить тебя. Права тетка, ты действительно словно воплощение полудницы.

Я бросила последний взгляд на Диму, его глаза, полные тоски и нежности, и почувствовала, как сердце захлестнула радость, смешанная с лёгким азартом. Мысль о предстоящем обряде, о традициях, которые я ещё не до конца понимала, но ощущала их силу, наполняла меня предвкушением. Улыбнувшись ему, я, смеясь, побежала по тропинке к дому на окраине села, где уже собирались девушки.

Когда я вошла, атмосфера была волнующе-живая: повсюду мелькали оживлённые лица, слышались смех и шёпот, кто-то пробовал песни, кто-то завязывал последние ленточки в косы. Здесь, в полутьме уютного дома, пахло свежей травой, цветами и каким-то сладковатым дымом от горящих трав, которыми окуривали помещение для очищения перед обрядом. Девушки обернулись ко мне, и я почувствовала себя частью их круга, как никогда ранее.

Они повели меня в баню, омывая все тело настоями трав, от которых пахло терпким запахом васильков и чего-то незнакомого мне, снова и снова расчесывая волосы, легко массируя голову и все тело. Они то оборачивали меня ароматными влажными простынями, то били березовыми и пихтовыми вениками, давая напиться кваса с легким привкусом меда и трав.