Тренировочный день (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 6

Ее он узнал сразу же, как только она вошла и растерянно оглянулась по сторонам. Этот взгляд, это движение рукой, когда она — машинально подняла руку, заправляя за ухо выбившийся локон, ее неловкая улыбка…

— Этого не может быть… — прошептал он, чувствуя, как пересохло во рту.

— И я так считаю. — говорит девушка рядом: — давайте вы меня просто Рита будете звать, а я вас — просто Виктор. Идет?

— Да-да, конечно… — машинально отвечает он, провожая взглядом девочку-подростка в больших очках и с двумя заплетенными косичками. Девочка проходит вместе с остальными старшеклассниками, скромно садится за самый дальний столик. Одна. Смущенно осматривается по сторонам. Он — сглатывает. Неужели и правда — она? Нет, быть не может. Она же не училась в Колокамске. Или училась? Сейчас и не вспомнишь… но нужно узнать!

— Приятного аппетита, коллеги, — к ним подсаживается «англичанка» Альбина Николаевна: — о чем говорите? Риточка, этот краснобай вам на уши приседает? Виктор Борисович, вы у нас молодой специалист, холостой. А Риточка у нас красавица и комсомолка.

— Не понимаю, о чем вы, Альбина! — мотает головой девушка: — вы меня смущаете! Хватит! Мы же комсомольцы!

— Хм. — выдает Альбина и обращает свое внимание на Виктора: — что это с вами, Виктор? Привидение увидели?

— Да… так. Ничего. — усилием воли он заставляет себя отвести взгляд от девочки-подростка, которая сидит за столом, сложив руки на коленях и ничего не ест, уставившись взглядом в стену: — ничего. Просто показалось. Думал, что увидел знакомую… то есть дочку знакомых.

— Что? — Альбина обернулась: — а, ты про новенькую. Кстати, она после обеда к твоим архаровцам пойдет. Принимай пополнение. Она в седьмом классе учится, перешла в восьмой. Но пока никого не знает тут. Семиклассники — твоя епархия. Я сперва не поняла, она довольно высокого роста для своего возраста, вот я и подумала… а как поняла, ну поздно уже было. Все равно вы с утра на стадионе, а у нее с собой спортивки не было. Так что до обеда она с нами посидела, а после обеда — вся твоя. Вот и узнаешь, дочка она твоих знакомых или нет. Зовут ее Баринова. Баринова Яна. Уверена, что уже на завтрашний день все будут звать ее «Барыня». — она качает головой: — вечная проблема школьных прозвищ. Кстати, Риточка, а вы знаете как школьники зовут вас за глаза?

— Дурацкое прозвище! — тут же вспыхивает комсорг школы: — совершенно мне не подходит! Я не такая!

— И какое же прозвище у уважаемой Маргариты Артуровны? — делает вид, что интересуется разговором Виктор, лениво ковыряясь алюминиевой вилкой в картофельном пюре. Фамилия, думает он, имя и фамилия совпадают, не бывает таких совпадений, это — она. Вот так просто — раз и они встретились снова. Вот только на этот раз ей сколько? Двенадцать, тринадцать лет. А ему в теле Полищука Виктора Борисовича уже двадцать пять и до этого момента он считал что он слишком молод. Но сейчас…

— Старшеклассники зовут нашу Риточку — «Миледи». — доверительно делится «англичанка»: — потому что у нее волосы такие черные как смоль и вьются. И вам, Риточка такая кличка должна льстить. Вы же красивая девушка.

— И… ничего мне такая кличка не льстит! — возмущается Маргарита: — миледи же аристократкой была! Коварной женщиной, которая принадлежала к угнетающему классу дворян, они еще хуже чем буржуа были! Устоявшаяся система эксплуатации человека человеком! Правильно потом Французская революция произошла и все этих аристократов на гильотину направили! То есть — отправили!

— И волей иль неволей, да только в эти дни, бултых и прямо в Рону отправятся они… — напела «англичанка» песенку Тартарена из Тараскона: — а как по мне так вы, Риточка — вылитая Миледи. Тот же огненный темперамент, готовы всех на гильотину отправить… и вам еще повезло с кличкой. Знаете как за глаза называют нашего уважаемого физрука, присутствующего тут Виктора Борисовича?

— Конечно знаю. — хмурится девушка: — правда не понимаю этимологии этого слова. Почему Попович?

— Весной по телевизору показали «Гостью из будущего», премьера была, — объясняет сам Виктор: — Все как с ума по этому фильму посходили. Так там у физрука кличка была «Илья Муромец». Но я еще молодой, а потому удостоился звания самого младшего из трех богатырей. Между прочим, Альбина Николаевна, как лингвист подтвердит, что кличка «Илья Муромец» на самом деле не может быть кличкой как таковой. Слишком сложно, два слова — Илья и Муромец. Клички так не образовываются. Вот у вас кличка — Миледи. Коротко и ясно, с отсылкой на особенности характера. Если бы физрук и в самом деле напоминал Илью Муромца, то его кличкой было… ну например «Муромец» или там «Ильюша». Вот и у меня, не «Алеша Попович», а просто — Попович. Если так пойдет дальше, то останется короткое «Поп».

— Или «Проповедник». За любовь читать проповеди. — поднимает вилку Альбина Николаевна: — а вот в английском языке в самой Англии — принято рифмовать окончания, а не как у нас. То есть, вот Виктора сперва назвали бы «Попович», срифмовали бы это с… ну не знаю «Родич». Нет! «Алеша» — «Калоша»! И в результате осталась бы только «Калоша» и никто уже и не знал бы почему.

— Как хорошо, что мы не в Англии. — отметил Виктор, поглядывая в угол, где перед тарелкой с картофельным пюре и серой котлетой сидела девочка в больших очках. Только сейчас он заметил, что перед ней — нет стакана с компотом.

Она никогда не могла есть, если не попьет сперва, думает он. Правда она никогда не любила столовский компот, в те времена, когда он ее встретил — она любила шампанское и виски с колой, она одевалась дерзко и на ее левом бедре был огромный шрам после того, как она упала вместе с мотоциклом и горячая выхлопная труба прижала ее к земле.

Он встал и взял со своего подноса два граненных стакана, поймал на себе удивленные взгляды «англичанки» и школьного комсорга.

— У девочки компота нет. — пояснил он: — а у меня с запасом. Целых три.

— А. — кивает Альбина, разом теряя интерес: — понятно, теперь она твоя подопечная. Заодно узнай у нее, правда она знакомая… то есть дочка твоих знакомых.

— Да, конечно. — на автомате отвечает он и идет к ее столу. Идет, чувствуя, как сердце рвется из груди. Она? Неужели? Нет, умом он понимал, что таких совпадений не бывает, ее имя, фамилия, возраст, внешность… умом он все понимал. Но сердцем не мог поверить.

Стоп, сказал он сам себе, даже если это в самом деле она… зачем он идет к ней. Ей сейчас тринадцать лет. В этом времени она еще не знает его, а он — не знает ее. И между ними не может быть ничего общего… как минимум пять лет еще. Она пока — просто девочка-подросток, вовсе не та роковая красавица, с которой он встретился уже после армии, в институте. Так что…даже если это она — он не имеет права влезать в ее жизнь. Не имеет права морочить ей голову. У нее своя жизнь впереди. Правда… короткая. Он стискивает зубы. Неужели он тут для этого? Исправить прошлое? Сделать так, чтобы она — жила дольше? Чтобы у нее была счастливая жизнь? Иначе зачем Вселенная, Господь Бог, Неведомое Разумное Существо и все боги вместе — засунули его именно в это время?

Господи, подумал он, она же тут совсем девочка еще… а ведь когда он в свое время встретился с ней — она показалась ему такой взрослой. Казалось, что она знала все… он сглотнул, вспоминая ее бледное лицо в гробу, запах благовоний… это был ладан?

Ваши пальцы пахнут ладаном

А в ресницах спит печаль

Ничего уже не надо вам

Никого уже не жаль…

Двадцать пять лет, слишком юный возраст для того, чтобы умереть, но говорят Бог забирает лучших. Они были вместе всего несколько лет, но какие это были годы! До самого конца жизни он вспоминал о ней, обращался к ней так, словно она была жива… вспоминая как она улыбалась.

Поцелуй и до могилы

Мы простимся, друг мой милый

Шепот сердца отовсюду