Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела - Страница 6

Кира, стоявшая рядом, фыркнула и закатила глаза.

— Господи, — бросила она язвительно, — я вообще удивляюсь, как он тебя терпит с твоими постоянными истериками!

— А ну заткнись, мелкая, — гаркнул на неё Боря, резко повернувшись.

— Что, правда глаза колет? — огрызнулась Кира, сложив руки на груди.

— Кира, хватит, — рявкнул он, а затем обернулся ко мне. — Мам, ты сама подумай. Может, ты всё усложняешь? Папа всегда ставит работу выше всего.

— Работа? — я почувствовала, как голос мой дрогнул. — Боря, я понимаю, что ты пытаешься быть рациональным, но это не просто работа. Ты это знаешь, и я это знаю.

— Мам, давай дождемся его возвращения и поговорим с ним, хорошо? — сын положил мне руку на плечо.

Я посмотрела на него, ощущая, как в груди растёт отчаяние.

Больше всего мне хотелось прямо сейчас позвонить Даниилу и высказать ему всё, что накопилось внутри. Каждый упрёк, каждую обиду. Спросить, как он мог…

Но этот презрительный взгляд Киры, её сдержанная насмешка и недоверие в глазах Бориса удерживали меня. Если я сейчас сорвусь, я только подтвердила бы их мнение о том, что я излишне эмоциональна, неспособна держать себя в руках.

Я глубоко вдохнула, стараясь вернуть себе хоть немного самообладания.

— Хорошо, — наконец выдохнула я, глядя на сына. — Подождём.

Борис слегка сжал моё плечо, как бы поддерживая, и кивнул.

— Всё будет нормально, мам, — добавил он, хотя в его голосе я услышала сомнение.

Кира отвернулась, демонстративно поглощённая чем-то в своём телефоне. Её поведение только подливало масла в огонь, но я знала: если сейчас начну спорить с ней, я не смогу остановиться.

— Мама, может, тебе прилечь? — спросил Борис, словно чувствуя, что я стою на грани.

— Нет, — коротко ответила я, стараясь говорить ровным голосом. — Я справлюсь.

Но внутри я понимала, что эти часы до возвращения Даниила станут самыми тяжёлыми в моей жизни. Каждый миг ожидания будет тянуться, как вечность. И я не знала, что я скажу ему, когда он войдёт в этот дом.

4. Анна

Даниил приехал ближе к обеду на следующий день. От звука подъезжающей машины я вздрогнула, чувствуя, как сердце застучало так громко, что казалось, его могли услышать и за пределами дома.

Весь остаток вчерашнего дня я провела в нашей спальне, лежа на нашей кровати, которую мы делили 25 лет. Я не хотела ни ужинать, ни завтракать, и даже обычные звуки дома раздражали, словно напоминая о том, что моя жизнь не остановилась, хотя внутри меня всё трещало по швам.

Я хотела одного — чтобы ушла эта страшная, сосущая боль в сердце, чтобы исчезли эти образы, которые преследовали меня.

Закрывала глаза — и видела перед собой Даниила. Его руки, уверенно обнимающие Алину за тонкую талию. Его взгляд, обращённый к ней, а не ко мне. Эту молодую, гибкую хищницу, которая так легко взяла то, что я считала своим.

Стук входной двери разорвал тишину, словно выстрел. Я замерла, не двигаясь с места. Прислушалась к звукам внизу.

Боря встретил отца и что-то ему говорил, но разобрать слов я, увы, не могла. Тяжело поднялась и на негнущихся ногах вышла из спальни, спускаясь в общую гостиную. Ноги дрожали, но я заставила себя идти туда, где уже собралась вся семья.

Кира сидела с ногами на диване, уткнувшись в телефон, но взгляд её то и дело поднимался на нас.

Даниил стоял посреди комнаты, его фигура выглядела внушительно, но я заметила уставший вид: слегка мятая голубая рубашка, расслабленный галстук, белые снежинки, которые всё ещё таяли в его русых волосах.

Напротив него, напрягая плечи, стоял Боря. Его лицо было сосредоточенным, а руки сжаты в кулаки.

Мой взгляд метался между ними. Я не могла понять, о чём они говорят, но чувствовала напряжение, которое висело в воздухе.

— Мам, — заметив меня, обернулся Боря. Его голос звучал спокойно, но в нём проскользнула нота предупреждения, словно он просил меня сдержаться.

Даниил тоже повернулся, его карие глаза встретились с моими. Взгляд был серьёзным, но в нём я не увидела вины.

— Аня, — произнёс он, и в его голосе слышалась усталость, словно он понимал, что нас ждёт нелёгкий разговор. — Мы можем поговорить спокойно?

Я сделала шаг вперёд, почувствовав, как внутри закипает смесь гнева и боли.

— Поговорить? — переспросила я, и мой голос дрогнул. — Ты хочешь поговорить?

— Да, — он ответил уверенно, но осторожно, словно проверяя, насколько я готова слушать. — Нам нужно всё обсудить.

Боря шагнул в сторону, словно освобождая нам место, но его взгляд был настороженным.

Кира закатила глаза, бросила телефон на подушку и саркастично пробормотала:

— О, начинается.

— Кира, выйди, — резко сказал Даниил, не отрывая взгляда от меня.

— А почему это я должна уходить? — возразила она, но её тон был больше демонстративным, чем серьёзным.

— Потому что это не касается тебя, — отрезал Боря, бросив на сестру строгий взгляд.

Кира что-то недовольно пробурчала, но встала и направилась к лестнице.

— Я наверху, если что, — бросила она через плечо, прежде чем скрыться из виду.

В гостиной повисла напряжённая тишина. Даниил сделал шаг ко мне, но я снова подняла руку, останавливая его.

— Говори, — сказала я, чувствуя, как горло сжимается. — Просто скажи мне правду, Даниил.

Он вздохнул, провёл рукой по волосам, словно собираясь с мыслями.

— Что ж, — вздохнул он, — не знаю, кто именно рассказал тебе об Алине, но я рад, что ты все знаешь.

Голос Даниила был как всегда сдержан и спокоен, а от этого мне стало совсем плохо. Где-то в глубине души я надеялась, я мечтала, чтобы он улыбнулся, назвал меня истеричкой, отругал за мнительность и сказал, что я все себе придумала.

Но он не собирался этого делать.

Он просто стоял посреди комнаты — спокойный и уверенный, как скала, и смотрел мне прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать… — я сделала паузу, глотая горячие слёзы. — Ты хочешь сказать, что всё это… правда?

Даниил кивнул, как будто подтверждал какую-то очевидную истину, что-то, что не подлежит обсуждению. Его лицо было как каменное — на нём не дрогнул ни один мускул.

— Да, Аня, — сказал он тихо, почти буднично. — Ошибки нет.

Мир, который и так рушился, теперь разлетелся на осколки. Я не успела даже найти слова, чтобы выразить всю боль, как он добавил:

— И раз уж пошёл такой разговор — завтра я подам на развод.

Эти слова прозвучали как грохот грома. Я замерла, ощущая, как земля окончательно уходит из-под ног.

— Что? — прошептала я, не веря своим ушам. — Развод?

Он кивнул, его взгляд оставался спокойным, почти холодным.

— Да. Я не хочу продолжать этот фарс, — произнёс он, словно выносил приговор.

Мои колени дрогнули, я едва устояла на ногах.

— Фарс? — переспросила я, голос сорвался, став высоким и надтреснутым. — Фарс, Даниил? Это ты так называешь нашу семью? Наши 25 лет? Фарс⁈

— Аня… — начал он, но я перебила его.

— Нет! — крикнула я, чувствуя, как слёзы текут по щекам, горячие, солёные. — Ты думаешь, что можешь просто так это закончить? Ты думаешь, я это приму?

Боря шагнул вперёд, его лицо было перекошено гневом.

— Папа, ты что, совсем? — его голос прозвучал громко, почти раскатисто. — Ты хочешь просто так оставить нас? Оставить маму?

— Оставить вас — это кого? — резко развернулся Даниил к нашему сыну. — Тебя? Тебе сколько лет, Борис? Напоминаю — 22, а ведешь себя словно тебе до сих пор 13! Ни ответственности, ни таланта, ни смелости! Кира в свои 16 ответственнее тебя! Что касается наших отношений с твоей матерью — ты к ним какое отношение имеешь? — слова Даниила били страшнее плетей, Боря дергался от каждого предложения.

Боря стиснул кулаки, его лицо побелело от сдерживаемого гнева.

— Мама — моя семья! — выкрикнул он, его голос дрожал. — Я имею право говорить, когда ты делаешь такое!

Даниил фыркнул, качая головой.

— Семья? Семья — это не только слова, Борис. Это поступки. А ты что сделал для этой семьи? Что сделал, чтобы заслужить право говорить мне, как поступать? Ты до сих пор прячешься за материнской юбкой, что, скажешь не так?