Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела - Страница 17

— Даниил…. Это….

— Дейв теперь твой. Ни одна сволочь не сможет с ним ничего сделать. Сегодня оформили все документы на твое имя.

Слёзы катились по щекам, и я не могла их остановить, как ни пыталась. Они текли сами по себе, подчиняясь той буре эмоций, которая охватила меня. В голове не было ни одной связной мысли, только одно: это реальность, и она слишком велика, чтобы вместить её разом.

— Дани… — прошептала я, ощущая, как голос дрожит. У меня перехватило дыхание, и прежде чем я успела что-то ещё сообразить, обняла его за шею, крепко, почти отчаянно. — Спасибо! О боже… спасибо!

Он не сразу ответил, но я почувствовала, как его руки мягко обняли меня в ответ. Это было так непривычно — его тёплое, сильное объятие, которое, казалось, говорило больше, чем он мог сказать вслух.

— Послушай, — заговорила я, вытирая слёзы рукой, но продолжая держаться за него, словно боялась, что это всё исчезнет. — Я отдам тебе премию… полностью. И после… я отработаю…

— Нет, — отрезал он твёрдо, его голос прозвучал уверенно, но спокойно. — Нет, Лин. Это мой подарок тебе на праздники.

Я замерла, его слова прозвучали настолько решительно, что мне пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не расплакаться снова.

Он помолчал, и в уголках его губ появилась лёгкая, едва заметная усмешка.

— В конце концов, Лин, — добавил он, слегка наклонив голову, и легко целуя в уголки губ, — должен же я оправдать статус твоего богатого любовника, не так ли?

Я фыркнула, полузасмеялась, полурасплакалась, а потом покачала головой, убирая волосы с лица, все еще не веря в то, что мой лучший друг теперь полностью в безопасности. Руки Даниила все так же крепко обнимали меня, прижимая к себе. Он словно бы даже не замечал, что я одета в старую, грязную куртку, что он меня пахнет лошадьми, сеном и…. прочими атрибутами конюшни.

— Дани… почему сейчас? — тихо спросила я, вдыхая запах дорогого парфюма.

— Потому что…. — его голос стал тише, он поцеловал меня в висок, — потому что сейчас еще никто не станет оспаривать сделку. Я оплатил наличными, полную сумму и на твое имя. Никаких банковских переводов, никаких следов моего участия. Не хочу, чтобы кто-то оспаривал этот подарок, Лин. От твоего имени подписал наш юрист, помнишь, ты давала ему нотариальную доверенность перед поездкой в Милан.

Я сжала зубы. Дани готовился. И готовился основательно.

— Думаешь….

— Уверен. Таланта и характера у Бореньки нет, а вот амбиций хватает, Алина. А… мой «надежный тыл» ему в этом всячески помогать будет. Не сомневаюсь.

Я вздохнула, положив лоб на его плечо.

— Дани…

— МММ?

— Ты когда последний раз на лошади ездил?

— Алин, ты сейчас шутишь?

— Нет. Не шучу. Пора и тебе поговорить с Кирой.

— Лин, для этого не обязательно……

— Что, потащишь ее в ресторан, где она и поорать на тебя не сможет? Или снова в квартиру, где она рыдает всю неделю? Дани, спустись к ней со своего пьедестала, — мягко, но твёрдо сказала я. — Она ждёт не приказов и не твоей попытки снова всё разрулить за неё. Она ждёт, чтобы ты стал человеком, её отцом, который готов понять и принять её, а не управлять её жизнью.

— Лин, я навернусь, — признался он.

— У меня есть аптечка.

— Лин, мне почти 50, я сломаю себе шею.

— Тогда все твои проблемы решаться сами собой.

— Лин…

— Дани, ты брутальный мужчина с молодой любовницей. Ты испугался сесть на самого смирного мерина? Клянусь, старина Снежок уже настолько старый, что скорее уснет на ходу, чем кого-то сбросит, — я едва сдерживала ехидную улыбку.

Даниил вскинул глаза к потолку.

— Ладно. Ладно, Лин…. Но если я сверну себе шею….

Встала на цыпочки и тихо прошептала ему на ухо, напоминая вчерашнюю ссору:

— Я тебя не забуду.

Он резко повернул голову ко мне, его глаза вспыхнули, а на лице появилось одновременно раздражение и восхищение.

— Ну ты и стерва, всё-таки, — пробормотал он, покачав головой.

— Давай уже. У вас есть полтора часа до заката. За конюшней — небольшая роща, езжайте туда. Вас там никто не побеспокоит. Кира знает, как управлять лошадью, поможет тебе. Я пока вам здесь чай и глинтвейн приготовлю. Видит бог, они вам понадобятся.

Даниил посмотрел на меня долгим взглядом, а потом резко наклонился и поцеловал. Так, что все во мне вспыхнуло огнем. И когда он поднял голову, его карие глаза тоже полыхали.

Они вернулись через час.

— Едут твои, — выглянув в окно, заметила Зоя, поднимаясь с кресла и сгоняя с колен пригревшуюся кошку, — пойду, расседлаю лошадей, а ты тут занимайся, — она кивнула головой на наш маленький, накрытый мной столик с чаем и термокружкой с глинтвейном.

— Они не мои, — пробурчала я, тоже поднимаясь.

— Конечно, моя дорогая, — подруга одарила меня белозубой улыбкой, — только вот знают ли они об этом? — с этими словами она вышла в холодный сумрак зимнего дня.

За окном начиналась метель, а из четырех фигур: двух коней и двух людей — было не понятно, кто измотан больше.

Однако в нашу комнатку они оба вошли спокойными, а на лице Киры следов слез уже не было. Да и увидев меня, она сделала попытку улыбнуться, хотя улыбка больше походила на гримасу. Правда осмотрелась с любопытством — в наше логово мы, инструкторы, мало кого пускали.

— У вас… уютно, — призналась Кира, рассматривая седла, развешанные по стенам, вдыхая запах сухих трав и кожи, глядя на кресла, около большого камина, застеленные чистыми вязанными разномастными пледами и маленький столик.

— Мы проводим здесь много времени, отдыхаем, готовимся. Уют — это часть нашего отдыха. Садитесь.

Данил снял куртку и перчатки, стряхнул снег с волос.

— Дани, ты живой? — усмехнулась я, отмечая его слегка уставший, но всё же спокойный вид.

— Едва, — пробормотал он, бросив куртку на спинку стула и потирая шею. — Кажется, завтра я не смогу подняться с постели.

— Ожидаемо, — я достала с полки мазь и протянула Кире. — Вечером проследишь, чтобы отец залез в горячую ванну, а после — намажешь его спину.

— Я? — удивилась она.

— А кто это должен делать? Ты живешь с отцом, ты знаешь, что такое боль в спине и знаешь, как ее лечить. В чем проблема помочь?

Девочка выглядела растерянной. Даниил скрыл довольную улыбку за чашкой с глинтвейном.

— Тебя подвезти до дома? — тихо спросил он у меня.

— Нет, — я открыла журнал посещений, — мне нужно еще заполнить документы. Доберусь сама.

— Алина, — Кира подняла на меня глаза, — я…. я не против…. Чтобы ты поехала с нами….

— Спасибо, конечно, но у меня еще дела. Кира, за последний месяц ты пропустила три занятия без уважительной причины. Еще один пропуск, и ты будешь исключена.

Кира замерла, её лицо сначала побледнело, а затем стало напряжённым. Она явно не ожидала такого поворота. Даниил посмотрел на неё поверх своей чашки с глинтвейном, но промолчал, позволяя мне закончить.

— Но я… — начала она, но осеклась, видимо, понимая, что оправдания сейчас ничего не изменят.

Я подняла глаза и посмотрела на неё, стараясь быть не строгой, а справедливой.

— Это не наказание, Кира, — мягко сказала я. — Это ответственность. Если ты хочешь здесь заниматься, то должна быть готова следовать правилам, как и все остальные. Иначе не имеет смысла тратить ни твое время, ни Зои.

— Пааап, — потянула девочка, ища защиты у Даниила.

— Прости, Кира, здесь не я решаю, — поднял руки он.

Она насупилась и отвернулась от меня.

— Я могу…. Могу перевестись в твою группу? — вдруг буркнула она.

— Тебе не нравится заниматься с Зоей? — спросила я, приподнимая бровь.

— Нет, она классная…. Но….

— Нельзя, Кира. И причины здесь две, — я закуталась в вязанный плед, — первая: я работаю только с детьми с ОВЗ, ты, слава богу, к ним не относишься.

Девочка немного покраснела, бросив взгляд на отца, словно ища у него подтверждения моих слов, но тот только пожал плечами, не собираясь вступать в спор.