Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела - Страница 13

Даниил мне больше не звонил. С нашего последнего общения прошло уже 4 дня, и почти неделя с того момента, как он ушел от жены. Я не знала, как складывались их отношения, что он успел предпринять. Я даже не знала, где он жил эти дни.

А еще было стойкое ощущение, что все это — лишь затишье перед бурей. Развод — это не просто личная трагедия для семьи Сокольских. Это целый водоворот, который втянет в себя всех вокруг. И я была в центре этого водоворота. Не потому что хотела, а потому что оказалась там. Теперь, когда всё происходящее казалось неизбежным, я чувствовала себя частью чего-то, что контролировать не могу.

— Лин, — к столу склонилась одна из наших ведущих дизайнеров — Маргарита, — новости слышала?

О, еще бы?

— Какие, — заставив пальцы не дрожать, спросила я.

— Сокольский разводится! — поделилась коллега, ставя передо мной мою любимую кружку с какао, — держи, ты бледная сегодня.

— Голова болит, — поделилась я, поднимая голову. — Откуда про развод знаешь?

— Вчера юридическому и финансовому отделам поручено устроить полную ревизию всех документов и проработать вопросы целостности компании. У меня там брат работает, знаешь же….

Значит Даниил понимает всю опасность своего положения….

— Что будет… — Маргарита присела на край стола. — Компания основана уже в браке… это же дележка, Лин….

— Да, дележка, — повторила я, глядя куда-то в пустоту перед собой. — И это будет катастрофа, Рита. Не только для него, но и для всех нас. Для компании, для сотрудников, для каждого, кто здесь работает.

Маргарита покачала головой, скрестив руки на груди.

— Ты понимаешь, что это будет? — спросила она, её голос был тихим, но напряжённым. — Если она захочет, она может устроить настоящую бойню. Если она решит отомстить ему, она может просто разорвать компанию на куски. Принудить его к продаже, чтобы разделить деньги. И еще этот его Боренька… — коллегу передернуло от отвращения. — Вот скажи мне, как у такого нормального мужика как Сокольский, могло народиться вот это чудо?

— Гены, мать их, — я отпила какао.

— Алин…. — замялась Маргарита, — мы тут с ребятами из ювелирного хотели тебя попросить….

— О чем? — я подняла на нее глаза, чуть прищурившись.

— Ты Даниилу Сергеевичу скажи…. Мы…. Мы ему сочувствуем. И поддерживаем, — она явно искала слова, чтобы выразить что-то, о чем сказать прямо боялась.

— Марго, я здесь при чем? — в лоб спросила я.

— Мы ж не слепые, Лин…. — тихо ответила коллега, поправляя несуществующую складку на юбке. — И не совсем тупые. По крайней мере большинство.

— Что, — откашлялась я, — никто даже шлюхой за глаза не назвал?

— Назвали, конечно, — фыркнула Марго, — но это от зависти.

— Если мне завидуют — я все делаю правильно…. — пробормотала, закрывая глаза.

Говорить Марго о том, что знаю даже меньше чем все они, я не стала. Раз уж по компании пошли слухи, оголять спину своими слабостями не стоит.

Тихий звон телефона выдернул меня из раздумий. Я взяла трубку, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Алина Геннадьевна, зайдите, пожалуйста, к Даниилу Сергеевичу, — раздался ровный голос его секретаря. — Он также просил вас взять с собой эскизы по индивидуальным заказам для Поликарпова и Марышкина.

— Конечно, — ответила я, чувствуя, как горло пересохло. Облизала губы, будто это могло вернуть мне уверенность.

Ну вот и всё. Встреча, которой я так долго боялась, наконец состоится.

Даниил пролистал эскизы, качая головой, но по глазам я видела, что доволен. По крайней мере моей работой. Не видела его шесть дней и невольно отметила изменения: под глазами залегли тени, рубашка выглажена не так идеально как обычно, выглядит уставшим, но в целом — спокойным.

— Отличная работа, Алина, — кивнул он. — С завтрашнего дня ты занимаешь должность начальника отдела дизайна.

— Оу, — новость немного удивила, но не очень сильно — я ожидала этого назначения. Собственно, так и планировала, что займу вакантную должность, если поездка в Милан окажется удачной, и мы войдем в десятку лучших. — Спасибо. Хорошо.

— Ты заслужила, — ответил он, не поднимая головы. — Это признают все.

Его голос был ровным, почти без эмоциональным, но от этих слов я ощутила странное тепло. Это было не только признание моей работы, но и нечто большее.

Он отложил бумаги в сторону, и на какое-то время между нами воцарилось молчание. Казалось, что-то витало в воздухе, что-то, что он хотел сказать, но размышлял, стоит ли.

— Как ты? — спросил неожиданно, подняв на меня взгляд.

— Этот вопрос нужно скорее тебе задавать, — чуть помолчав, ответила я, отмечая как морщинки залегли около пронзительных карих глаз.

— Будет не просто, — ответил он, постучав пальцами по столу. — Я не оставлю Анну без средств, но…. она, возможно, захочет большего. В понедельник мне назначили встречу ее юристы.

— Быстро…. — я откинулась на спинку кресла, в котором сидела.

— Ты думала она будет долго страдать? — горько и ехидно улыбнулся Даниил.

— 25 лет брака…. Это не мало….

— У нее было время подумать. Электронное уведомление о разводе я отправил ей несколько дней назад. По факту, как только уехал из дома.

Его слова висели в воздухе, как нечто тяжёлое и неизбежное. Всё, что он говорил, звучало логично, но от этого не становилось легче. Зачем я здесь? Почему я сижу и слушаю это? Что мне вообще делать с этим потоком информации?

— Зачем ты мне это рассказываешь, Даниил? — спросила я наконец, заглянув ему прямо в глаза.

Он откинулся в кресле и прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

— Потому что ты единственная, кому я могу доверять. Единственная, кто… честна со мной.

Его голос звучал хрипло, почти устало. Это признание вызвало у меня одновременно волну тепла и волну тревоги. Быть для него «единственной» в таком контексте — это больше груз, чем привилегия.

— А если я не хочу этого знать? — тихо спросила я.

Он открыл глаза и посмотрел на меня с каким-то странным смешением боли и насмешки.

— Тогда скажи. И я остановлюсь.

Я замолчала. Сказать это было бы честно, но я почему-то не могла. Вместо этого, сама не зная почему, задала другой вопрос:

— Где… где ты сейчас живёшь? — слова прозвучали неожиданно даже для меня самой.

— В служебной квартире, — ответил он, слегка улыбнувшись, но улыбка эта была какой-то усталой. — Она большая, купили её три года назад… просто чтобы была. Видишь, пригодилась. Мы с Кирой там.

— С Кирой? — я резко выпрямилась в кресле, почувствовав, как удивление пробежало электрическим разрядом по всему телу. — Она что…?

— Она решила уехать со мной от матери, — спокойно сказал он, — Я не стал возражать.

Он потер лоб, и мне вдруг стало ясно, что головная боль мучает не только меня. Эти шесть дней дались ему ничуть не легче.

— Это… — я не могла подобрать слова, хотя мысли крутились в голове вихрем. — Она сделала это осознанно? Она же ещё подросток…

— Шестнадцать, — перебил он, опуская руки на стол. — Её выбор. Она взрослее, чем кажется. И да, осознанно. Её слова были… очень определёнными.

— Ей… сейчас непросто, — тихо сказала я, чувствуя, как эти слова звучат слишком банально на фоне всего, что он только что описал.

— Ей больно, Алина, — перебил он, его голос был глухим, но от этого ещё более пронизывающим. — Больно настолько, что все эти дни она плачет. Плачет по ночам, когда думает, что я не слышу. Плачет утром, пока собирается в школу. Плачет даже в школе, а потом стискивает зубы, собирает всю свою силу в кулак и возвращается ко мне. Не домой к матери, Алина, — он поднял на меня взгляд, полный боли и какого-то странного самообвинения, — а ко мне. Ко мне, предателю-отцу.

Я сжала пальцы на коленях, стараясь удержать себя от порыва протянуть руку, чтобы коснуться его, чтобы хоть как-то попытаться его утешить. Слова не шли. Всё, что я могла сказать, казалось незначительным, недостаточным, пустым.