Ответный удар (СИ) - Тыналин Алим - Страница 23

— Очень просто, — я достал театральную программку. — В пятницу премьера «Травиаты». Мы с ним случайно окажемся в соседней ложе. В антракте познакомимся. А дальше… — я улыбнулся. — Дальше он сам предложит сотрудничество. Когда узнает о моих связях в театральных кругах.

За окном окончательно стемнело. В свете лампы я еще раз просмотрел документы. Студенцов, самовлюбленный немолодой человек, потерявший голову от юной певицы… Идеальная мишень.

Мышкин собрал бумаги в портфель:

— Значит, в пятницу в театре?

— Да. И постарайтесь разузнать подробнее о финансовом положении его компании. Кажется, мы нашли еще одно слабое звено в империи «Сталь-треста». Надеюсь, это уже последнее.

Когда за Мышкиным закрылась дверь, я еще долго смотрел на фотографию певицы. Что ж, пора превратить любовную историю в финансовую операцию. В конце концов, на войне все средства хороши.

Спустя два дня весеннее солнце заливало старинные оранжереи Ботанического сада. В пальмовой оранжерее влажно и тепло, сквозь стеклянные своды пробивались яркие лучи, создавая причудливую игру света и тени на дорожках. Пахло влажной землей и экзотическими цветами.

Я неторопливо шел по дорожке, делая вид, что внимательно изучаю таблички с латинскими названиями растений. На самом деле краем глаза следил за высокой фигурой Студенцова, который, как мы и рассчитывали, проводил здесь свой обычный воскресный моцион.

В театре на премьере «Травиаты» с ним встретиться не удалось. Не явился, как будто почуял ловушку. Пришлось спешно организовать новую встречу. Вот здесь, на свежем воздухе.

Аркадий Павлович, одетый в безупречный костюм-тройку от лучшего московского портного, задумчиво разглядывал цветущую магнолию. В его петлице красовалась свежая орхидея. Наверняка для вечернего выступления Нестеровой.

Момент для «случайной» встречи идеальный, в оранжерее кроме нас никого не было. Даже престарелый садовник куда-то исчез.

— Какой удивительный экземпляр, не правда ли? — негромко произнес я, останавливаясь у соседнего растения. — Magnolia denudata, если не ошибаюсь.

Студенцов обернулся:

— Вы знаток ботаники?

— Скорее, ценитель прекрасного, — я слегка поклонился. — Леонид Краснов, к вашим услугам.

— Аркадий Студенцов, — он чуть нахмурился, очевидно, пытаясь вспомнить, где слышал мою фамилию.

— Знаете, — продолжил я, любуясь цветком, — магнолия удивительно напоминает мне голос вашей примадонны. Такая же утонченная красота.

Его глаза загорелись:

— Вы были на премьере «Травиаты»?

— Разумеется. Мария Нестерова — настоящий самородок. С правильным продвижением она могла бы блистать на лучших сценах Европы.

Студенцов подался вперед:

— Вы… вы разбираетесь в оперном искусстве? Эх, я вчера не смог прийти. Дела, знаете ли.

— Не только, — я загадочно улыбнулся. — На прошлой неделе беседовал с Луначарским о перспективах культурного обмена с Германией. Знаете, берлинская опера очень заинтересована в молодых талантах.

Мы медленно шли по дорожке. Из-под купола оранжереи доносилось мерное капание воды. Где-то вдалеке слышались гудки трамваев на 1-й Мещанской.

— Простите мою прямоту, — Студенцов остановился у раскидистой пальмы, — но я наводил справки о вас. Вы ведь промышленник? При чем здесь оперное искусство?

— Видите ли, — я понизил голос, — в современном мире искусство и промышленность неразделимы. Особенно когда речь идет о международных проектах. Например, — я сделал паузу, — организация гастролей в рамках торговой делегации.

Студенцов замер. В его глазах мелькнул жадный интерес:

— Продолжайте.

— Берлин, официальная советская делегация, знакомство с музыкальной элитой… А после успешных гастролей путь в Большой театр становится значительно короче.

— И… что требуется с моей стороны? — он старался говорить небрежно, но я видел, как дрожат его пальцы, теребящие цветок в петлице.

— Всего лишь небольшое деловое сотрудничество, — я остановился у фонтанчика с папоротниками. — Скажем, совместные операции с металлом. Прибыль от них можно направить на организацию гастролей. Все абсолютно законно.

Студенцов молчал, глядя на струящуюся воду. В оранжерее стало еще жарче, или это его лихорадило от открывающихся перспектив?

— Предлагаю обсудить детали завтра, — я достал визитную карточку. — В более спокойной обстановке. Скажем, в моем кабинете?

Он машинально взял карточку:

— В одиннадцать утра? Нет, давайте в яхт-клубе. В двенадцать.

Да хоть у черта на куличках.

— Превосходно. И, кстати, — я сделал шаг к выходу, — передайте мадемуазель Нестеровой, что ее «Casta Diva» в прошлой постановке была великолепна. Такой голос достоин лучших театров Европы.

Я вышел из душной оранжереи в прохладу весеннего сада. За спиной слышалось прерывистое дыхание Студенцова. Он все еще стоял у фонтана, сжимая в руке мою визитку.

Первый шаг сделан. Теперь он сам прибежит ко мне, окрыленный мечтами о европейской славе его возлюбленной.

На следующий день я прибыл в яхт-клуб, как и договаривались. Надо ковать раскаленное железо.

Солнечные блики играли на свинцовых водах Москвы-реки. Старинное здание яхт-клуба, построенное еще при Александре II, величественно отражалось в темной воде. У причала покачивались первые спущенные на воду яхты, навигация только начиналась.

— Прошу вас, Леонид Иванович, — Студенцов привычным жестом показал швейцару членский билет. — Здесь нам никто не помешает. Я распорядился подготовить «капитанский» кабинет.

Мы поднялись по скрипучей дубовой лестнице. В просторном кабинете с широкими окнами, выходящими на реку, пахло кожей старинных кресел и морским канатом. На стенах висели модели парусников и старые гравюры с видами портов.

Студенцов по-хозяйски устроился в кресле:

— Я член клуба уже пятнадцать лет. Знаете, одно из немногих мест в Москве, где еще сохранился дух настоящей коммерции.

Седой официант в белоснежной куртке бесшумно сервировал чай. В серебряном подстаканнике дореволюционной работы «Хлебников и сыновья» янтарно светился цейлонский чай.

— Итак, — Студенцов отхлебнул из стакана, — вы говорили о совместных операциях с металлом?

Я достал из портфеля папку с документами:

— Взгляните. Контракт на поставку десяти тысяч тонн специальной стали в Германию. В рамках официальной торговой делегации. — Я сделал паузу. — Той самой делегации, к которой можно присоединить и культурную программу.

Его руки чуть дрогнули, когда он развернул документы:

— Солидные цифры. Но… потребуются значительные оборотные средства.

— Разумеется, — я улыбнулся. — Впрочем, ваша компания имеет безупречную репутацию. Уверен, банки с радостью предоставят кредит под такой контракт.

За окном басовито загудел речной пароход. Студенцов подошел к окну, разглядывая проплывающие баржи:

— А культурная программа?

— Все уже согласовано с Наркомпросом. Три недели в Берлине, выступления в лучших залах. — Я сделал вид, что задумался. — Правда, нужно внести гарантийный депозит. Порядка пятидесяти тысяч рублей.

— Пятьдесят тысяч? — он резко обернулся.

— Организация гастролей стоит недешево. Но прибыль от металла с лихвой покроет все расходы. — Я развернул еще один документ. — Вот предварительная калькуляция.

Студенцов жадно вчитывался в цифры. В его глазах разгорался азартный блеск:

— Когда нужно начинать?

— Чем раньше, тем лучше. Культурная делегация отбывает через две недели. А значит… — я выложил на стол договор, — нужно успеть провести первую партию металла.

Он почти не глядя схватил ручку:

— Где подписывать?

— Вот здесь, — я указал на строчку. — И здесь. Да, и еще потребуется письмо в банк о выделении кредитной линии.

За следующие полчаса Студенцов подписал все документы. Его руки слегка дрожали от возбуждения. Он уже видел триумф своей возлюбленной на берлинской сцене.

Когда мы прощались у причала, он крепко пожал мне руку: