В любом случае 2022 год принес военной пропаганде новые удачи. Уход российской армии из под Киева была назван «жестом доброй воли» и «деэскалацией». Оставление Изюма — «плановой перегруппировкой». Оставление Херсона — «трудным решением». Превращение в провинцию Китая — «многополярным миром».

Глава 56

По дороге разочарований

Я поздно встал — и на дороге

Застигнут ночью Рима был!

(Тютчев. Цицерон)

Непросто понять свою сопричастность к народу, который бывал жестоко неправ, к стране, чей исторический путь усеян историческими же преступлениями. Вся тяжесть многовековой истории с ее болезнями лежит на совести думающего и образованного человека. «Это всё мое родное, это Родина моя». И отождествление и растождествление с этим дается непросто.

Безгрешных народов, как и безгрешных людей не бывает. Но есть те, кто признает свои неправды, помнят о них и на своих ошибках учит своих детей не повторять иные «подвиги отцов». Сила русской культуры последних столетий была именно в том, что в ней была традиция живительного покаянного самобичевания. И тут рядом стоят проповеди протопопа Аввакума и философические письма Чаадаева, петровские всешутейшие соборы и сатира Юлия Кима. Это разные формы «о-странения» и от-странения официоза и былых напыщенных идентичностей.

Но все это оказалось струйками элитарной и потому маргинальной культуры. Масс-майнстрим жаждет самовосхваления и самооправдания. «Нам нужен рессантимент!»

Вот почему для меня годом потери страны стал 2022. Растождествлять государство с его непременно мудрым руководством и страну я привык давно, еще в советские времена. Но дружная поддержка именно народом «специальной военной операции» стала для меня болезненным сюрпризом.

«Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу, может кто-то когда-то поставит свечу»… За кого — «за вас»?

Я потерял страну. Стало слишком трудно отождествлять себя с ней. «Лента новостей» с народными «лайками» это не то, чем хочется любоваться, гордиться. Стало понятно, что у себя на Родине я отношусь к незначительному меньшинству. Я точно не с народом, который принимает то, что рекламирует телевизор. А в доктора этому народу меня никто не назначал.

Похоронили маленькое слово,

Да как могли мы это не заметить!

А если, как бывало, спросят снова —

Стой, кто идет! — чего теперь ответить?

Свои, свои! — готово с губ сорваться.

Но слова нет, лежит оно в могиле.

И как теперь своим к своим пробраться…

О, Господи, помилуй, помоги им.

Свои! — давно никто не произносит.

Змеится речка между берегами.

И каждый в одиночку, на износе

Бессменным часовым изнемогает.

Великий отзыв на пароль извечный,

Восстань из праха, стань, как прежде, нужен.

И я с тобою вынырну из речки

На берег правый, где костры и ужин.

(Дмитрий Сивиркин)

Это как с теорией «невидимой церкви».

Единоверец это не тот, кто молится с тобой в одном и том же храме, а тот, кто схожим образом понимает Евангелие. Если мои проекции Евангелия из античности в настоящее совпадают с его — мы единоверцы.

Сказать, что единоверцы это те кто, одинаково понимают догмат о Троице, значит сказать определенное лукавство. Ибо и Троицу понять нельзя, и даже догмат о ней

[838]

. Так что в реальности догматические единоверцы это те, кто делают вид, будто одинаково 1) понимают непонимаемое 2) понимают слова, отсутствующие в современном языке («ипостась», «фюсис») и имевшие разные значения в своей многовековой истории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так и соотечественник это не тот, кто прописан с тобой в одном дворе и подлежит призыву в тот же военкомат. А тот, кто «нужные книги в детстве читал» и не забыл их.

«— Где мы? — К черту подробности! Кто мы?».

Вот не случайно Галич в своем поиске России упомянул Китеж. Град невидимый, но необходимый для того, чтобы не быть растертым в мире, характеризуемом другой строкой Галича: «над блочно-панельной Россией как лагерный номер Луна».

Об этой потере Родины есть горькие строки не только Галича, но и Солженицына, Коржавина, Георгия Иванова:

Есть много Россий в России,

С Россией несхожих Россий.

Мы о-слово-словом красивым

Как камешками кресим…

«Россия!»… Не в блоковских ликах

Ты мне проступаешь, гляжу:

Среди соплеменников диких

России я не нахожу…

* * *

…Но пока — в предвкушенье

Новой, страшной главы —

Я стою в окруженье

Предосенней Москвы.

Так что, смят и поборот,

Я не спорю со злом —

Просто чувствую город

В полверсте за углом.

он жалеет — не очень,

Чистоты — не блюдет.

Лишь бестрепетно топчет

И к свершеньям ведет.

С ним куда-то всё гонишь,

Всё — как всадник в седле.

Но отстанешь — утонешь

Там, где топчут — во мгле.

И узришь над собою

Всё, что мыслью отверг:

Мглу над целой страною,

Над Москвой — фейерверк.

Я держусь… Но боюсь я:

Страшен с верой разлад.

Потому так и рвусь я

Безраздельно назад.

С каждым днем всё сильнее

Злой реальности власть.

Мне б назад побыстрее,

Чтоб успеть не отпасть.

Рвусь… Но это — пустое,

Я отпасть — обречен.

Я ведь отдан конвою,

А конвой — ни при чем.

Он сейчас на работе,

На опасном посту.

И его не заботит

То, что я отпаду.

…Это снова и снова

Мне теперь вспоминать —

В безвоздушно-постылой

Пустоте этих дней.

Видно, все-таки было

Что-то — жизнью моей.

Было, сплыло, осталось,

Пронеслось, унеслось.

Превратилось в усталость,

В безнадежность и злость.

Было: поиски меры —

Пусть в безмерном аду.

Да и все-таки вера,

Что куда-то иду.

И незнанье той сути,

Что надежда — пуста.

Что дороги не будет

Кроме той, что сюда.

Это юности знаки:

Дождик… Запах угля…

Конвоиры… Собаки…

И родная земля.

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Мифология русских войн. Том II - Кураев Андрей (протодиакон) - Страница 89