Мифология русских войн. Том II - Кураев Андрей (протодиакон) - Страница 2

На Базельском соборе в дискуссии о смертной казни немецкий инквизитор доминиканец Heinrich Kalteisen из Кельнского университета предположил, что если бы св. и

мператор Константин случайно застал священника во время полового акта, он бы

просто прикрыл наготу клирика из уважения

к его

служению. На это спикер чешских реформаторов свяшенник

Ulrici

de

Znoyma

(

[7]

В таборитских кругах не просто рекомендовалось казнить прелюбодеев смертью, но и осуждалось, что в остальном христианском мире так не делается

[8]

И это не оставалось лишь в бумаге. «Захватив замок Ржичаны, и в нем одиннадцать пресвитеров, табориты заперли их в избе одного крестьянина и предав ее огню, превратили все в пепел» (Гуситская хроника, 61)

[9]

Гуситская хроника Лаврентия так описывает будни очистительных войн:

При этом гуситы называли себя boží andìlové — «Ангелы Божьи» (Tractatus contra articulos errores picardorum, 38 (1420 год)). Кстати, следы сабель на Ченстоховской иконе — это дело рук гуситов…

Интересно, исполняют ли сегодня гуситы свои собственные «уставные документы»? А если нет — то как обосновывают «верность отцам-основателям» и отказ от их вполне конкретных и победоносных заветов? Это ведь много больше тех «экстремистских» суждений, которые можно найти у современных кришнаитов или иеговистов. Но в российских школах с неизменной симпатией рассказывают о Гусе, Жижке и таборитах. Да, да и в православной истории можно найти регламенты казней. Но все же это не наши «отцы-основатели». А тут — именно создатели новой конфессии. Да, их самих убивали. Но это не знак их правоты.

В 2017 году я был в Варшаве, на конференции «Европа: надежда и кризис».

Конференция организована католической церковью. Поэтому выводы и глубина аналитики были те же, что на телеканале «Союз». Мол, без нашего бесценного ценностного духовного руководства так и будете жить в… кризисе. Интересным было выступление архиепископа Grzegorza Rysia. Я так понимаю, он у них работает не только епископом, но и историком-интеллектуалом. Он привел cytat z bulli papieża Marcina V do Zbigniewa Oleśnickiego z 1423 roku. Dokument papieski odnosił się do sytuacji, w której przyszyły biskup krakowski uczestniczył w walce, broniąc króla Władysława Jagiełły. Otóż papież w bulli mówi o… umiłowanych synach — królu polskim i wielkim mistrzu krzyżackim. «W ten sposób papież wskazywał politycznym wrogom jedność znacznie głębszą niż spór; przypominał, że są członkami wielkiej rodziny», mówił abp Ryś. Czyżby papież i Watykan miał kiepskie rozeznanie w sytuacji politycznej? Wychowani na PRL-owskiej narracji historycznej, w której konflikt polsko-krzyżacki był przedstawiany jako starcie cywilizacji słowiańskiej z germańską, zapewne w taki sposób spontanicznie reagujemy na podobne sformułowania papieża. Gdy tymczasem ten konflikt był rzeczywiście kłótnią w rodzinie

[11]

Не прошло и 15 лет со дня Грюнвальдской битвы, где польские рыцари побили крестоносцев. Но булла папы Мартина V и тех и других (точнее — и короля и магистра) называет своими любимыми сыновьями.

«Таким образом, Папа указал, что единство политических врагов гораздо глубже, чем их спор и напомнил, что они являются членами большой семьи»

Мне это очень понравилось. Вот, подумал, буду приводить этот пример в ответ на призывы разделить РПЦ из-за конфликта в ОРДЛО.

А когда полез проверять — оказалось, что все эти миролюбивые сладости были сказаны во вполне банальном контексте: папа всего лишь призывал тех и других объединиться в общем крестовом походе против чехов-гуситов.

Посольство к папе от короля Владислава с просьбой об улаживании конфликта с крестоносцами Тевтонского ордена уехало в 1421 году; цитированная булла папы от 1423 года готовила Третий Крестовый поход против гуситов

[12]

Но об этом преосвященный докладчик не сказал. Напротив, цитату из святейшего политика, разжигавшего внутриевропейский и внутрихристианский конфликт, архиепископ Рысь вставил в речь об общеевропейской христианской идентичности и презентовал как образец толерантности и примирения.

И, напротив, скажем, протестанты-голландцы, как могли, гадили католическим миссионерам и торговцам в Японии 18 века.

Отголосок европейского межконфессионального конфликта слышен у Вольтера в «Кандиде». Подлец матрос отметает напоминание о Боге, которым его пробуют остановить: «Я четыре раза топтал распятие в четырех японских деревнях, так мне ли слушать о твоем всемирном разуме!».

Дело тут вот в чем: с началом гонений на христиан в Японии «иконы открыто держать нельзя было: их заделывали в штукатурку стены и на эту стену молились. Иногда христианские изображения делали на манер буддийских. Потомки казненных христиан до семи поколений объявлены были подозрительными и находились под надзором полиции (говорят, что некоторые были под надзором до самого падения сегунского правительства в шестидесятых годах XIX столетия). Каждый год они должны были приходить в известный буддийский храм и здесь давать письменное отречение от христианства. А чтобы не было каких-либо ложных показаний, подозреваемых заставляли тут же попирать ногами христианскую икону. До сих пор сохранились такие иконы, литые из меди. Они очень стерты ногами попиравших, но особенно стерты, прямо ямами, их края, выступавшие вокруг иконы в виде рамы. Не имея решимости открыто отказаться от попирания своей святыни, христиане становились на края и избегали, таким образом, касаться самой иконы. К стыду европейцев нужно сказать, что эту лукавую меру подсказали японскому правительству протестанты-голландцы»

[13]

И об этом — фильм «Молчание» (Silence) режиссёра Мартина Скорсезе (2017).

У какого соседа к соседу не было антагонизма? У англичан к шотландцам? Кто не посылал свои полки и флоты (при их наличии) по всем сторонам света?

Разве не заслуживает многотомного изложения история войн Дании и Швеции между собой?

Первая война, охватившая всю Европу — это Тридцатилетняя война (1618–1648). Но это именно внутри-европейская война. Она никак не была направлена против Москвы и ее интересов и первые 14 лет шла без нее

[14]