Больше не люблю тебя, жена (СИ) - Голд Лена - Страница 25

— Когда мы сможем поговорить, Сашенька? Ну не могу я просто сидеть и ждать, когда ты решишь поделиться со мной своими проблемами. Я же мать! Хочу быть рядом! Поддержать!

— Вот и поддержи меня, просто сказав, что при любых обстоятельствах будешь рядом. Этого достаточно, поверь. И… рано или поздно ты все узнаешь, мам. Давай сейчас ты не будешь ковыряться в моих ранах, пожалуйста? Мне и так больно.

Я прямо чувствую, что мама тяжело сглатывает. Перед внутренним взором даже встает картинка, как она вытирает катящиеся по щекам слезы.

— Папе сама скажешь? — наконец говорит она.

— Да, когда время будет, приеду к вам.

— Хорошо, родная. Береги себя, ладно? Целую тебя и обнимаю крепко. И запомни: что бы не произошло в твоей жизни, я всегда буду рядом.

— Спасибо, мам. Я тоже очень тебя люблю.

Закончив разговор, кладу телефон на подоконник и прижимаю руку к груди, чувствуя, как бешено бьется сердце.

— Чай остыл.

— Я не хочу.

— А чего ты хочешь, Саш? Ты скажи, я сбегаю в магазин.

— Мандаринов хочу. Давай пойдем вместе. Адвокат по-любому так быстро не приедет. Может, подышу свежим воздухом, и мозги в порядок придут. А то там полный раздрай.

— Ну пойдем, — поднимается подруга.

Я так устала, словами не передать. Но и сидеть в четырех стенах желания нет. Ужасно хочу спать, но знаю, что уснуть тоже не смогу. Да и рано ещё.

Собрав все еще влажные волосы в пучок, достаю кроссовки. Мы выходим из дома. На магазин и обратно уходит около получаса.

— Этот седан… Оль, присмотрись внимательно? Мне кажется, внутри кто-то есть, — шепчу подруге. — Только оборачивайся не слишком резко, а то догадаются.

— Угу, — бормочет Оля. — Сейчас.

Она достает из пакетика зелёное яблоко, откусывает и оглядывается, останавливая взгляд на той самой машине, о которой я говорила. Жуя, что-то бормочет с полным ртом, но я никак не могу разобрать — что.

— Ты бы его помыла, — киваю на яблоко.

— Угум, во рту отмоется, — шутит подруга, бросая на меня насмешливый взгляд. — Слушай, а в вашей старой хрущовке много таких богатых живет, интересно? Вон, в двадцати метрах даже джип затихарился. Интересный расклад, однако.

И правда. Эту машину я тоже не замечала, хотя обычно обращала внимание на транспорт перед домом, когда утром выезжала.

— Ну, я как бы тоже не нищая, но живу же тут, — пожимаю плечами.

— У тебя обстоятельства, — не ведется на такое пояснение Олька. — А если мужик живёт в старом доме, который вот-вот развалится, но при этом у него тачка, которую можно продать и запросто купить нормальное жилье, — это другое.

— Да ладно, Оль, нам-то что?

— Как это что? Тебе не кажется, что их кто-то подослал? Может, Миша, чтобы никто к тебе не лез? — звучит очередная конспирологическая теория.

— Эй, красотки! — кричит кто-то за нашей спиной и мерзко хохочет. — Вы куда-то спешите? Составьте нам компанию, а?

Обернувшись, вижу двух мужчин. Лет сорока, даже старше. Напились так, что едва держится на ногах.

— Пойдем домой, — шепчу. — Они неадекватны. Нам нервы не нужны.

— Пойдем.

За спиной раздаются тяжелые шаги. Не успеваю открыть дверь подъезда, как эти свиньи преграждают нам путь.

Мне бы сейчас врезать коленом между ног тому, кто стоит напротив, да только у него в руке бутылка, и я боюсь, что в ответ он ударит ею меня по голове.

— Дайте пройти, а? Вам что, нужны лишние проблемы?

— Какие проблемы, соска? Ты мне понравилась, — ухмыляется один, демонстрируя черные зубы. Ужас какой. Опять подкатывает тошнота.

— Я тебе сейчас как врежу! — Олька отталкивает мужика, но тот сжимает ее плечо и дергает на себя. — Эй, отпусти!

Что она там говорила? Что в седане и джипе люди Загорского, которых он нанял, чтобы за нами присмотрели и в обиду не давали? Ага, точно. И сейчас они спокойненько сидят в сторонке и наблюдают за тем, как к нам пристают свиньи, от которых воняет хуже, чем от помойки.

— А ну отошли! — слышу рык за спиной, а потом пару крепких слов.

Алкаши отлетают в сторону за считаные секунды. Мы не успеваем ничего понять, лишь хлопаем ресницами и переглядываемся. Обернувшись, вижу тех самых братьев, мать которых увезли в скорой.

— Это что за беспредел, а? Какого х*я вы тут делаете? Вон отсюда, пока кости вам не переломали.

Я была права. Парни действительно спортсмены, судя по тому, как ловко обращаются с этими ублюдками. Всего пара ударов — и те уже лежат на земле, свернувшись калачиком и умоляя не бить дальше.

— Заходите, — открывает дверь самый старший.

— Спасибо, — бормочет Олька, крепко сжимая пакеты. — Я чуть фрукты не уронила! Вот идиоты! Чего им только надо.

Самый старший брат заходит в подъезд после меня. По ступенькам поднимаемся вместе.

— Спасибо, — благодарю я, на что получаю широкую улыбку.

— Не за что. Всегда рад помочь. Меня Ромой зовут. — Он протягивает ладонь, которую я сразу же сжимаю. Она у него теплая, сильная. Приятное ощущение. Наверное, единственное из приятных за эти несколько дней.

— А меня Степан, — услышав наш разговор, говорит второй.

— Очень приятно, — улыбаюсь я впервые за последние несколько часов. — Скажите честно, что в итоге с мамой? Операцию делать будут или нет?

— Будут, но не сейчас. Нам немного не хватает. — Рома зарывается пальцами в волосы. — Соберём.

Вздыхаю. Я бы рада помочь, но…

Вызываем лифт. Парни кивает нам, чтобы мы прошли, а сами, кажется, собираются идти по лестнице. Кабина слишком маленькая, и ребята явно не хотят нас стеснять.

— Спокойной ночи, — говорит Степан, а Роман смотрит мне в глаза, даже не моргая.

— Спокойной ночи, — отзывается Олька.

Створки закрываются. Поднимаемся на свой этаж. Оказавшись дома, шагаю на кухню. Наверное, я немного остыла. Прогулка, если можно так выразиться, пошла на пользу. Даже есть захотелось.

Забираю мандарин. Запах хороший. Пока не тошнит.

Телефон в кармане спортивных штанов вибрирует. Достаю его и вижу сообщение от… Загорского. Аппетит, который едва вернулся, снова летит к чертовой матери. А сердце опять сжимается.