Скиталец (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 79

— Чувствуешь себя лучше после сна? — спросил он.

Ее улыбка погасла.

— Я не могла уснуть. Не горю желанием быть дор… доп… как это было сказано?

— Допрошена.

— Да. Это. Я не знаю, какого черта он думает добиться от меня, — Лара медленно поднялась, ее движения были скованными. Теперь она могла ходить без посторонней помощи, но едва заметные изменения в выражении ее лица часто выдавали ее дискомфорт. Она поправила повязку на шее. — И только потому, что я остыла, не значит, что я все еще не зла или что я не сорвусь на них снова.

— По крайней мере, постарайся думать о вещах с их стороны.

— Да, и я это понимаю. Я бы многое сделала, чтобы защитить Табиту, если бы у меня был шанс. Но даже когда я была на самом дне, когда не знала, откуда у меня возьмется следующий обед, я все равно помогала людям. Потому что так и должно быть. Мы не должны… мы не должны видеть, как страдают другие люди, и просто отворачиваться, делая вид, что ничего не произошло.

— Они унаследовали эту ситуацию, Лара. Они родились в ней.

— А я была рождена, чтобы умереть под сапогом Военачальника? — возразила она. — Все эти люди там, они существуют только для того, чтобы развлекать его? У него есть боты, которые следуют его примеру, потому что этого слишком опасно не делать, все те люди, живущие в ужасе… и все это время в двух милях от него было достаточно солдат с достаточной огневой мощью, чтобы прикончить его, но все, что эти люди делали — прятались. С таким же успехом они могли быть теми, кто оставил нас там умирать.

— Они не бросили тебя, Лара, — сказал Ронин. Его процессоры зависли при мысли о том, что ее оставили умирать, почти вызвав образы, которые он не хотел видеть снова.

— Ты перешел дорогу Военачальнику, — сказала она, подходя ближе. — Ты рисковал собой, чтобы защитить меня. Почему? Почему ты сделал все возможное, чтобы похоронить Табиту? Предполагается, что ты должен руководствоваться логикой или еще какой-нибудь хренью, а все, что ты делал с тех пор, как я встретила тебя, является полной противоположностью.

— Я делал все это, потому что люблю тебя.

Что-то в выражении ее лица смягчилось. Она положила руку ему на грудь, вцепившись пальцами в его пальто.

— Ты делал разные вещи до того, как влюбился в меня. До того, как ты даже узнал, что такое любовь. Тогда какова была твоя причина?

Его процессоры прокрутили все воспоминания о времени, проведенном с ней.

— Ты заинтриговала меня. И… ты казалась потерянной. На грани краха.

— Ты помог мне в самый трудный момент. Возможно, некоторые из твоих причин были эгоистичными, но не все. Ты мог бы попытаться потребовать от меня так много, мог бы превратить меня в свою рабыню. И еще до того, как ты полюбил меня, ты дал мне пищу, кров и безопасность, и попросил так мало взамен.

— Потому что у меня было изобилие всего того, что я мог предложить, — ответил он. Когда он произнес эти слова, последняя деталь встала на место, и он понял ее гнев.

Должно быть, это отразилось на его лице, потому что она мягко улыбнулась ему и уткнулась лбом ему в грудь.

— Военачальника нужно остановить, Ронин.

— Я не думаю, что эти люди пойдут на такой риск, Лара, но я все равно помогу тебе попытаться убедить их.

— Спасибо, — она подняла голову, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Он наклонился навстречу поцелую, электрический трепет пробежал по его коже. Лара обхватила его правой рукой и сжала, но тут же резко втянула воздух и отступила назад. Вокруг ее рта появились напряженные морщинки, несмотря на ухмылку. — Можно подумать, что я должна помнить, как это больно. Наверное, я просто не могу устоять.

Ронин провел тыльной стороной пальцев по ее щеке. Она все еще приходила в себя, все еще была хрупкой, и он скучал по ее объятиям, по ощущению ее тела, прижатого к его телу, по ее теплу. Его воспоминания об этих чувствах были легко доступны, но никогда не могли сравниться с реальными.

Он взял ее за руку, и они вместе медленно направились в комнату, в которой его допрашивали, когда они впервые прибыли.

Лара молчала, когда они вошли за частокол. Хотя она, вероятно, никогда не видела ничего подобного, у Ронина возникло ощущение, что она знала, для чего предназначены камеры. Она бросила на них единственный взгляд, прежде чем перевести взгляд на бетонный пол.

Комната для допросов — он был уверен, что она так и называлась, еще до «Отключения» — была полна, когда вошли Ронин и Лара. Они сели вместе на единственные свободные места в конце стола, ближайшем к двери. Руководство базы уставилось на них, полковник Родригес был центральным в группе.

Лара не выпускала руку Ронина.

— Мисс Брукс, — сказал Родригес, слегка наклонив голову. — Я полагаю, вы уже знакомы со всеми здесь.

Лара оглядела комнату.

— Да. Привет, Ньютон, — она приветственно подняла руку.

Ньютон повторил жест с удивительной плавностью, лицевые пластины приподнялись в улыбке.

— Лара. Ты хорошо выглядишь.

Родригес прочистил горло.

— Мы здесь не для светской беседы. Ты выросла в Шайенне, Брукс. Это значит, что у меня есть вопросы, и ты ответишь на них.

— Знаете, технически вы все тоже выросли в Шайенне. Так что… вы можете ответить на них сами.

Несколько человек за столом ухмыльнулись, многие из которых быстро прикрыли рты руками.

Черты лица Родригеса потемнели.

— Стендап-комедия умерла, когда упали бомбы.

— Я не знаю, что это такое.

— Были люди, которых называли комиками, которые… — начал Ньютон, но его заставил замолчать свирепый взгляд полковника.

— Послушайте, мисс Брукс, я буду с вами откровенен. Я был бы признателен, если бы вы перестали нести чушь.

Она открыла рот, чтобы ответить, и Ронин предупреждающе сжал ее руку; он мог представить, что могло бы вылететь из ее рта, богатого на «б» и твердыми согласными.

Лара посмотрела на Ронина и сжала губы. Она медленно вздохнула и снова повернулась к Родригесу.

— Ронин уже рассказал тебе больше, чем я когда-либо могла рассказать о Шайенне. Его разум хранит каждую деталь. Если ты не планируешь отправиться за Военачальником, мне нечего тебе сказать.

Сразу началось несколько разговоров.

— Хватит! — взгляд Родригеса окинул взглядом всех остальных, одного за другим. — Вы все здесь в порядке формальности. Это вопрос безопасности, и по нашим законам это означает, что я командую единолично.

Тяжелое молчание длилось двадцать две секунды, прежде чем Родригес вернул свое внимание к Ларе.

— Военачальник был потенциальной угрозой для этого объекта на протяжении десятилетий, — он с нарочитой медлительностью положил руки на стол. — Любая информация, которую мы сможем собрать о нем, может оказаться жизненно важной для нашей дальнейшей безопасности и функционирования. Но мне любопытно, мисс Брукс, почему вы думаете, что мы стали бы рисковать нашими людьми, отправляясь за ним. Он прекратил поиски в этом районе много лет назад и с тех пор не причинял нам неприятностей.

— Почему бы и нет? — спросила она. — Если бы по соседству с вами жила дикая собака, и время от времени она убивала кого-нибудь из детей вашего соседа, вы бы просто проигнорировали это, потому что она вам ничего не сделала?

— Военачальник не убил никого из наших соседей…

Лара вырвала свою руку из руки Ронина и хлопнула ею по столу, приподнимаясь.

— Мы твои ебаные соседи!

Ронин осмотрел людей с помощью своей оптики; на их лицах были следы шока и стыда.

— Мы были вашими соседями долгое ебаное время, люди и боты страдают из-за этого ублюдка.

— Сядь, — процедил Родригес сквозь зубы.

— Пош…

— Мы должны выслушать ее, — вмешался Уильям.

Секунды показались годами, когда Родригес и Лара уставились друг на друга через стол. Пальцы Ронина дрогнули. Напряжение в воздухе было настолько сильным, что его кожные сенсоры могли это уловить. Если бы до этого дошло, он бы сражался за нее без колебаний.