Скиталец (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 45

Настойчивость ее движений исчезла, когда ее тело напряглось, и она закричала. Она задрожала в его объятиях, ее лоно покрылось рябью, сжимаясь вокруг его члена и обдавая его жаром.

Его процессоры загудели, внутренние системы затрещали, когда Лара переключила его сенсоры на перегрузку. Он надавил, вызвав у нее еще один крик удовольствия, а затем его оптический ввод вспыхнул белым. Мир исчез. Каждое мельчайшее движение ее внутренних мышц отдавалось в его члене с силой ураганного ветра. Он ощущал ее пульс — учащенный, но ровный — везде, где соприкасались их тела. Она извивалась под ним, выгибая спину. Ронин прижался к ней всем телом. Ее дыхание было теплым на его коже.

Постепенно напряжение в ее пальцах ослабло. Она опустила руки, и ее туловище опустилось на кровать, оставив на его груди капли пота. Когда оптика Ронина снова заработала, он полностью опустил ее.

Прикрыв глаза рукой, она тяжело дышала, на лице была широкая улыбка. Ее раскрасневшаяся кожа блестела от пота.

Он прижался к ней, еще не отстранившись. После перехода в Белое пространство, ее тепло и мягкость успокаивали, возвращая к реальности в той же степени, что и напоминание об их разделенном удовольствии. В ней не было заметно ни напряжения, ни страха. Ни отвращения от того, что она снова спарилась с ботом. По крайней мере, на несколько мгновений он сделал ее счастливой.

Что-то в этом было… приносящее удовлетворение. Брови Ронина нахмурились. Почему его удовлетворение должно проистекать из ее наслаждения? Он был скитальцем по Пыли, странником, ботом, который будет бродить по пустошам до тех пор, пока его не разберут или не деактивируют. И все же, после стольких лет поисков, только здесь, с этой женщиной, он был ближе всего к раскрытию своей цели.

Его размышления были прерваны долгим, низким бульканьем. Лара украдкой посмотрела на него из-под руки.

— Что это было? — спросил он.

— Мой желудок.

Он откинулся назад и провел руками по ее животу, проверяя, нет ли еще синяков, нащупывая признаки повреждений. Она извивалась, тело сотрясалось. Он причинял ей еще больше боли.

— Что ты делаешь? — она взяла его за запястья, отталкивая их. Ее улыбка не дрогнула.

— Я причинил тебе боль, — ответил он, наклонив голову.

Она снова затряслась, и на этот раз из нее вырвался смех.

— Нет, это не так.

Они оба посмотрели на ее живот, когда звук раздался снова.

— Как я мог этого не сделать?

— Это значит, что я голодна, Ронин.

Он неуверенно прижал ладонь к ее животу. Она не остановила его. Он чувствовал урчание внутри. Какими бы данными об анатомии человека ни обладала его изломанная память, они, очевидно, не охватывали их телесные функции с большой глубиной.

— Ты ешь, и это прекращается?

— Ага.

— Значит… боли нет?

Она отвела взгляд.

— Ну…

Он немедленно отдернул руку.

— Лара…

Она усмехнулась.

— Боль во всех нужных местах.

— Я не… — он закрыл рот, вспомнив, как Лара впивалась ногтями в его кожу, дергала за волосы, упиралась пятками в его бедра. Все это было небольшим источником боли, которая усиливала ощущения. — Я думаю, что понимаю. Отчасти, — его взгляд опустился туда, где их тела все еще были соединены. Он опустил руку на ее бедро, касаясь пальцами синяков. — Боль не всегда плохо… потому что боль — это часть жизни.

— Да, если только ее не слишком много, — ее улыбка дрогнула, и что-то мелькнуло в ее глазах на мгновение. Прежде чем он смог догадаться о причине, она пришла в себя. — Я в порядке, Ронин. Просто умираю с голоду. Не то чтобы по-настоящему, — она отстранилась от него и села. Он немедленно возжелал ее тепла. — Дай мне чего-нибудь поесть, и ты сможешь показать мне то, что нашел, пока тебя не было.

— Хорошо, — он наблюдал, как Лара выскользнула из постели, отметив, как ее фигура слегка располнела с тех пор, как она начала жить с ним. Он знал, что с ней не все в порядке, не только внешне, да и как она могла быть такой? Не всякая боль была физической. Прошло всего девять с половиной часов с тех пор, как он рассказал ей о Табите.

Она подобрала с пола рубашку и натянула ее, оглядываясь через плечо, чтобы еще раз улыбнуться ему. Потянувшись, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь волос, она вышла в коридор, исчезнув из поля его зрения, когда повернула на лестницу.

Ронин выбрался из кровати, натянул штаны и взял пальто. На ходу он запустил руку во внутренний карман пальто, вытаскивая кольцо.

Возможно, это было бы для нее ободряющим сюрпризом после столь тяжелой потери.

Глава Восемнадцатая

Лара осмотрела предметы, разложенные на рабочем столе. Инструменты, обрезки металла и пластика, запасные части ботов и несколько элементов питания. Это было больше, чем она находила за годы поисков. Человек бы напрягся, чтобы пронести эту добычу больше мили или двух. Как далеко Ронин успел зайти?

— Ты добыл все это за два дня? — спросила она с полным ртом вяленого мяса.

Ронин кивнул. Он прислонился к стене рядом со столом, скрестив руки на груди.

— Почему ты вернулся так рано?

— Потому что мне не понравилась мысль о том, что ты здесь одна.

Это был последний ответ, которого она ожидала. Он беспокоился о ней. До того, как они соединились, как он выразился, до того, как их физическая близость выдала возможность более глубоких чувств друг к другу, он думал о ее безопасности. Она бы предпочла, чтобы он вообще не уходил, но…

За время своего пребывания здесь она часто замечала, что Ронин наблюдает за ней. Если они были в одной комнате, он не сводил с нее глаз, редко отводя взгляд. Она притворялась, что не замечает. Было бы легко отмахнуться от этого как от какого-то жуткого поведения бота, но теперь она знала лучше. Под поверхностью скрывалось нечто большее, чем она могла себе представить.

Разделяло ли Табиту нечто подобное с приютившим ее ботом? Взаимное любопытство, взаимное восхищение, забота о благополучии друг друга? Возможно, дело было не только в крове, еде и безопасности. Что, если бы… что, если бы Табита была счастлива?

Эта мысль заставила Лару задуматься. Была ли она счастлива? Это казалось неправильным перед лицом смерти ее сестры, но под мраком ее горя был свет. Зачем еще ей тут быть, если не для Ронина? Она не могла догадаться, что привлекло его в ней — по ее мнению, было много женщин красивее, даже не считая синтов женского пола, — но его интерес был неподдельным. Он хотел, чтобы она была в безопасности, хотел, чтобы она была довольна.

Бот Табиты тоже пытался защитить ее?

Очевидно, в конце концов, все провалилось… но как это могло увенчаться успехом? Даже без подробностей, она нутром чуяла, что виноват Военачальник. Ни один человек, человек или бот, не смог бы устоять против правителя Шайенна и его головорезов.

Почему? Почему они убили Табиту и ее спутника?

— Я в опасности, Ронин?

— Каждый человек всегда находится в той или иной степени опасности.

— Но ты вернулся. Должно быть, тебе что-то пришло в голову, раз ты вернулся после того, как поспорил со мной, что тебе нужно больше времени там.

— У меня была солидная добыча, и я понял, что предпочел бы быть с тобой, чем копаться в грязи в поисках еще нескольких кусков металлолома.

Краска прилила к ее щекам, и она опустила взгляд на рабочий стол. Она догадалась, что было что-то еще, о чем он умолчал. Но это не изменило ее чувств. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Я скучала по тебе. Знаю, что ты отсутствовал недолго, но я привыкла к тому, что ты рядом, и… Я скучала по тебе.

Он молчал. Через несколько мгновений она подняла на него глаза.

Склонив голову набок, он смотрел еще некоторое время.

— Скучал, — наконец сказал он. — Это хороший термин. Это было похоже на то, что я потерял часть себя, — он оттолкнулся от стены, чтобы выпрямиться, и полез в карман брюк. — Я нашел еще одну вещь.

Ронин вытянул кулак и разжал пальцы. На его ладони лежало кольцо, кольцо поблескивало в утреннем свете. Кольцо было знакомым, оно принадлежало ей целую жизнь назад, но прошло всего несколько дней с тех пор, как она видела его в последний раз.