"Мир приключений-3". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Панков Д. - Страница 31

Задача № 39.

Итак, обе большие стрелки при заводе стояли вместе в 12 часов и секундная стрелка стояла на 60. Минутная стрелка двигается в 12 раз быстрее часовой, удаляясь от нее в каждую минуту времени на 11/12 минуты по циферблату. Стрелки совпадут через 60:11/12 минут или через 65 мин, 27 и 3/11 сек. За половину этого времени — в 12 часов 32 мин., 43 7/11 сек., стрелки будут стоять одна против другой по прямой линии. Такое противостояние будет регулярно повторяться через 1 час, 5 мин., 27 3/11 сек.—т. е.

Таким образом, судя по тому, что секундная стрелка стояла на 50 секундах, мы можем утверждать, что часы стали около 10 ч. 22 м. вечера.

Гр-ну Калантарову (Тифлис). — В задаче № 11, из суммы 9 первых чисел нельзя составить число 99, так как эта сумма будет равна 45. Сумму эту можно составить из 8 чисел в разных комбинациях. Попробуйте из этих же 9 цифр составить наибольшую сумму, при условии, что число цифр в каждом слагаемом было бы не более двух.

ЗВЕРЬ И ЧЕЛОВЕК

Рассказ Н. И Федотова

Иллюстрации И. А. Владимирова　

О ЗВЕРИНЦЕ укротительницы Арабеллы было немного зверей: бенгальский тигр, пума, лама, пара леопардов, пара волков, дюжина обезьян, штук пять попугаев и, гвоздь всего зверинца — «семейная клетка», в которой сидели: атласский лев, львица, гиена, волк и громадный старый медведь Робинзон.

Робинзон принадлежал к кавказской породе. Он имел длинную серебристо бурую шерсть, рваные, облезлые уши, бельмо на правом глазу от удара бичем и длинный красный язык, которым лизал железные прутья клетки. Отец Арабеллы, Иоганн Эрбер, купил Робинзона еще семимесячным медвеженком в Тифлисе за рубль пятьдесят копеек.

Робинзон рос в семье Арабеллы на свободе, пока полиция не потребовала, чтобы медвеженок, превратившийся на втором году в основательного медведя, был посажен на цепь или в клетку. Иоганн Эрбер затеял такую смешанную клетку и засадил Робинзона в общество с молодыми львятами, гиеной и волком.

Мать Арабеллы умерла, когда она была еще совсем маленькая. Уже восьми лет она помогала отцу в дрессировке: держала обручи, барьеры, ставила табуреты. Когда звери болели и им приходилось давать, например, касторку, в чем особенно часто нуждались львы, Арабелла без церемонии разевала им пасти и вливала туда по целому пузырьку масла.

Робинзон терпеть не мог касторки. Он катался по всей клетке, наступая на зверей, пока Арабелле, сидевшей на его шее, не удавалось — таки раскрыть ему рот. В наказанье за принятую дозу лекарства Робинзон своим длинным языком, обильно смазанным маслом, облизывал все лицо Арабеллы. Она била его по щекам и теребила за уши, что, впрочем, доставляло Робинзону видимое удовольствие.

Так, в постоянном обществе своих четвероногих друзей, Арабелла превратилась в хорошенькую девушку, потом в молодую женщину.

За это время много произошло перемен. Три раза в семейной клетке менялись львы. Околел волк, укушенный новой львицей, и был заменен другим, околела пантера от воспаления в легких. Из прежней компании оставались только гиена и Робинзон. Иоганн Эрбер под старость пристрастился к водке и иногда, особенно во время дрессировки, злоупотреблял своей властью над зверями. Он нещадно хлестал их бичом из буйволовых жил и колол железом. Особенно доставалось почему-то Робинзону; редкий день обходился без того, чтобы он не терял куска уха или кожи с боков. Иоганн требовал от Робинзона невероятных вещей: чтобы тот становился на голову или пролезал в узкое, горящее кольцо. Когда от удара по глазу у Робинзона появилось бельмо, медведь загрустил. Он потерял свою живость и по целым часам сидел, ухватив передними лапами подошвы задних лап и раскачивая головой, как маятником.

Иоганн для дочери был авторитетом; она не особенно энергично заступалась за зверей, тем более, что отец и ее часто смешивал с каким-нибудь из своих четвероногих и награждал ударом бича.

Однажды Иоганн приступил к дрессировке тигров. Он недавно купил их у Гагенбека в Гамбурге. Тигры были двухлетние, уже мощные и злые. Сначала их поразила смелость старика, который не любил много разговаривать и при первом же протесте пускал в дело свой страшный бич. Они пугливо старались понять, чего он хочет, и в то же время высматривали, нельзя ли как-нибудь отмстить за свою неволю и обиды; но при малейшем сопротивлении попадали на острые иглы железа, направленные Иоганном и его помощниками. В крайнем случае он обдавал их выстрелами из револьвера — и тигры смирились.

В конце второй недели один из них, спасаясь от ударов, случайно сбил хвостом Иоганна с ног. Другой мимоходом куснул упавшего укротителя и, почуяв кровь и победу, впился в него… Через несколько минут от Иоганна Эрбер остались только клочья мяса.

Арабелла видела это. Она стояла тут же, вне клетки, но спасти отца не могла.

Унаследовав зверинец, Арабелла переезжала с ним из города в город, оставаясь в России. Зверинец «постепенно вымирал, новых зверей она не покупала: так и вышло, что ко времени моего рассказа, кроме семейной клетки у нее почти ничего не оста лось. Трагическая смерть отца тоже сточила Арабеллу; и она уже чаще, чем нужно, прибегала к хлысту. Даже старик Робинзон не избег ее охлаждения, хотя не был виноват ни в чем.

В то время в семейной клетке находился великолепный атласский лев с черной гривой. Это был красавец в полном расцвете своей мощи. Но нрава он был угрюмого, злого и поддавался дрессировке с большим трудом.

Арабелле было уже лет тридцать. Среднего роста, сильно сложенная, с широкой грудью, черноглазая, с крашеными рыжими волосами, Арабелла производила довольно сильное впечатление на мужчин, особенно молодых. Ее крупные, сочные губы глядели заманчиво, выдающийся подбородок, высоко поднятая голова, смелый, даже слегка наглый взгляд говорили о характере твердом, решительном. Одевалась она вне представлений довольно неряшливо в белую шелковую венгерку с облезлыми шнурами; между ними змеилась часовая цепочка, с одного конца которой свешивались львиные когти в золотой оправе. На валике рыжих волос лежала широкополая белая шляпа с лихо отогнутым полем, с парой прямых красных перьев. Короткая английская юбка, высокие желтые ботинки с пуговицами, хлыст в руке…

Я был еще очень юн и мне все это казалось чрезвычайно красивым. Пожалуй, я был даже немного влюблен в Арабеллу.

ПОЗНАКОМИЛСЯ я с ней в ресторане, в саду, находящемся недалеко от зверинца, во время обеда. Выхожу однажды на террасу при ресторане, вижу — сидит за отдельным столиком у баллюстрады странно одетая дама. Нога по мужски закинута на ногу, одна рука, облокотившись на стол, поддерживает голову, другая подбоченилась. На столе остатки обеда, бутылка содовой, коньяк и хлыст с бриллиантами на набалдашнике.

Около дамы был выход в сад. Я этим воспользовался и, чтобы поближе рассмотреть ее, приблизился к ступенькам, как бы намереваясь сойти вниз.

Дама откинулась спиной на баллюстраду и обхватила ее рукой. Ее черные блестящие глаза смерили меня с ног до головы, на алых губах появилась усмешка. От взмаха рукой шнуры на высоком, крепком бюсте потянулись. Она смотрела на меня так, точно мы были уже давно знакомы.

Я улыбнулся. Дама сейчас же заговорила:

— Я очень часто вижу вас в моем зверинце. Я — Арабелла. Садитесь.

Я представился и сел.

— Хотите коньяку?.. Эй, стакан!..

Пока я обедал, мы болтали. Затем гуляли в саду и расстались поздно вечером. С этого дня я все свободное время уделял Арабелле, другого романа у меня тогда не было, и она поощряла мои ухаживания.