Дагор - Галина Мария Семеновна - Страница 10

- Что он там делает? - спросил отец Игнасио.

- Исследует город, конечно, - сказал Арчи. - У него блокнот: он делает зарисовки и копирует надписи на стенах, и еще… отец Игна-сио, я вас умоляю, поговорите с Элейной. Она сердится на меня…

- Это пройдет, - сказал отец Игнасио. - Насколько я знаю молодых женщин, это пройдет. Идите, Арчи, помогите Томпсону. Он там, кажется, собрался ловить рыбу…

Аттертон вернулся, когда начало темнеть, и озеро вновь замерцало расплавленным густым золотом. Куртка его была плотно застегнута на груди, полевая сумка тяжело колотила по бедру.

- Элейна! - в свою очередь, крикнул он торжествующе. Потом, оглядев пустой берег, сокрушенно сказал: - Она даже не вышла меня встретить.

- Ее можно понять, - сухо сказал отец Игнасио.

- Никто не вышел! - Радость покидала лицо Аттертона, лицо его словно выцветало и темнело по мере того, как меркло пляшущее на воде алое солнце. - Кроме вас.

- Да, - согласился священник. - Они теперь будут сторониться вас… какое-то время.

«Пока не привыкнут, - со скрытой иронией подумал он, - к Арчи-то они привыкли».

- Как прокаженного? - горько спросил Аттертон.

- Да…

- И Элейна?

- Она тем более, я полагаю.

- Но я… - он запнулся. Потом продолжил: - Это же и ради нее. Ради нас. Это дело всей моей жизни, а она всегда разделяла со мной все. Она замечательная женщина.

В его голосе слышались не свойственные ему прежде интонации, взывающие к сочувствию и пониманию, - у Арчи он уже слышал такие. «Странно», - подумал отец Игнасио, а вслух спросил:

- Как вы себя чувствуете?

- Неплохо, - удивленно сказал Аттертон. - Вы знаете… я не представлял себе… я думал, это будет… омерзительно, ужасно… но я словно… у меня прибавилось сил. Нет, не могу передать! Вы только взгляните сюда!

Он сбросил с плеча ремень полевой сумки и опрокинул ее на песок. Выпавший блокнот затрепетал листами, точно белая ночная бабочка.

- Все это я нашел там!

Тончайшие, как лепестки, золотые маски с эмалевыми глазами; геммы с вырезанными на гладкой поверхности незнакомыми письменами; спирали из слоновой кости, хрупкие, словно спинки насекомых. Отец Игнасио присел на корточки, осторожно коснулся лазурных крылышек золотой стрекозы с рубиновыми фасеточными глазами.

- И это еще не все… там… - он задохнулся. - Это не поддается описанию!

- Все, что присуще человеку, поддается описанию человеческим языком, - сказал священник.

- Но это… нечто потрясающее, то, что изменит все наши взгляды на… перевернет мир… научный мир, по крайней мере.

- И не будь дагора, - услужливо подсказал священник, - вы бы не сумели увидеть этого.

- Да. Да!

- Вам это не кажется странным?

Лорд Аттертон тоже присел на корточки. В сумерках его лицо неожиданно показалось юным и беззащитным.

- Теперь я думаю, - сказал Аттертон, - что именно для этого он и предназначен. Чтобы помочь нам увидеть. Это… послание… весть… прибор. Вроде подзорной трубы или микроскопа. Понимаете?

- Отлично понимаю, - кивнул отец Игнасио. Он помолчал, потом спросил: - И все же, как вы намерены избавиться от него? И когда?

- Избавиться? - удивился Аттертон. - Но зачем? - Потом, словно спохватившись, сказал: - Да, конечно. Но я еще не думал над этим. Мне надо… я хотел принести эти вещи, эти сокровища к ногам Элейны. Но я…

- Да?

- Должен вернуться. Понимаете, то, что там - это нельзя оставить вот так… ждать еще ночь, целую ночь… Я должен…

- Это может быть опасно, - сказал отец Игнасио.

- Что вы! Это совсем… это нечто… благосклонное… прекрасное… Я хочу попытаться…

«Он безумен, - подумал священник. - Что он там видел такого, что свело его с ума? Его надо остановить, не пускать. Но как? Увести его отсюда силой? И как далеко им удастся уйти?»

- И долго вы намерены там пробыть? - спросил он.

- К утру вернусь, вероятно.

- Возьмите хотя бы факел.

- Зачем? - удивился Аттертон. Он покачал головой, не отводя взгляда от черного провала в скалах. - Там свет. Дивный свет. Больше, чем свет. Он льется наружу, играет на волнах, вон там…

- Аттертон, - сказал отец Игнасио устало, - там ничего нет.

- А это? - спросил лорд, кивнув на россыпь мерцающих драгоценностей. - Впрочем… возможно, вы правы, а я - нет. И все, что я вижу там, иллюзия. Прекрасная иллюзия. Но если во что-то веришь… чего-то очень желаешь… не становится ли оно реальностью рано или поздно? Интересный вопрос, верно? Обсудим его завтра, святой отец.

Он нетерпеливо махнул рукой и вновь ступил в воду, теперь совсем темную, играющую фосфорическими вспышками.

- Вы забыли сумку, - напомнил отец Игнасио, - и блокнот.

- Ах, но мне это больше не нужно, - отмахнулся тот. - И вот это, возьмите это. Это мне тоже не пригодится. Увидимся завтра.

- Завтра, - эхом откликнулся отец Игнасио, и слово его ушло по темной воде. - Простите меня.

- За что?

- Я хотел вам помешать. Но оказался слаб. Не смог. Не смог.

- Я рад, что не смогли, - крикнул над водой Аттертон новым, молодым голосом.

Отец Игнасио спрятал руки в рукава и побрел вдоль кромки воды. За песчаным холмом в крохотном лагере белокурая женщина встала ему навстречу.

- Где он? - спросила она сдавленным голосом.

- Ушел. Опять ушел.

- Ночью? Почему?

- Там, в скалах, было нечто, и оно позвало его.

- Он вернется? - тихо спросила она.

- Не знаю…

Она прерывисто вздохнула.

- Если бы я… если бы встретила его на берегу, он бы остался?

- Я думаю, - сказал отец Игнасио, - он все равно ушел бы. Полагая, что делает это ради вас. В вашу честь, ради грядущей славы… Не казните себя, Элейна. Он и впрямь одержим. И он просил передать вам вот это.

Священник бросил сумку Аттертона рядом с костром. Золото и лазурь, казалось, испускали свой собственный свет.

- Ух ты! - восхищенно сказал Томпсон. - И там такого полно, да?

- Возможно. Не знаю. Надо спросить у него.

Он кивнул в сторону Арчи, который продолжал неподвижно сидеть на песке, сам по себе, человек без дагора…

- И как бы то ни было, - заключил он, - нам туда не пройти. Кстати, Томпсон… - он понизил голос до шепота и поманил охотника рукой, - когда он возвращается, его видно издалека. Если он будет не один, если с ним будет кто-то еще…

- Да?

- Просто держите карабин наготове. Не знаю, что там обитает в этих скалах, но к человеку это не имеет ни малейшего отношения.

На горизонте, словно темные облака, вставали дальние горы. В тростниках кричала какая-то птица.

- Черт, мы ничего не нашли, - сказал Томпсон. - Бултыхались там, в этой проклятой воде, - ни входа, ничего. Ты ж говорил, там ступени и какая-то дверь…

- Я видел ее тогда, - бесцветно проговорил юноша, - теперь не вижу.

- Значит, правда, что туда можно пройти только с этой тварью. Она вроде ключа. Ничего не выходит, святой отец. Аттертон ушел со своим дагором, а остальным туда путь закрыт.

- Как вы думаете, - Элейна сжимала и разжимала пальцы, - что с ним?

- Ну, если честно, мэм… Он мог сломать ногу. Упасть. Провалиться в какую-нибудь ловушку. Я слышал всякие истории про заброшенные храмы. Там всегда ловушки, разве нет? Против грабителей могил, например.

- Вчера он тоже ходил туда, - заметил отец Игнасио, - и благополучно вернулся. Причем в полной темноте.

- Он же взял факел? - с надеждой спросила она.

- Нет. Он сказал, там свет. Такой свет, что не нужен никакой иной.

- Что это значит?

- Не знаю.

- Зато он знает! - Мэри вскочила и, подобрав юбки, побежала по песку к Арчи, сидевшему поодаль с опущенной головой. - Почему он молчит? Что там было? - она глядела на юношу с какой-то странной, требовательной яростью. - Что это было?

- Неважно, - сказал юноша тихо. Сейчас, под беспощадным солнечным светом, он выглядел выгоревшим, почти бесцветным. - Ведь я все-таки вернулся.

Он поглядел на Элейну, и отец Игнасио увидел, как под его взглядом она краснеет: румянец залил даже виски.