Наши уже не придут 4 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 38

Настороженность Ленина и Сталина Аркадий понимал. Они очень хорошо наслышаны о том, как ОГПУ проводит устранения неугодных людей за рубежом, от «натурализма» до демонстративной жестокости. И количество примеров, когда газеты пишут, что человек скончался в силу естественных причин, но накануне был доклад об успешном устранении, невольно начнёшь подозревать, что и другие случаи смерти не так уж случайны…

— Не всё происходящее происходит по причине какого-то внешнего участия, — ответил Немиров. — Иногда события происходят не по причине козней злонамеренных англичан или французов, а потому что противоречия случаются и между, вроде как, соратниками. Как говорится: судьба висит на нитке, а думает о прибытке.

— Никогда не слышал такую народную мудрость, — улыбнулся Ленин. — Товарищ Берия, а вы как считаете? Могло ли такое произойти по причине внутренних конфликтов в самой Венгрии?

— Я? — удивился Лаврентий. — Хм… Я думаю, что это вполне возможно. Пока не доказано обратное.

— Не лишено логики, — произнёс Ленин. — Исключительно на всякий случай предупреждаю, товарищ Немиров, чтобы все эти ваши устранения неугодных лиц проводились только после согласования со мной. Хорошо?

— Разумеется, — легко согласился Аркадий.

На самом деле, всё согласовывать он не мог, потому что многие убийства он просто не смог бы объяснить.

Секретный отдел ОГПУ, курируемый Немировым почти с самого становления власти Советов, превращён им в остро заточенный стилет, способный достать очень многих. Агентура и сама не знает, зачем именно устраняет тех или иных людей, но ей этого знать и не надо.

Дзержинский также знает не всё, что вполне обоснованно предполагает Ленин — у Немирова в руках власть, отчитывающаяся перед верховным руководством страны, но отчитывающаяся не обо всём. И это, как видно, начало беспокоить Ленина.

Скорее всего, до этого у него были разговоры с Дзержинским, который, как человек прямой, описал картину максимально возможно приближенной к реальности. А дальше Ленин и сам всё понял.

Сталин тоже всё понимает, а вот причём здесь Берия — это Аркадию до сих пор не понятно.

— К следующему вопросу, — посчитал тему исчерпанной Владимир Ильич. — Уже пора начинать проводить в жизнь реформу государственного устройства, поэтому я считаю, что выгоднее всего нам будет воспринять опыт Московской области и расширить его на всю страну и все союзные республики.

Два месяца назад была завершена реформа административно-территориального деления РСФСР. Губернии перестали существовать, а вместо них возникли области и края. Расформированные губернии местами перекроили, местами расчленили, из административных соображений — теперь деление происходит более привычно Аркадию, почти так, как было в его прошлой жизни.

А в Московской области происходило что-то вроде пилотного проекта — местным Советам постепенно передавали полномочия, внимательно наблюдая за тем, что будет.

И оказалось, что мир не рухнул, а Советы быстро организовались и начали управлять областью не хуже, чем при предыдущей модели управления, когда функционеры исполнительных комитетов назначались «сверху». То есть, обнаружилось, что избранные народом депутаты, действующие в интересах народа, проголосовали за тех функционеров, которые были, по мнению депутатов, выгодны для народа.

Модель тестировали в течение одного года, и она показала свою жизнеспособность — Советы сами способны быстро реагировать на возникающие проблемы, «отращивая» себе специализированные «глаза и уши» — оперативно формируемые комиссии, вырабатывающие решения, которые передаются к исполнение постоянно действующим «рукам».

В каком-то смысле, нечто подобное проводилось в Петроградском совете рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, ровно по тем же лекалам, но с куда большим хаосом и более острой внутрифракционной борьбой, возникавшей по причине пестроты представленных партий.

В Совете Московской области же представлены только большевики, поэтому явных идеологических противоречий во время прений не возникало.

Аркадий не понимал, что тут можно испытывать, ведь по Петросовету ясно, что всё работает, но Ленин хотел удостовериться наверняка, поэтому и провёл «пилот» на одной области.

— Но делать это мы будем постепенно, — продолжил Владимир Ильич. — И я выработал решение одного противоречия, существование которого абсолютно не устраивает партию. Будущий Верховный Совет СССР будет голосовать за членов Президиума, действующего между сессиями Совета, но параллельно с этим, путём поэтапного голосования народных депутатов всех уровней, будет избираться Генеральный Советник Верховного Совета СССР.

— Так, — кивнул заинтересовавшийся Аркадий.

Это звучало интересно потому, что поэтапное всесоюзное голосование народных депутатов за главу государства добавляет ему очень весомую легитимность. Это не назначение партией, а общее голосование всех граждан СССР, через избранных ими народных депутатов — пусть и представительская, но демократия.

— В ведении Генерального Советника будет исполнение программ всесоюзного уровня, таких, как Пятилетки, — продолжил Ленин. — Для справедливости и целостности системы, архиважно продумать механизм отзыва Генерального Советника. Думаю, на повестку поднимать вопрос отзыва будет Верховный Совет или его Президиум, но голосовать должны будут снова те, кто избрал — народные депутаты.

Аркадий понял, что именно задумал Владимир Ильич. Наконец-то, у него в голове сложилась общая картина замысла.

Децентрализация позволит оперативно решать местные проблемы, с оглядкой на интересы всего Союза, то есть, всесоюзные программы. В союзных республиках будут свои республиканские Верховные Советы, которые будут представлены в Верховном Совете СССР, а там уже будет определяться общесоюзный курс развития.

— Но когда ты хочешь это внедрять? — спросил Сталин. — Накануне войны?

Но у всей этой системы есть уже упомянутое противоречие…

— Придётся повременить с введением должности Генерального Советника, — произнёс Ленин. — Но после завершения войны и послевоенного восстановления этот вопрос нужно будет снова поднять. Верховный Совет СССР сможет функционировать и при нынешней модели, но без эквивалентного противовеса я вижу эту систему неустойчивой. СНК… У него слишком много полномочий, а отвечает он только передо мной. Не будет меня — перед кем ему отвечать?

ВЦИК, при новой модели, будет почти полностью обновлён — в Московской области избрали на те же должности только 68% функционеров. Кто-то говорит, что это хороший процент, свидетельствующий, что назначали, получается, почти верно. Но по этой же логике 32% областных функционеров народ не хотел. Получается, что что-то было не так и их просто терпели, от невозможности это изменить, а как только возможность появилась — их сразу же сменили более подходящими кандидатами или даже по принципу «кто угодно, но только не он».

Эта реформа ждёт все Советы и исполнительные комитеты.

Аркадию, как человеку, родившемуся и выросшему в предельно атомизированном обществе, в котором принцип «моя хата с краю» достиг своей кульминации, поначалу было сложно понять, как можно участвовать в общественной жизни, что-то предлагать, решать проблемы, спорить, именно за общее дело, а не ради каких-то своих шкурных интересов. Но потом он пожил в этой среде и понял — оказывается, так бывает и так можно.

Поэтому нардепы прекрасно знают, кто чем занимается, кто чего стоит и что может, а чего не может — на основании этого коллективного знания и избираются функционеры исполкомов. И даже если они иногда будут ошибаться с выбором, такой способ подбора кандидатов исключит некоторые отрицательные критерии — например, не будет назначения по критерию личной преданности или моральной гибкости.

Это не идеальная система, но она идеальнее той, к которой пришли в прошлой жизни Аркадия…

— Получается, что ни перед кем, — вздохнул он.

— Я очень хорошо запомнил твои слова о том, что у нас слишком многое зависит от личности, — сказал Владимир Ильич. — Не должно быть незаменимых людей. ВЦИК и СНК — это было хорошо только в период становления, и то, некоторые умудрялись ломать дрова, а сейчас, когда мы уверенно входим в период устойчивого развития и индустриализации, нам нужно нечто более совершенное. И, как мне кажется, я нашёл.