Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 (СИ) - Северный Михаил - Страница 1

Annotation

Они вторглись в его дом. Они убили его внучку. Теперь старик должен найти и наказать их всех.

Там наверху некомфортно. Там опасно и не любят чужих. Но Дед должен решиться и пройти весь путь до конца.

Борода из ваты — пули из серебра. Том 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8…Но деньги вперед

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

От автора

Борода из ваты — пули из серебра. Том 1

Глава 1

Снежка умирает

Такой мороз, что коль убьют, то пусть

из огнестрельного оружья.

Иосиф Александрович Бродский

Дед с трудом приоткрыл левый глаз — засохшая кровь слиплась на ресницах, мешая обзору и создавая «красный экран», как старый телевизор. Кстати, о телевизоре. Дед попробовал повернуть голову и посмотреть, что от ящика осталось после падения, но с задранными вверх руками сделать это было проблематично. Вдоль рук, начиная от запястий и заканчивая плечами, шли острые молнии боли — когда тебя подвешивают, как мясную тушу, к потолку, твой собственный вес медленно тебя убивает.

Существа, ворвавшиеся в его дом, всё ещё были здесь. Три мудака, которые не знают, что такое частная собственность. Что им нужно? Дед попытался повернуться, чтобы посмотреть, где они, но лишь застонал — раны и слабость дали о себе знать.

— Нет! — зарыдала где-то Снежка. — Не шевелись, дедушка!

Он услышал такое отчаяние в её голосе, что сцепил зубы, чуть не покрошив их. Внучка ещё жива. Они её не тронули? Он не мог вспомнить.

— Нет! — дико закричала Снежка. — Нет!!!

Этот безумный крик он не смог забыть никогда.

* * *

Кровь из разбитого лба, из носа, из разорванной от удара кастетом губы стекала по подбородку и на густую бороду. Он очень гордился своей бородой, ухаживал за ней и про себя называл произведением искусства. Шевелюра тоже ничего, но, когда он выходил наружу, всё равно скрывал её под шапкой, а бороду видели все. Трогать и дёргать её разрешалось только послушным детишкам и Снежке. Сейчас Снежку избивали ногами прямо на полу; спиной она упиралась в ножку стола, за которым они любили пить чай из фарфоровых блюдечек. Осколки посуды веером валялись вокруг головы девушки, как нимб, а разломанный надвое самовар лежал под окном — точнее, одна из его частей.

Дед приоткрыл второй глаз и застонал, пытаясь остановить пришельцев. Пытаясь сказать, что нельзя бить девушку. Что пусть забирают всё, что хотят, и уходят. Пусть только уходят!

«Капюшон» обернулся. Они все были в капюшонах, накинутых на головы. «Трое из ларца — одинаковы с лица», — подумал дед, и левый глаз на этот раз открылся без особых усилий. Взлетел вверх, как осенний лист при порыве ветра. Капюшон не скрывал лица пришельца, там его попросту не было. Ночь, туман, вращение серых частиц — всё что угодно, кроме обычной человеческой морды, в которую можно бить. Дед дёрнул руками, пытаясь вытащить кулаки из петель, и зарычал от бессилия. Ничего не вышло, и он только качался, как сошедший с ума гигантский маятник.

Капюшон выпрямился и, оставив девушку, пошёл к нему. Дед видел, как внучка откинула голову назад, ударившись затылком о пол; изо рта текла кровь, вместо лица — кровавое месиво. Двое пособников тоже перестали её избивать и смотрели на повешенного старика. Третий подошёл к нему почти вплотную и остановил раскачивание, вцепившись ему в плечо. Чёрная дыра лица приблизилась, притягивая, и дед закрыл глаза.

— Я не знаю, кто вы… Не трогайте девушку. Отдам всё, что есть. У меня спрятаны сокровища.

Безликий поднял посох, который держал в руке, и показал ему. Тьма как будто ухмылялась, или это просто смех?

— Деревянная палка, старик? Это твоё сокровище?

И, резко развернув посох, он ударил прямо, как копьём, старику в живот. Дед захрипел и задергался, пытаясь вдохнуть недостаток кислорода. Двое пришельцев зашипели от удовольствия, а третий стоял, продолжая рассматривать корчившегося деда.

— А может, свистульки в коробке на печке? Или дешёвые игрушки, спрятанные в подвале? Ты думаешь, мы пришли за ними?

Двое схватили Снежку под руки и рывком подняли на ноги; она обмякла, не в силах стоять. Длинные, красивые когда-то волосы грязным пучком свисали на правое плечо. Изо рта текла кровавая слюна, а глаза опущены в пол — кажется, потеряла сознание.

— На стол эту крысу, — приказал главный, не отрывая взгляда от деда, — поиметь красавицу на глазах у бородатого. Я, так и быть, последний. Лично её придушу.

Её подняли и спиной швырнули на стол; бедная девочка даже не сопротивлялась.

— Дедушка, — простонала она, и он услышал её. — Помоги.

Сердце его развалилось на сотни ледяных осколков в тот момент. Никто не должен обижать его внучку. Седой обмяк на верёвках, потеряв сознание.

— Вот так. Вот так. Лютый не такой оказался и лютый. Так даже неинтересно, — прошипел главарь капюшонов и поставил посох у стены, чтобы не мешал «развлекаться». Там, где у нормальных людей обычно находилось окно, у этих висел плакат. На нём шёл снег, открывалось огромное поле под ясным синим небом с необъятным облаком. Сквозь пургу пробирались двое: огромный старик в тулупе, который опирался на посох и тащил мешок почти в свой рост, и опирающаяся о его руку девушка в синем полушубке.

С девчонки сорвали юбку, разорвав, стянули вниз и швырнули под стол. Она кричала, звала на помощь, но на помощь никто не пришёл. Главарь ещё раз посмотрел на старика, замер, выжидая, чтобы поймать деда на обмане, но тот безжизненно покачивался, как вонючий мешок с требухой.

— Приступим, — сказал человек без лица.

* * *

— Шеф?

— Что?

— Мне «стремновато» почему-то.

— Делай своё дело и сваливай. Место другим уступай.

— А если она выживет и расскажет кому следует?

— Никто ему ничего уже не расскажет. Только деду есть дело до этой подстилки. А мы с ним почти закончили.

— Но ведь он бессмертный.

— Как и мы все, пока не словим серебро.

— Говорят, что он очень лютый. Особенно зимой, когда без настроения бродит по лесам.

— Он не лютый, он старый. Старорежимный придаток, который многим мешает.

Стоящий между ног девушки безликий посмотрел на неё. Руки они надёжно привязали к столу, каждую по отдельности, ноги раздвинули, осталось только сорвать синенькое бельё и приступить к делу. Безликий поёжился.

— Говорят, она холодная внутри. Если засунешь, то достанешь ледышку, которая разлетится на ледяные кусочки при ударе.

Второй безликий засмеялся и отпихнул его в сторону, деловито снимая штаны:

— Дай я!

— Ты чё! Я первый был!

Бригадир смотрел на них и ухмылялся, забыв о пленнике, подвешенном сзади, который вдруг пришёл в движение. Ожил, задвигал осторожно запястьями, и, если бы хотя бы кто из насильников обернулся, то заметил бы, как синяя искра проскочила по верёвке, превращая узлы в нечто другое. А потом верёвка вдруг оборвалась, и дед мягко, совсем не соответствуя габаритам, спрыгнул на пол. Потянулся, разминая плечи, и покрутил запястьями в разные стороны. Потряс ими, всё ещё рискуя попасться, но насильники слишком увлеклись спором над телом жертвы и не видели, как дед протянул руку, пошарил на печи и достал ружьё.

Глава 2

Нападение

Час назад.

«Пять минут, пять минут это много или мало»