Последний полет Гагарина (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 2

Жгучая молодая брюнетка из Харькова действительно смотрелась эффектно, да и в более зрелые годы тоже. Очень интеллигентная, мужчины, обсуждая её, не опускались до примитивно-гадкого «я бы вдул», впрочем, мне приходилось вращаться в приличной среде, из моих знакомых подобную пошлость мог бросить разве что бывший Первый секретарь.

— А что ты ждешь? Над ней час или два трудились перед тем, как выпустить под камеры. Мужик такой смотрит, пивко потягивает, а потом оборачивается к благоверной, расплывшейся после родов, в несвежем халате, бигуди в голове.

— Уж не меня имеешь в виду? — с наигранной ревностью спросила Алла. Тёща шумно кашлянула и поддержала дочь суровой мимикой, сама как раз навивалась на бигуди.

Ксюша, перемазанная кашей с мясным пюре, переводила взгляд с меня на маму, затем на бабушку и обратно. Не понимала, что происходит. Родители ссорятся? Тогда самое время зареветь в голос, переключив внимание на себя, чтоб папа и мама наперебой бросились успокаивать, пока не разбудила Андрюшу.

— Никому не передашь мои слова? Ты — единственная из жён космонавтов, способная конкурировать с Фатеевой. После двух родов вон какая стройная — свадебное платье пятьдесят седьмого года будет впору. Короткие волосы тебе идут, бигуди не нужны. И вообще: женщина-мечта.

— Я правда тебе нравлюсь до сих пор?

Наклонился к её уху, чтоб Гульнара не слышала.

— Докажу, когда уложим детей на ночь.

— А не станешь про себя воображать, что ты в постели с Фатеевой, а не со мной?

Тут уж я не выдержал, заржал. Налил себе, ей и её маме по глотку «Киндзмараули», выпили.

— Пусть мужчины Фатеевой воображают, что они с тобой, — тоже шёпотом.

Комплимент зашёл в наилучшем виде, правда, моя благоверная стимулировала меня необычно. В награду сообщила сплетню.

— Ваш Боря Егоров, из нового набора, врач. И жена у него тоже врач.

— Конечно, знаю его.

— Он жутко по Фатеевой сохнет! Говорят — до ссор в семье.

Ужасная вещь — бабьи сплетни. Но порой полезная. Нужно уточнить, что у Егоровых творится, космонавт не имеет права идти в полёт, если дома развал и скребут кошки на душе.

Тем временем в КВН начались очередные викторины, две студенческие команды пытались отвечать на каверзные вопросы. Чувствовалась непосредственность всех участников, наивность, естественность. Непроизвольно достигался эффект, о котором потом будут мечтать создатели риалити-шоу, когда зритель верит происходящему на экране.

Ксюха наверняка не понимала процентов девяносто увиденного и услышанного, но чётко улавливала наши эмоции. Когда в телепередаче происходило нечто занимательное, и мы с Аллой оживлялись, радостно хлопала в ладошки, затихая только после «Андрюшку разбудишь!»

Было весело и вкусно. Жена оказалась примерной ученицей тёщи, в чём-то и превзошла, обмениваясь опытом с другими жёнами военных. Главное, ни в Оренбурге, ни в Луостари, ни в Москве и в Подмосковье не испытывала проблем с продуктами, в их семье папа, мой тесть, исправно работал скатертью-самобранкой, на Севере магазин с народным названием «Промежность» (да, фу-фу, но из песни слов не выкинешь), снабжался вполне достойно. О Москве и говорить нечего. К тому же не иссякал поток из Гжатска. Папа и мама получили пропуска в менее режимную часть городка и постоянно таскали что-то со своего подворья. В плане продовольственной программы в нашей отдельно взятой семье уже был построен коммунизм намного раньше обещанного Хрущёвым.

Пока убирались со стола, я мыл посуду, тёща собирала стирку, Алла возилась с Ксюшей, пересидевшей, ей давно пора спать, телевизор продолжал бубнить. Начался итоговый выпуск новостей перед окончанием трансляции, вот тогда диктор и вбросил ту самую новость о торговце Родиной: советскими пограничниками в районе Астрахани задержан ответственный сотрудник оборонного научно-исследовательского института, пытавшийся бежать из СССР с тем, чтобы продать военные секреты разведке империалистической державы.

Военных НИИ у нас пруд пруди. Но что-то ёкнуло внутри: случившееся с огромной степенью вероятности касается космоса и меня лично.

Сделал вид, что ничего не произошло. Спать разошлись как обычно, и воскресенье прошло рядовым образом.

Оказалось, интуиция не подвела. В понедельник во второй половине дня большую группу ответственных товарищей вызвали на площадь Дзержинского, все хорошо известные мне лица: Королёв, Келдыш, Янгель, Каманин, Глушко и другие командиры в космической сфере, что само по себе примечательно. Оторвать столько крайне занятых людей от дел возможно только по очень торжественной или экстраординарной причине. И это не приём делегации ГДР или Югославии, не увильнёшь, я приехал ровно в назначенное время.

В зале коллегии уже присутствовал Шелепин. Он, бывший вождь ВЛКСМ и экс-председатель КГБ, потащил по своим стопам Владимира Семичастного, тоже бывшего главного комсомольца, доверенное лицо. Надо полагать, сегодня сдал Семичастному дела, в том числе самое свежее, о котором телевидение сообщило в субботу. Естественно, по ящику было без подробностей.

Если кто недоумевал, почему телевизионщики получили отмашку столь быстро дать информацию в эфир, сомнения рассеялись, когда Семичастный, с лёгкой руки Шелепина председательствовавший, раскрыл фамилию арестанта.

— Младший сын Никиты Сергеевича Хрущёва Глеб Хрущёв вступил по своей инициативе в контакты с представителями разведки США, действовавшими в Москве под дипломатическим прикрытием. Он обещал раскрыть важнейшие секреты ракетно-космических программ и разработок в области баллистических ракет с ядерными боеголовками в обмен на помощь в бегстве в США, но попал в поле зрения сотрудников Второго главного управления КГБ СССР. Готовилась операция по захвату предателя, а также разоблачения агентов ЦРУ с целью их высылки из нашей страны. Неожиданное для Глеба Хрущёва смещение его отца вынудило поменять планы, он оставался на подозрении как организатор покушения на Юрия Гагарина и справедливо опасался неприятностей, более не прикрытый протекцией со стороны Премьера.

Я поймал на себе укоризненный взгляд Королёва. Главный конструктор без слов спросил: по чьей протекции Глеба перевели в ОКБ-1, не помнишь? Да, чёрт его побери, по моей, но на тот момент это было единственно правильным решением.

— Сотрудники КГБ проследили перемещение Хрущёва-младшего до Астрахани, — продолжил Семичастный, и я отметил, что он избегает слов «наши сотрудники», поскольку тогда не командовал Комитетом. То есть не присваивает чужих заслуг, и это хорошо. — В ночной темноте его посадили на моторную лодку и перевезли на судно под флагом Ирана, подошедшее вплотную к территориальным водам СССР. Во взаимодействии с пограничниками оперативники обеспечили задержание судна под предлогом нарушения морской границы Советского Союза. Все, бывшие на борту кроме Хрущёва, — подданные Ирана, проамериканского марионеточного режима Пехлеви. Уже сознались, американцы никак не комментируют. Их дипломаты не замараны, у нас нет прямых доказательств, кроме слов иранских моряков, а слова к делу не пришьёшь.

Да, КГБ уже не тот, как скажут через шестьдесят лет: КВН уже не тот. Прежние комитетчики, не моргнув глазом, пришивали что угодно к кому или к чему угодно. Шелепин изрядно проредил орлят с замашками НКВДшных времён, но, судя по парочке, взявшейся за мою ликвидацию взамен на благоволение со стороны семьи Хрущёвых, там ещё полоть и полоть.

— Владимир Ефимович, позвольте вопрос! — поднялся Каманин по окончании доклада. — Изменник непременно должен был разгласить хотя бы часть секретов. Показать товар лицом, чтоб заинтересовать покупателя. Что теперь знает враг?

— К сожалению, здесь мы в состоянии опираться исключительно на его показания, — признал Семичастный. — Предатель не заинтересован, чтоб в материалах дела фигурировал значительный объём информации, отягощая вину. Хотя содеянное и так тянет на статью 64 Уголовного кодекса РСФСР.

То есть — измена Родине. Глеба, вероятнее всего, расстреляют.