Все зависит от нас - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 32

– И когда почуяли неладное со мной?

– Практически сразу. Начиная от словечек непонятных и заканчивая тем, как ты на пару с майором связисток покрывал. А у баб языки длинные и они всем необычным в этом деле друг с дружкой делятся.

Вот те нате! Интересно, что же в моем трахе могло быть необычного? Очень даже обычно все. Сунул, вынул, убежал… Ладно, сейчас не до этого. Почесав нос, поинтересовался дальнейшими перспективами:

– И что теперь?

– Теперь все зависит от тебя и только от тебя…

Ух ты как! Значит, от меня? Ну-ну… Тогда получите:

– А если я захочу уйти?

И вот здесь Колычев меня убил напрочь:

– Иди… Верховный предупреждал, если у тебя появится такое желание – не удерживать.

Во блин… Я застыл на месте, растерянно переводя взгляд то на одного, то на другого. Они что – курицу, несущую золотые яйца, отпустят просто так? Да и вообще – так не бывает. По логике, меня сейчас должны взять под белы рученьки, тщательно упаковать, загрузить на самолет, вывести подальше от фронта и трясти до полного посинения. Уж я-то знаю – филантропов в нашей конторе нет. Может, это просто понты? Проверим… Глядя на сидящих гэбистов, коротко козырнул и со словами:

– Тогда – счастливо оставаться.

Пошел к выходу, каждую секунду ожидая окрика или попытки захвата. Молчат… Не оглядываясь, в напряжении вышел на крыльцо. Там тоже не было автоматчиков. Хм…. И во что они со мной играют? Сев в «уазик», завел мотор. Тихо… Ну и флаг вам в руки! Газанув так, что грязь полетела фонтаном, рванул по дороге в сторону фронта.

Проехав минут двадцать, остановился, съехав на обочину и заглушив мотор. Па-ба-ба-бам! Вопрос – что дальше делать? Судя по всему, гоняться за мной никто не хочет… Даже обидно стало. Я-то рассчитывал, что следом, на небольшом удалении хоть кто-нибудь да будет двигаться. Не могли же они в самом деле меня так просто отпустить? Посмотрел назад на дорогу – пусто, никаким хвостом и не пахнет. Неужели так и есть – вопреки всякой логике и здравому смыслу, взяли и отпустили? Ну дела…

Глядя, как усатый регулировщик лихо разруливает колонны идущей на передовую техники, выкурил несколько папирос и, коротко матюгнувшись, развернул «УльЗиС» обратно. Даже это просчитали психологи хитровыделанные! Некуда мне деваться! Просто некуда! Ну залягу я где-нибудь в глуши и что? Можно даже за границу рвануть и миллионером заделаться. Только вот не хочется почему-то. В той жизни хотел денег, баб, развлечений, интересной работы. Да и было это у меня. Пусть не миллионы, но хватало. Вот только саднило все время что-то. Видно, совковое, недемократическое воспитание не позволяло наслаждаться жизнью до конца… Что-то внутри сидело и скребло периодически, когда видел, что с моей страной делается… На хрена, спрашивается, все нужно было? Отец на службе большую часть здоровья потерял? Мать, всю жизнь мотавшаяся с ним по дальним гарнизонам и в конце концов от этого рано умершая? Да и миллионы остальных, незнакомых мне людей, для которых слово Родина действительно что-то значило, зачем жили? И главное, чем все для них закончилось?

Хоть слегка понять чувства старшего поколения у меня получилось, когда в свою часть, через десять лет после дембеля, решил прошвырнуться. Был там недалеко по делам, вот заодно и подумал – почему бы веселую молодость не вспомнить? Затарился, как дурак, баулами с выпить-закусить и поехал. Конечно, не рассчитывал встретить хоть кого-то из знакомых, но вот прогуляться по полку, заглянуть в боксы, пройтись по казарме батальона очень хотелось. Ну и приехал… От полка остались только полуразбитые коробки казарм. От боксов и того не осталось… даже мусора. Сквозь брусчатку – трава пробивается. Вместо плакатов, на которые в свое время плеваться хотелось, – гнутые и ржавые металлические трубы. Нет, оказывается, больше моего полка. Сократили в связи с выгодным для НАТО договором. И спрашивается – зачем я тут два года горбатился? Зачем пальцы морозил – движки перебирая, зачем ночами на полигоне не спал, зачем перманентный гайморит зарабатывал? Это что – никому не надо было? Ощущение тогда такое накатило – как будто на голову нагадили… Только вот я два года потерял, стране долг отдавая, а старики всю жизнь… И не их вина, что наши правители лукавые эту страну благополучно просрали, лишь бы самим до власти дорваться.

Так что хер с ней, той камерой из мягко обшитых стен. Буду видеть, что все идет не туда, сам себе головенку сверну и все… пусть дальше сами разбираются, но во всяком случае у меня совесть будет спокойна – сделал все, что мог! Но трепыхаться, чтобы все получилось лучше, буду до конца!

За этими мыслями чуть не проскочил знакомый поворот. С юзом тормознул машину и потряс головой. Ни фига меня накрыло! Вот уж не думал, что такое внутри сидеть может! Закурил, избавляясь от неожиданно накатившего патриотизма, и, вывернув руль, покатил в нашу деревню.

Там суеты в связи с моим отъездом не наблюдалось. Гриня распекал бойца из молодого пополнения. Мишка Северов выскочил из домика связистов, сморкнулся и, зябко передернув плечами, шмыгнул обратно. Санинструктор Валечка выстроила солдат охраны для проверки по форме номер пять. М-да, отряд не заметил потери бойца… Хотя про эту потерю пока знают только двое. Ладно, надо глянуть, чем эти двое сейчас заняты. Остановившись возле крыльца, заглушил «уазик» и, пройдя в хату, несколько раз стукнул в дверь.

– Зайдите!

Диспозиция в комнате оставалась прежней. Серега сидел на лавочке, а Колычев курил возле окна. Но увидев меня, он только улыбнулся, а вот Гусев, вскочив со своего насеста, заграбастал в охапку и начал тискать, вопя при этом:

– Я же говорил – он вернется! Я же говорил! Молодец, чертяка! Какой же ты молодец!

Сделав официальную морду, вывернулся из захвата и предупредил:

– Но, но. Руки прочь, товарищ предатель! Мне с такими людьми, которые втемную играют, не по пути… А ведь мы с тобой из одного котелка кашу метали… Эх ты, майор!

Серега сначала обиженно выпучил глаза, но видя, что я сам с трудом сдерживаю улыбку, расхохотался:

– На себя посмотри. Два года нам тут «горбатого» лепил! Так что – квиты!

Тут влез Иван Петрович:

– Гусев прав насчет «горбатого». Что решил, Илья: ответишь, кто ты, или дальше будем делать вид, что ничего не происходит?

Хм… а что, теперь действительно можно сделать вид, что ничего не произошло? Полным идиотом я не был, поэтому, тихонько вздохнув, начал говорить:

– Отвечу… Я – Лисов Илья Николаевич тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Не судим, не женат. Не состоял. То есть в комсомоле был, но недолго… Он самоликвидировался, вместе со страной. Что еще? Занимаюсь бизнесом. Ну как по-вашему – нэпман. Но не крупный. Правда и не мелкий. Служил два года в армии – был командиром танкового взвода. Училища не заканчивал, а звание получил после окончания военной кафедры в институте. Соответственно образование – высшее. Отучился на геофизика. Правда, по специальности не работал. Немножечко побандитствовал. Зато потом это в деле помогало… Сюда попал, сам не знаю как. Яркий свет, голоса в голове, и я уже тут – в этом времени. Ну в общем и все. Если подробно рассказывать, то много времени займет…

Мужики слушали очень внимательно. При этом Колычев еще и кивал каким-то своим мыслям. А вот на предложении изложить поподробней меня остановил:

– Расскажешь, конечно. Но не здесь и не сейчас. Подожди минутку.

После чего, подняв трубку телефона ВЧ связи, коротко бросил в нее:

– Товарища Михайлова… Товарищ Михайлов? Здравия желаю! Да… да, поговорил. Нет… но разговор пошел еще дальше. Да сам… Так точно, докладываю – объект «Странник», вариант – два… Нет, наш век – тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения… Есть!