Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия - Страница 25

Лайла долго думала. По крайней мере для нее это было много. Когда она, наконец, по-настоящему задумалась о том, чего же она хочет, то решила, что по-настоящему хочет одного – стать звездой. Могущественной звездой, пользующейся влиянием. Звездой значительно большей, чем ее мать и ее отец.

Лайла даже не задумывалась о том, а сумеет ли она играть. Ее это не тревожило. Она знала, что сумеет заставить людей смотреть на себя, заставит их желать ее, она привлечет к себе интерес. Девушка вспомнила, как на своем дне рождения, в комнате, полной звезд, она исполняла песенку «Самая прелестная девочка в мире». Все тогда замерли. Все хотели смотреть только на нее.

Лайла вздрогнула. Когда пела ее мать, она содрогалась. Дочь ненавидела, когда пела мать. Лайла Кайл знала, что она была рождена для королевства Голливуд. Но как принцесса Анна, Маргарет или даже сама бедная королева Елизавета, она прекрасно понимала, что наследственность вовсе не гарантия счастья. Но она не пойдет путем Лайзы Минелли или Нэнси Синатры и ее брата Френка, путем Джулиана Леннона и даже путем Джейн Фонды, которая никогда не сумела превзойти своего отца. Она, Лайла Кайл, будет обладать своей собственной, самостоятельной значимостью.

Много лет назад она сидела перед зеркалом, за туалетным столиком в своей спальне, наблюдая за отражением Эстреллы. Женщина стояла у нее за спиной, их глаза встретились. Может быть, с той поры они больше ни разу не посмотрели в глаза друг другу.

– Все, что я знаю, – это то, что тебе сегодня десять лет, – объяснила служанка в ответ на вопрос Лайлы. – Это то, что говорит твоя мать.

Эстрелла повернула Лайлу и внимательно осмотрела с головы до пяток.

– Но сегодня мне одиннадцать лет. Десять лет мне исполнилось в прошлом году! – Лайла хотела плакать, но боялась испортить макияж. Тетушка Робби предупреждал ее об этой опасности всю неделю, пока они репетировали. – К тому же одиннадцать лет слишком много для того, чтобы завязывать банты, – повторила она свой аргумент. Служанка лишь пожала плечами. При подобных обстоятельствах Эстрелла делала вид, что плохо понимает английский язык.

Лайла была уверена, что в прошлом году ей исполнилось десять лет. Почему же дорогая мамочка и Эстрелла говорят о том, что ей лишь десять лет в этом году? Девочка помнила свой прошлый день рождения. В отличие от этого дня рождения тогда не было большого сбора гостей. Только именинный пирог, тетушка Робби и Эстрелла. Мамочка тогда была слишком занята.

Это случилось перед тем, как было отменено мамочкино телевизионное шоу. Это было что-то ужасное, потому что мамочка с тех пор все время кричала, и невозможно было ее понять, даже если она говорила. Лайла не знала, что означает «отменено», но, видимо, это было страшнее болезни и даже смерти. По крайней мере, мамочка и тетушка Робби вели себя именно так. И так же вели себя девочки в Вестлэйке.

– Шоу твоей мамы отменено! – насмешливо сообщила ей Лоурен Калдуэлл. – Вот уж крупная звезда!

Эстрелла поправила бант в волосах Лайлы и дружески похлопала ее по плечу.

– Ну вот, теперь просто отлично, – сказала она.

Эстрелла положила щетку на голубой туалетный столик и прошла к двери. Перед тем как закрыть дверь, она сказала:

– Лайла. Послушай Эстреллу. Сегодня тебе в последний раз исполнилось десять лет, и мама попросила тебя завязать бант в волосах. Не задавай вопросов, хорошо?

Лайла секунду обдумывала просьбу Эстреллы и кивнула в знак согласия. Хотя на самом деле Лайла не любила Эстреллу, обе они хотели одного и того же – сделать мамочку счастливой.

Оставшись одна, Лайла побежала в комнату, открыла окно и поднялась на цыпочки, надеясь, что от этого на ее новых кожаных туфлях не появятся трещины. Она хотела увидеть, кто будет выходить из автомобилей, один за другим подъезжавших к подъезду дома ее матери. По мере того, как машины высаживали красиво одетую публику, Лайла называла знаменитые имена:

– Мисс Тейлор, мистер Стюарт, мистер Пек, – бормотала она.

Мама объяснила ей, чтобы дочка была очень вежливой и приветствовала каждого из гостей по имени. Некоторые были знамениты, она знала их по фильмам и по телевизионным передачам. С другими дело обстояло сложнее. Но они-то были гораздо важнее. Лайла должна была принять их отлично. Мистер Сагарьян, мамочкин агент, мистер Вагнер из Си-би-эс. Ее менеджер. И еще много толстых лысых мужчин. «Все взрослые», – подумала девочка. У Лайлы практически не было друзей в школе. Но так как это был ее день рождения, она решила пригласить и своих однокашников.

Когда мамочка начинала работать, вечеринок и приемов уже было не так много, и для Лайлы это было большим облегчением. Лайла вспомнила, как она «бывала» на телевидении вместе с мамочкой, Скинни и Кенди. Каждый вечер по пятницам Лайла садилась перед телевизором и смотрела шоу своей мамы. Тогда девочка часто играла в Золушку. У нее были две злые сводные сестры и злая мачеха, которые не позволяли ей идти на бал. «Тереза О'Доннел представляет «Шоу Кенди Флосс и Скинни Малинк». Почему она не может поехать на телевидение вместе с ними? Шоу Терезы и Лайлы. Без глупых Кенди и Скинни. Дорогая мамочка могла бы разрешить ей, если бы она вела себя очень-очень хорошо. Ну, а если бы у них было свое шоу?

Хотя теперь Лайла сомневалась, так ли уж она хотела этого шоу. Мамочка была все время дома, но иногда Лайла предпочла бы, чтобы ее не было дома. Оказывается, находиться все время с мамочкой не так уж и весело. Может быть, все станет по-иному, когда у них будет новое телешоу.

– Это важно, – сказала ей Тереза, повторяя вновь одно и то же. Она готовила Лайлу ко дню рождения и уже заканчивала репетицию. – Если бы нам только удалось заинтересовать Джека Вагнера или кого-нибудь из этих ублюдков. Я просто пойду на Си-би-эс и начну переговоры. Изменю замысел. К черту Скинни и Кенди. Меньше пения, больше шуток и пародий. Введу в программу тебя. Семейное шоу. Как у Осмондов. Никому не нужны эти вестерны и черные серии для детей.

Лайле понравилась мысль о том, что в шоу больше не будут участвовать Кенди и Скинни. Она ненавидела этих двух кукол. Когда Лайла была совсем маленькой, мамочка говорила ей, что они ее настоящие сестры. Сейчас Лайла знала, что они были просто куклами. Мама научила их говорить. Даже сейчас, в одиннадцать лет, а она была уверена, что ей одиннадцать, Лайла иногда сомневалась, может быть, эти куклы были живыми? Тем временем она делала все что могла, репетируя и репетируя с мамочкой и тетушкой Робби. Этим вечером она добьется своего.

Хотя прошло много лет, Лайла никогда не забудет тот вечер. Она отошла от окна и побежала в комнату для гостей на другом конце дома, чтобы вновь полюбоваться декорацией вокруг бассейна. Японские фонарики висели между деревьями, мягко покачиваясь от вечернего ветерка. На поверхности бассейна плавали диски, на которых стояли стеклянные контейнеры со свечами. Между ними покачивались гардении, распространяя вокруг дивный аромат. Официанты в белых пиджаках уже маневрировали в нарядно одетой толпе. Звук их болтовни привлек Лайлу, и она захотела присоединиться к ним, но вместо этого вернулась в свою комнату и стала ожидать приглашения. Так ей было сказано.

Лайла села в кресло-качалку и посмотрела на Кенди Флосс и Скинни Малинк. Они как всегда сидели за чайным столиком и беззаботно улыбались. «Легко вам, – подумала Лайла. – Только я должна быть прекрасной сегодня!» – сказала она им, отчасти гордая собой, отчасти испуганная.

Головы у кукол были откинуты назад, и Лайла увидела те места, куда мама просовывала руки, чтобы приводить в Движение их рты и конечности. Она никогда не замечала этого, когда была маленькой. Когда Лайла была маленькой и глупенькой, то думала, что они на самом деле ее сестры. Но это было огромной ложью. Шутка – так говорила ее мама. Ха-ха!

Кенди Флосс и Скинни Малинк были частью маминой жизни задолго до Лайлы.

– Я люблю их так же, как и тебя, – говорила она.

Лайла уселась, откинулась на спинку кресла и стала вспоминать те слова и те движения, которым ее так долго обучали мама и тетушка Робби. Она была уверена, что все в порядке. Девочка наклонилась и поправила платья на Кенди и Скинни. Потом расправила вокруг себя пышное розовое платье, решила не слишком откидываться в качалке, чтобы не помять бант на затылке.