Росток (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 2

Довод?

Вполне.

Беромир выслушал его. Кивнул. И резюмировал:

— Хорошо. Разумно. Будут должны.

— И ты сможешь с них взыскать?

— Никогда и ничего не проси, в особенности у тех, кто сильнее тебя. — пожав плечами, произнес ведун он одну из ключевых фраз романа «Мастер и Маргарита». — Сами все предложат, и сами дадут. Им ведь потребуется железо? Чем не повод закрыть долг передо мной?

— Я им передам. — широко улыбнувшись, ответил глава «клуба» Перуна.

Да, такой подход выглядел несколько провокационным, но и прощать этот поступок было нельзя. Раз спустишь — и все, спекся. Создашь прецедент, показав, что тебя можно кидать.

Какой у Беромира получался расклад?

Восемнадцать учеников — это хорошо. Один факт их присутствия при торговле не позволит ни ромеям, ни роксоланам шалить в моменте. Они ведь их не ожидают увидеть.

Потом — да. Но потом будет потом.

Это позволяло выиграть время до поздней осени или даже до зимы. Дальше, правда, почти наверняка начнется очень нездоровое движение со стороны роксоланов. Но главное — на ближайшем торге с ромеем его, Беромира, не повяжут. Уже хлеб.

Что еще?

Ячмень. Его привезли и продолжат привозить. Много. Ну, по местным меркам. Прожить, правда, всей этой толпе, что образовалась вокруг Беромира, не получится на нем и года. Но до осени должно хватить. А там уже крутиться придется как-то иначе.

Ткани. Около ста метров узких полос, тканых про запас. Да и готовых тряпок немало. Как женских, так и мужских. Внезапно оказалось, что у Гостяты только рубашек имелось с десяток. Пряжи тоже прилично. Прежде всего из овечьей и козьей шерсти.

Немного железных изделий и прочего металла. Но самым удивительным оказался кошелек с серебром.

— Это твоему мужу было зачем? — поинтересовался тогда Беромир у Милы.

— Опасался, что бежать придется. Готовился.

— Опасался? Кого? Родичей?

— Сарака. — грустно улыбнулась женщина. — Тот хоть и был женат на его сестре, но Гостяту ни во что не ставил. И был постоянно недоволен собираемой данью. Даже пару раз угрожал, что доведет начатое до конца и продаст мужа в рабство. А вместе с тем и всех нас.

— Врал же. Ему Гостята был очень выгоден.

— Муж не был так уверен. Поэтому и готовился.

— И куда он собирался податься?

— В ромейский Виминациум[2]. По весне, по большой воде уходить, чтобы пороги проскочить на лодках. Там у меня родичи дальние.

— А примут?

— Кто знает? — пожала она плечами. — Но больше нам податься было некуда так, чтобы уйти от гнева Сарака и выжить.

— А Арак как реагировал? Неужели от него эта подготовка укрылась?

— К нам мои родичи с реки Припяти приходили каждый год. Мы им «подарки» давали. Они и торговали там, у себя. Силы языгов, что там все держат, уже не те. За данью не каждый год ходят. Вот там гёты награбленное у ромеев и меняли на еду и прочее.

— Интересно… а этот родич сейчас где? Он еще явиться?

— Летом, быть может, придет. Но я ничего не обещаю. Если узнает, что Гостята убит в кругу, вряд ли рискнет сюда соваться. К кому и зачем?

— Ага. И много вы через него торговали?

— Людята приходил с двумя помощниками на большой лодке. Ее мы и загружали полностью. Зерно, шерсть, иногда шкуры. Взамен они привозили нам что-то небольшое, но ценное. Ткань крашенную, монеты или еще что. Но совсем по чуть-чуть, чтобы было не видно и наши поступки выглядели как помощь голодающим родичам…

Беромир покивал, прикидывая объем торговли. По сути — контрабанды в обход роксоланов и языгов. Медных поделок у Гостяты, полученных таким путем, хватало. Фибулы, пряжки, колечки всякие, подвески и прочее. На «выпуклый взгляд» не меньше килограмма. Примерно столько же всяких бронзовых «штучек». Да и серебра грамм двести, может двести пятьдесят, не считая монет.

Для местных ценность сама по себе и немалая. Ибо статусные предметы.

Для Беромира окно возможностей, открывающий прямо целый кластер технологий разного толка…

И, наконец, вишенкой на торте оказались женщины.

Целых пять женщин.

Одна из них планировала стать его супругой, а другая — тещей. Нет, так-то Златка внешне выглядела очень достойно. Прям нанеси макияж, уложи волосы, одень нормально — и вперед, блистать в столицах. То есть, по внешним данным она его устраивала очень даже. Настолько, что не сильно хотелось думать про содержимое ее черепной коробки.

Беда была в том, что его ученики — точно такие же молодые ребята. И у них также гормоны «капали из ушей». Из-за чего женщины могли стать серьезным раздражающим фактором, провоцирующим конфликты. Ведь мальчики всех возрастов любят «распушать хвост» перед женским полом. Достаточно какой-нибудь относительно привлекательной даме заглянуть в мужской коллектив, как он превращается в сборище павлинов.

Смешно и грустно.

Но местные рассудили иначе. Они к жене и теще в нагрузку «накинули» еще трех вдов. Чтобы готовили, стирали, убирали. Таких — лет по двадцать пять. Вполне еще в полном соку. Даже несмотря на отсутствие всякого ухода за кожей и волосами, а также тяжелый физический труд в непростых условиях.

Беромир был почти уверен — шоу будет еще то. Ибо эти три особы выглядели как своего рода «зона свободной охоты». Да, формально ученики его еще не прошли инициацию, то есть, взрослыми не являлись, и женщина им не положена. Но вряд ли это станет каким-то значимым препятствием, а ему потом это все разгребать…

С такими мыслями Беромир и застал рассвет.

Вон — солнышко из-за леса уже высунуло свой первый лучик. Так что, тяжело вздохнув, он встал. Оправил на себе одежду. Протер глаза. Огладил волосы. И что было мочи заорал:

— Рота, подъем!

От этого рева все резко дернулись, вскочили и стали озираться. А самому Беромиру даже показалось, что в реке зашевелились трупы трех бедолаг, пытавшихся его ограбить. Но это наваждение быстро улетучилось, так как было из другой книги…

— Странно ты дела делаешь, — произнес Борята, кивнув на учеников, что расходились с утреннего построения и развода. — Кто ж тебя так учил?

— Плохо разве?

— Непонятно. Непривычно.

— Ты знаешь, как лучше?

— Да ты чего? Злишься? — удивился Борята. — Не закипай. Говорю же — непонятно, никогда такое не видел.

— Признавайся. Кого вы мне привезли? И зачем?

— А что такое?

— По ним же видно — дерзкие все. Даже те, кто пытается прикидывать.

— Что есть, то есть. Дерзкие.

— И все? Больше ничего не скажешь?

— Они рвались к нам. Чтобы пройти посвящение Перуну. Мыслили устроить им пробуждение этим летом. А тут ты с просьбой своей. Вот мы и уступили их тебе.

— Ты не договариваешь.

— А чего тут не договаривать? Как есть сказываю. Али не любы они тебе?

— Дикие. Как молодые жеребцы. С ними бед не оберешься, пока объездишь. Крепких бед. До крови может дойти. До смерти.

— Не беда, — отмахнулся Борята. — Они знают, на что идут. Пробуждение перед лицом Перуна иной раз смертью и заканчивается. А ты — и под ним, и под Велесом ходишь. Опасности больше, равно как и уважения.

— А эти три придурка, чего дергались?

— Так из Быстрых медведей они. Дети старейшин. Не привыкли, чтобы с ними обходились подобным образом.

— Ясно… — скривился Беромир. — Избалованные.

— Ты вот это все долго будешь делать? — сделал неопределенный жест Борята. — Али по первой? Мне прям любопытно, сколько они продержатся. Вижу же — недовольны. Не за этим сюда шли.

— Сюда они шли за знаниями. А как я им буду их доносить — мое дело.

— Помяни мое слово — дурно это все закончится.

— Знаешь, в чем сила Перуна? — подавшись вперед, спросил Беромир. — В дисциплине.

— В чем⁈ Что это такое?

— Обязательное для всех подчинение установленному порядку.

После чего подошел к венику. Достал из него хворостинку и без всяких усилий сломал его. А потом протянув Боряте веник целиком и предложил: