Подъем, спящая красавица! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 2

— Я? Принц Дезирэ, к вашим услугам. Тот, поцелуй истинной любви которого пробудил вас от столетнего сна, моя прекрасная принцесса Шиповничек.

Мне очень хотелось потянуться, размять мышцы, но… не при мужчине же?

— Столетнего сна?

— Вы ничего не помните?

Он присел на корточки и сверху-вниз заглянул в моё лицо, прищурился. Затем хмыкнул и снова вскочил:

— Ничего. Это поправимо. Со временем. Вашу руку.

Я потёрла глаза и вложила в его широкую ладонь пальчики. Принц помог мне подняться. Всё тело тотчас заныло. Прялка… перед глазами крутилось её деревянное колесо, чуть постукивая и несмазано повизгивая. Меня пошатнуло. Дезирэ поддержал.

Мы вышли на балкон. Мои ноги дрожали, и я вновь вцепилась в его руку: вниз круто уходил лесистый склон, и там поблёскивала свинцовая извилистая река.

— Мои родители…

— Давно умерли.

Я вздрогнула и оглянулась на него. Да, сочувствие — явно не главная черта в характере моего принца. То есть, получается — жениха?

— Вы… вы меня поцеловали? — с сомнением уточнила я.

— Надо повторить? Я готов.

Нет, спасибо. Как-то не хочется. Поцелуй истинной любви? Но какая может быть любовь к человеку, которого видишь первый раз в жизни? Как можно… Нет, ну воспылать желанием или очароваться симпатией, да даже влюбиться… но истинной… любви… Я с сомнением посмотрела на него.

— И что теперь?

Он выгнул русую бровь:

— Свадьба. И жили они долго и счастливо, пока не умерли.

Я снова поёжилась. Холодно. С гор тянуло прохладой. Их пики сверкали на солнце. Стояла осень, и склоны казались затопленными ало-золотистой лавой. Неужели, я осталась совсем одна? Ни папы, ни мамы, ни дядюшек-тётушек? Ни друзей, ни даже слуг, знакомых с детства. Лишь мрачный тёмный камень угрюмого замка, когда-то бывшего родным… Наверное.

Мне стало бесконечно одиноко. Из-под ресниц вырвалась слеза, я почувствовала, как она холодит кожу щеки.

— Мы останемся здесь? — спросила и услышала, как ломается от сдерживаемых слёз мой голос.

— Зачем? — принц пожал плечами. — У меня есть башня. Там уютнее.

И набросил мне на плечи тёплый шерстяной плащ. Я благодарно закуталась. Дезирэ рассмеялся:

— Вперёд, красотка, навстречу подвигам. Или, как говорят в одном наипрекраснейшем королевстве: кто не успел, тот опоздал.

Он снова взял меня за руку и повёл по тёмным коридорам, затянутым тёрном. Колючие ветви расступались перед нами, словно тьма перед светом. Мы вышли в сад, и на моих глазах шипастые плети тёрна падали и рассыпались золой. Солнце ещё не взошло, но было так светло, что я невольно зажмурилась — глаза отвыкли от света. Я самой себе напоминала пьяную: моё тело расслабилось без движения. Споткнувшись обо что-то, я глянула под ноги. Человеческий скелет. Гладкие-гладкие жёлтые кости. Череп с тёмными, чуть посвёркивающими сединой, волосами. Если честно, я даже не сразу поняла, что это волосы. Он просто лежал на них, и мне показалось, что это мох.

Я сглотнула и попятилась. Принц оглянулся на меня, потом заметил скелет, усмехнулся:

— Кто-то знакомый? Может, вы узнали кого-то? Любимый слуга, нянюшка, ворчливый повар, болтливый садовник, выпивоха-лесник, поставляющий дичь ко двору? А то и старый добрый шут. Йорик, признавайся: кем ты был?

— Не надо, — прошептала я, пятясь.

Как он может? Как можно так… кощунствовать?

— Вам страшно? Этот невежа вас обидел, Зайка?

— Нет, но…

— Значит, напугал. Ах, мерзавец!

И Дезирэ, размахнувшись, пнул череп ногой. Я вскрикнула от ужаса. Принц весело пронаблюдал полёт, а затем обернулся ко мне:

— Он больше не станет вас пугать, о любовь души моей и радость очей моих. Со мной вам никого больше не надо бояться.

Я закусила губу.

— Вы напрасно так поступили…

— В этом мире ничего не бывает напрасно.

Мы вышли на каменную террасу, откуда открывался чудесный вид на домики, облепившие противоположный склон, будто черепичные гнёзда. Здесь нас уже ждали две лошади. Невысокий худенький подросток в чёрном костюме расчёсывал серебристо-серую гриву одной из них металлическим гребнем.

— Здравствуй, — неловко сказала я.

Ответом мне послужил взгляд осеннего пасмурного неба. Глаза — дождевые тучи — косились на меня с явным недоброжелательством. Почему?

— Моя принцесса, — голос Дезирэ был по-прежнему весел, — разреши представить тебе моего любимца — Люсьена.

— Любимца? — я удивлённо покосилась на жениха.

Его карие глаза напоминали зарумянившийся в духовке хлеб.

— Мой паж. Он мелкий ещё, — рассмеялся Дезирэ, ласково взлохматил пушистые светлые волосы мальчика, — и, как и все мелкие, ненавидит женщин.

Я отметила теплоту в его голосе, когда принц говорил о паже, и невольно сравнила с безучастностью ко мне. Мне всё это показалось странным, но времени обдумать наблюдения никто не дал. Мысли путались. Мои родители и… все-все — умерли. Я одна в целом свете… Совсем одна.

— Мост растаял, — мрачно заметил любимчик моего жениха.

— Да ты что? Вот же какая неприятность!

«Он издевается над нами. Обоими». В голове мелькнула нехорошая мысль. Уж слишком миловиден был маленький паж. Но… порядочные девушки такое думать не могут. Может, Люсьен — бастард, брат принца? Или там… племянник? Сын кормилицы? Что ещё может объединять лицо королевской крови и слугу? Или паж — сын аристократа, отданный в обучение вельможе? Вряд ли. Люсьену лет пятнадцать, в этом возрасте дворяне уже становятся оруженосцами, а то и рыцарями.

— Если ты хочешь свернуть шею, спускаясь на лошадях по отвесному склону, то я не буду мешать.

Ничего себе! И это господину говорит его паж? Паж⁈ Я растерялась и зажмурилась, решив, что Дезирэ сейчас ударит мальца, но принц лишь снова расхохотался:

— А ты жесток, мой милый Люсьен. Вот прям безжалостен, как пёс бездны. Представь, сколько слёз прольёт моя милая невеста, и как это ужасно: обрести, чтобы потерять…

— Мне пофиг.

Принц обернулся ко мне:

— Ваше высочество, прошу не обращать внимание на грубости мелкого нахала. Что поделаешь: тяжёлое детство, деревянные игрушки.

— Я ничего не слышала, — вежливо отозвалась я. — Но я тоже не готова скакать по таким крутым склонам…

И, кстати, замуж выходить — тоже.

— А мы и не будем. Мы полетим на драконе.

Он шутит? Какие ещё драконы? Что за сказки? Люсьен пнул камушек, понаблюдал, как тот летит вниз.

— Ага. На волке из бездны.

Дезирэ поперхнулся. Да что ж мой жених такой смешливый-то?

Он не был высоким, мой принц — я возвышалась над ним едва ли не на полголовы. Вернее, я бы возвышалась, если бы не его каблуки. Крепкий, коренастый, хоть и довольно худой. И… я никогда не любила блондинов. Хотя… когда бы и успела любить?

— Моя прелестная принцесса, по дороге в ваш зачарованный замок, как и положено прекрасному рыцарю, я победил дракона. Но, чтобы вас не пугать, мой дракон согласился временно облечься в образ обычной лошади. Мессир, вы можете превращаться обратно, прошу вас.

И Дезирэ склонился перед конём в учтивом поклоне. Тем самым, серым, которому Люсьен расчёсывал короткую гриву. Конь тряхнул головой, переступил ногами. Я рассмеялась, и тут вдруг жеребец и правда начал расти. Морда удлинилась, грива встала дыбом и превратилась в жёсткий гребень, хвост вытянулся, обретая плоть, а ноги искривились…

И чей это неприятный визг?

Я попятилась. Закрыла лицо руками. Снова открыла — не видеть оказалось страшнее. Дезирэ перехватил меня, зажал ладонью рот.

— Не бойтесь, душа моя. Это очень добрый дракон.

Люсьен сел на каменную балюстраду и стал наблюдать метаморфозу, болтая ногами. Видимо, ко всему привык.

— У меня сейчас сердце лопнет! — простонала я.

— Было бы досадно. Я проделал такой долгий путь…

Принц прижимал меня спиной к груди, поэтому до пощёчины я не опустилась. И это — мой жених⁈ Эгоистичная сволочь… Но раньше, чем я успела додумать мысль, преображение завершилось. К каменной площадке жался белым брюхом огромный, серый, словно туман, ящер. Его жёлтые глаза, размером не меньше двух моих ладоней, но казавшиеся совсем маленькими на морде длинной с меня, уставились на нас, расширяя вертикальный зрачок.