Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)

Галич Александр Аркадьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Галич Александр Аркадьевич - Страница 11

Изменить размер шрифта:

ПЕСНЯ БАЛЛАДА ПРО ГЕНЕРАЛЬСКУЮ ДОЧЬ

«Он был титулярный советник, Она генеральская дочь…»

Постелилась я, и в печь – уголек…

Накрошила огурцов и мясца,

А он явился, ноги вынул, лег –

У мадам у его – месяца.

А он и рад тому, сучок, он и рад,

Скушал водочки, и в сон наповал!..

А там – в России – где-то есть Ленинград,

А в Ленинграде том – Обводной канал

А там маменька жила с папенькой,

Называли меня «лапонькой»,

Не считали меня лишнею,

Да им дали обоим высшую!

Ой, Караганда, ты, Караганда!

Ты угольком даешь на-гора года!

Дала двадцать лет, дала тридцать лет,

А что с чужим живу, так своего-то нет!

Кара-ган-да…

А он, сучок, из гулевых шоферов,

Он барыга, и калымщик, и жмот,

Он на торговской дает, будь здоров, –

Где за рупь, а где какую прижмет!

Подвозил он меня раз в «Гастроном»,

Даже слова не сказал, как полез,

Я бы в крик, да на стекле ветровом

Он картиночку приклеил, подлец!

А на картиночке – площадь с садиком,

А перед ней камень с «Медным Всадником»,

А тридцать лет назад я с мамой в том саду…

Ой, не хочу про то, а то выть пойду!

Ой Караганда, ты, Караганда!

Ты мать и мачеха, для кого когда,

А для меня была так завсегда нежна,

Что я самой себе стала не нужна!

Кара-ган-да!

Он проснулся, закурил «Беломор»,

Взял пинжак, где у него кошелек,

И прошлепал босиком в колидор,

А вернулся и обратно залег.

Он сопит, а я сижу у огня,

Режу меленько на водку лучок,

А ведь все-таки он жалеет меня,

Все-таки ходит, все-таки дышит, сучок!

А и спи, проспись ты, мое золотце,

А слезы – что ж, от слез – хлеб не солится,

А что мадам его крутит мордою,

Так мне плевать на то, я не гордая…

Ой, Караганда, ты Караганда!

Если тут горда, так и на кой годна!

Хлеб насущный наш, дай нам,

Боже, днесь,

А что в России есть, так то не хуже здесь!

Кара-ган-да!

Что-то сон нейдет, был, да вышел весь,

А завтра делать дел – прорву адскую!

Завтра с базы нам сельдь должны завезть,

Говорили, что ленинградскую.

Я себе возьму и кой-кому раздам,

Надо ж к празднику подзаправиться!

А пяток сельдей я пошлю мадам,

Пусть покушает, позабавится!

Пусть покушает она, дура жалкая,

Пусть не думает она, что я жадная,

Это, знать, с лучка глазам колется,

Голова на низ что-то клонится…

Ой Караганда, ты, Караганда!

Ты угольком даешь на-гора года,

А на картиночке – площадь с садиком,

А перед ней камень…

Ка-ра-ган-да!..

«ЭРИКА» БЕРЕТ ЧЕТЫРЕ КОПИИ

ЛЕТЯТ УТКИ

Посвящается Л. Пинскому

С севера, с острова Жестева

Птицы летят,

Шестеро, шестеро, шестеро

Серых утят,

Шестеро, шестеро к югу летят…

Хватит хмуриться, хватит злобиться,

Ворошить вороха былого,

Но когда по ночам бессоница,

Мне на память приходит снова –

Мутный за тайгу Ползет закат,

Строем на снегу Пятьсот зэка,

Ветер мокрый хлестал мочалкою,

То накатывал, то откатывал,

И стоял вертухай с овчаркою

И такую им речь откалывал:

«Ворон растудыть, не выклюет

Глаз, растудыть, ворону,

Но ежели кто закосит, –

То мордой в снег,

И прошу, растудыть, запомнить,

Что каждый шаг в сторону

Будет, растудыть, рассматриваться

Как, растудыть, побег!..»

Вьюга полярная спятила –

Бьет наугад!

А пятеро, пятеро, пятеро

Дальше летят.

Пятеро, пятеро к югу летят…

Ну, а может, и впрямь бессовестно

Повторяться из слова в слово?!

Но когда по ночам бессонница,

Мне на память приходит снова –

Не косят, не корчатся

В снегах зэка,

Разговор про творчество

Идет в ЦК.

Репортеры сверкали линзами,

Кремом бритвенным пахла харя,

Говорил вертухай прилизанный,

Непохожий на вертухая:

«Ворон, извиняюсь, не выклюет

Глаз, извиняюсь, ворону,

Но все ли сердцем усвоили

Чему учит нас Имярек?!

И прошу, извиняюсь, запомнить,

Что каждый шаг в сторону

Будет, извиняюсь, рассматриваться

Как, извиняюсь, побег!»

Грянул прицельно с надветренной

В сердце заряд,

А четверо, четверо, четверо

Дальше летят!..

И если долетит хоть один, значит, стоило, значит надо было лететь!..

ГУСАРСКАЯ ПЕСНЯ

По рисунку Палешанина

Кто-то выткал на ковре

Александра Полежаева

В черной бурке на коне.

Тезка мой и зависть тайная,

Сердце горем горячи!

Зависть тайная, «летальная» –

Как сказали бы врачи.

Славно, братцы, славно, братцы, славно братцы – егеря!

Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!

Ах кивера да ментики, ах соколы-орлы,

Кому вы в сердце метили, ле-пажевы стволы?

Не мне ль вы в сердце метили, ле-пажевы стволы!

А беда явилась за полночь,

Но не пулею в висок,

Просто в путь, в ночную заволочь,

Важно тронулся возок.

И не спеть, не выпить водочки,

Не держать в руке бокал!

Едут трое, сам в середочке,

Два жандарма по бокам.

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы – егеря!

Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!

Ах, кивера да ментики, пора бы выйти в знать,

Но этой арифметики поэтам не узнать,

Ни прошлым и не будущим поэтам не узнать.

Где ж друзья твои, ровесники?

Некому тебя спасать!

Началось все дело с песенки.

А потом – пошла писать!

И по мукам, как по лезвию…

Размышляй теперь о том,

То ли броситься в поэзию,

То ли сразу – в желтый дом…

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы-егеря!

Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!

Ах, кивера да ментики, возвышенная речь!

А все-таки наветики страшнее, чем картечь

Доносы и наветики страшнее, чем картечь!

По рисунку Палешанина

Кто-то выткал на ковре

Александра Полежаева

В черной бурке на коне.

Но оставь, художник, вымысел,

Нас в герои не крои,

Нам не знамя жребий вывесил,

Носовой платок в крови…

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы-егеря!

Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!

Ах, кивера да ментики, нерукотворный стяг!

И дело тут не в метрике, столетие – пустяк!

Столетие, столетие, столетие – пустяк…